Заключение

Заключение

Книги пишутся по-разному. Одни долго, другие быстро. Одни легко, другие трудно. Эта книга рождалась и долго — и быстро. Долго, потому что материалы для нее начали накапливаться с 1989 года, когда я занялся историей гражданской войны и Белого Движения. Сведения персонально о Свердлове имели к данной теме часто лишь косвенное отношение, представляли «побочный продукт» поисков и откладывались про запас. Вдруг пригодится для какой-нибудь статьи или еще куда-то?

Добавлялись данные о нем и в 1993–1997 годах, когда я трудился над газетным, а потом над книжным вариантами «Белогвардейщины». Добавлялись в 1999–2000 годах, при работе над книгой «Государство и революции»… А толчком к написанию нынешней книги стало телевизионное интервью, которое меня попросили дать для фильма о Свердлове. После чего и возникла мысль: если у меня собралось столько фактов о нем, если эти факты за долгое время успели осмыслиться, разложиться «по полочкам», свестись воедино — то и надо донести их до читателя. Ведь по «ящику» всего не скажешь. А из того, что скажешь, самое важное и интересное чаще всего оказывается обрезанным. По «техническим», сюжетным, режиссерским и иным соображениям.

Вот и взялся я за тему о Якове Михайловиче. И на этом этапе книга писалась уже очень быстро — готовый материал оставалось только перелить в книжный текст. Но писалось тяжело. Для сравнения — перед Свердловым мне довелось в течение почти трех лет работать над дилогией о России XVII века. Там тоже было немало темных моментов, с лихвой хватало крови, страданий. Но там я писал совершенно о других людях. Честных, душевных, искренних. И в душе было ощущение чего-то светлого, хорошего, чистого. Признаюсь, завершая дилогию, мне даже жаль было расставаться с этой темой. То есть, с одной стороны, хотелось закончить, поскорее сдать в издательство, увидеть родившимися свои «детища». А с другой — еще немножко потянуть, мысленно «побыть» в той эпохе, «пожить» в ее духовной атмосфере.

Работа над книгой о Свердлове стала полным контрастом. Тут приходилось копаться в грязи. Продираться через грязь, пропускать ее через себя. И возникало чувство, будто сам пачкаешься. Вставая из-за стола и выключая компьютер после дневной работы первое, что хотелось сделать, — умыться. Холодной чистой водой, щедро, полными горстями. Так что заканчиваю этот труд с внутренним облегчением.

Ознакомившись с ним, читатель может упрекнуть меня в односторонности и необъективности. Но история — сама по себе сугубо субъективная наука. И объективных авторов в ней не бывает вообще. Каждый имеет собственное мнение, рассматривает и исследует те или иные вопросы с вполне определенной позиции. Если же автор претендует на абсолютную «беспристрастность», то он либо слепо и некритично передает чьи-то чужие пристрастные взгляды, либо лицемерит и под маской подчеркнутой «объективности» хочет навязать читателю свои субъективные «истины». Хитрить и лукавить подобным образом я не считаю для себя возможным.

Яков Михайлович Свердлов, как уже отмечалось, был одним из ярых гонителей христианства, цареубийцей, автором наступления на русское крестьянство, «красного террора» — истребления офицерства и интеллигенции, казачьего геноцида. А автор этой книги — православный, офицер, казак, монархист по убеждениям и представитель интеллигенции по роду занятий. Отсюда и мой взгляд на данную историческую фигуру. Тем более что все труды о Свердлове, изданные в советское время, трудно назвать объективными. Вот и пусть моя книга будет им неким противовесом. В конце концов, я старался рассказывать о Якове Михайловиче корректно, не выходя за рамки допустимых литературных приемов и культурной лексики. И фактов не выдумывал. А насколько верно взвесил и оценил их — об этом судить не мне, а читателям.

Возможны упреки и в том, что, изображая негативные дела и стороны личности Свердлова, я не остановился на позитивных. Ведь не только плохое было — наверное, было и хорошее? Он же все-таки боролся за некие высокие идеалы — свободу, равенство, братство… Простите, а за чью свободу он боролся? И за какую? За собственную свободу казнить и миловать как левая нога пожелает? И какое равенство с братством могло быть между голодающими железнодорожниками Орла — и владельцем сейфа, набитого золотом? Были ли в России искренние, бескорыстные революционеры? Да, были. Яков Свердлов к их числу не относился.

Ну а искренние революционеры-идеалисты, если уж разобраться, оказались в плену внешне красивых, но несбыточных и опасных иллюзий. Поскольку и сами лозунги «свободы, равенства и братства» являются не более чем химерой. Такой же химерой, как пришедшие нынче им на смену идеалы «демократических свобод» и «прав человека», усердно внедряемые и пропагандируемые Западом и отечественными «наследниками» свердловых. Идеалы, которые на деле выливаются в беспредел проходимцев, в «свободы» и «права» лишь для тех, кто может себе позволить их оплатить.

Потому что истинное равенство и братство людей возможно — но только перед лицом Бога, во Христе. А реальная свобода у человека существует только одна. Та, что дал ему Сам Господь — свобода выбора между Добром и Злом. И отнять эту свободу не может у человека никто! Никто и никогда, пока он жив. Свобода выбора между Добром и Злом существует всегда, при любом режиме правления, существует у каждого человека, даже и у нищего, у безработного, у заключенного концлагеря, у больного, прикованного к постели. Это не только свобода, но и главное право человека. Право делать такой выбор. И обязанность его делать. Сегодня, завтра, каждый день. В какую сторону сделать шаг? Сказать «да» или «нет»? Открыть рот или промолчать? Но свобода выбора, право выбора, обязанность выбора связаны и с ответственностью самого человека. За то, какой выбор он сделал.