Глава 34. Решающая дилемма

Глава 34. Решающая дилемма

Я должен отказаться от того, кто я есть, чтобы стать тем, кем я должен быть.

Альберт Эйнштейн

С молодых лет моим идолом в науке был Эйнштейн, и больше всего мне нравился его афоризм, приведенный выше. Но только теперь я понял его глубокий смысл. Может показаться диким, но каждый раз, когда я рассказывал мою историю кому-нибудь из ученых-коллег, по его настороженному или возмущенному взгляду я понимал, что мой опыт имеет настоящую ценность для науки. Что он открывает перед учеными абсолютно новый мир, целую вселенную, которую им только предстоит понять. И смысл этого открытия заключается в том, что сознание — единственная важнейшая реальность во всем сущем.

Однако одно характерное для ОКС событие мне не довелось пережить. Точнее, даже несколько событий, и все они группируются вокруг одного факта.

Дело в том, что, оставив тело, я целиком забыл о своей земной жизни и о том, кем прежде был.

Хотя вообще-то не бывает абсолютно похожих ОКС, с самого начала изучения посвященной этой проблеме литературы я отметил довольно обширный перечень типичных характеристик. Одна из них — встреча с умершими, которых человек знал в земной жизни. Со мной такого не было. Но это меня не очень беспокоило, поскольку я уже понял, что именно отсутствие воспоминаний о земной жизни позволило мне проникнуть «внутрь» намного глубже других. Так что жаловаться не приходится. Но с одним человеком я увиделся бы там с особым удовольствием. Я говорю про своего отца, который умер за четыре года до моего внезапного заболевания.

А поскольку он знал, как тяжело я переживал, что из-за семи долгих лет депрессии не достиг в науке его уровня, то почему бы ему не встретить меня там и не успокоить: мол, все хорошо, мой мальчик? Ведь обычно люди, пережившие ОКС, после встречи с умершими родственниками и друзьями испытывали огромное облегчение и душевный покой. Мне тоже страстно хотелось этого успокоения и поддержки, но я их не получил.

Это, однако, не означает, что я вообще не получил утешения. Его подарила мне Девушка на Крыле Бабочки. Но хотя эта девушка была прекрасной и кроткой, как ангел, я ее не знал. Поскольку я видел ее каждый раз, когда летел над идиллической долиной на крыле бабочки, я хорошо запомнил ее лицо, а потому точно знаю, что никогда ее не встречал, во всяком случае, на Земле. В то время как для переживших ОКС характерны встречи именно с земными друзьями или родственниками.

Я старался об этом не думать. И все-таки отсутствие столь важной встречи вносило элемент недосказанности в осмысление происшедшего со мной. Опять же не хочу сказать, что я сомневался в своем опыте внетелесной жизни. Это было невозможно; с таким же успехом я мог бы сомневаться в моем браке с Холли или в любви к своим детям. Но то, что в путешествии в высшие сферы я не встретил своего отца, хотя познакомился с неизвестной мне прекрасной спутницей, продолжало меня тревожить. Поскольку я очень любил свою семью и тяжело переживал отказ от меня родных отца и матери, меня мучил вопрос: почему мне не дано было получить чрезвычайно важное для меня уверение в том, что я любим, что от меня никогда не откажутся, от человека, которого я знал, уважал и бесконечно любил, — от моего отца?

Ибо в глубине души я почти всю свою жизнь чувствовал себя ненужным — несмотря на все старания приемных родителей залечить эту рану своей любовью. Папа всегда советовал мне не думать о том, что было со мной до того, как они с мамой выбрали меня в детском доме. «Все равно ты не помнишь эти первые месяцы своей жизни», — говорил он. Но он ошибался. ОКС убедил меня, что в нас есть скрытая часть, где фиксируются все подробности нашей земной жизни, начиная с самых первых минут рождения. Поэтому на интуитивном бессловесном уровне я все время ошущал себя ненужным, брошенным и пытался об этом забыть.

Так как этот вопрос оставался открытым, голос тревоги не умолкал. Он вкрадчиво и назойливо твердил мне, что при всем совершенстве и чудодейственности моего ОКС в нем чего-то недоставало.

По сути дела, отчасти я все еще сомневался в достоверности моего поразительно реального опыта глубокой комы, а значит, и в действительном существовании иного мира. Этот тихий, но настойчивый голос начинал угрожать моему новому взгляду на жизнь, который я медленно осваивал.