Глава 35. Фотография

Глава 35. Фотография

Умение быть благодарным — не только величайшая из добродетелей, но и источник всех остальных добродетелей.

Цицерон (106-43 до н. э.)

Через четыре месяца после выписки из больницы моя родная сестра Кэтти наконец прислала фото Бетси. Я был в спальне, откуда и началась моя одиссея. Достав из большого конверта рамку с цветной фотографией, я увидел сестру. Как потом выяснилось, она снималась у пристани парома на острове Бальбоа, недалеко от ее дома в Южной Калифорнии, на фоне прекрасного заката. У нее были длинные каштановые волосы и темно-синие глаза. Ее любящая и добрая улыбка, казалось, пронзила меня, отчего на сердце сразу стало и горько и радостно.

Кэтти приложила к фото стихи. Они были написаны Дэвидом Романо в 1993 году и назывались «Когда настанет завтра без меня».

Когда настанет завтра без меня,

Меня уже не будет, чтобы видеть,

Застанет ли тебя рассвет в слезах,

В печали обо мне.

Хочу, чтоб не рыдала ты,

Как плакала сегодня,

Думая о том,

Что не сказали мы друг другу.

Я знаю, что любишь ты меня

Так сильно, как и я тебя,

И каждый раз, мечтая обо мне,

Ты тоже будешь тосковать.

Когда же настанет завтра без меня,

Прошу, постарайся понять,

Что ангел пришел и назвал мое имя.

Он взял меня за руку и сказал,

Что для меня готово место

Высоко в небесах

И что я должен оставить все,

Что так нежно люблю.

Но когда я повернулся, чтобы уйти,

У меня из глаз брызнули слезы,

Потому что я не хотел умирать.

Мне было ради чего жить,

Еще столько оставалось дел,

Казалось невозможным,

Что я ухожу от тебя.

Я думал о прошедших днях,

Обо всем плохом и хорошем,

О нашей взаимной любви,

О нашем счастье и радости.

Если б я мог вернуть вчерашний день

Хотя бы на минутку,

Я попрощался бы с тобой, поцеловал

И, может быть, увидел бы твою улыбку.

Но потом я понял,

Что этого не может быть,

Потому что мое место

Займут пустота и воспоминания.

И когда я думал, о чем я буду

Завтра тосковать,

Я вспомнил о тебе,

И сердце мое исполнилось печали.

Но я вошел во врата Рая,

И стало так спокойно и уютно,

Когда Бог взглянул на меня и улыбнулся,

Сидя на своем золотом троне.

Он сказал: «Вечность и все, что

У меня есть, Я дарю тебе.

Сегодня закончилась твоя земная жизнь,

Но здесь она начнется снова.

Я обещаю, не будет завтра,

Но сегодня будет длиться вечно.

А когда все дни — один день,

Нет места тоске о прошлом.

Ты был очень преданным,

Правдивым и верящим.

Хотя порой делал вещи,

Которые не стоило делать.

Но ты получил прощение

И наконец свободен.

Так подойди, возьми Мою руку

И раздели со Мной Мою жизнь!»

Так что, когда завтра настанет без меня,

Не думай, что мы разлучились,

Ибо каждый раз, как подумаешь обо мне,

Я здесь, в твоем сердце.

Я бережно поставил фото на комод и долго сквозь слезы смотрел на портрет сестры. В ее лице было что-то странно знакомое. Но она и должна была казаться мне знакомой. Ведь мы с ней были родными, у нас в жилах текла та же кровь, что и у других моих родных братьев и сестер. Встречались мы или нет, но с Бетси мы были связаны на уровне ДНК.

На следующее утро я читал в спальне книгу Элизабет Кюблер-Росс «О жизни после смерти». Тамя наткнулся на историю двенадцатилетней девочки, пережившей ОКС. Сначала она ничего не сказала родителям. Но долго не смогла это скрывать и, наконец, рассказала папе, что очутилась в невероятно красивом месте, пронизанном любовью, где встретила своего брата, который утешил ее.

— Вот только у меня нет братика, — смутилась она.

Ее отец заплакал и сказал, что на самом деле у нее был брат, но он умер за три года до ее рождения.

Я отложил книгу. Несколько минут я пребывал в каком-то странном оцепенении, словно впитывал что-то в себя. Потом какая-то мысль забрезжила у меня в голове, но никак не могла сформироваться.

Мой взгляд переместился на фотографию, которую прислала Кэтти, — на лицо сестры, которую я не видел и знал только по рассказам. Все говорили о том, что она была невероятно доброй, сравнивали ее с ангелом.

Без радужного одеяния, без окружающего ее небесного сияния Врат, когда она сидела на прекрасном крыле бабочки, ее трудно было узнать. Но это объяснимо. Ведь я видел ее небесную сущность — ту, которая обитала в выси, за пределами земного мира с его трагедиями и проблемами.

Но это была именно она, это была ее любящая улыбка, доверчивый и бесконечно теплый и нежный взгляд, сияющие синие глаза.

Это была она.

На мгновение миры встретились. Земной мир, где я был врачом и главой семьи. И высший мир — настолько беспредельный, что, путешествуя в нем, утрачиваешь ощущение своего земного «я» и становишься частицей космоса — этой пронизанной Божьей любовью светлой темноты.

Так в спальне нашего дома, в дождливое будничное утро, встретились высший и бренный миры. Глядя на фотографию, я почувствовал себя мальчиком из сказки, который побывал в другом мире, а потом вернулся и понял, что это был только сон — до той минуты, когда, сунув руку в карман, он достал горсть искрящейся магической земли из того, другого мира.

Как бы я ни старался, не смогу отрицать, что до этого момента шла напряженная борьба между моим сознанием, перенесшим внетелесное перемещение, и сознанием врача, всем сердцем преданного науке. Я смотрел на лицо сестры, моего ангела, и знал — теперь уже окончательно, — что два моих «я», существовавшие во мне последние несколько месяцев, слились воедино. Для этого нужно было полностью осознать себя доктором, ученым и врачевателем — ивтоже время человеком, совершившим невероятное, подлинное и в высшей степени важное путешествие к самому Всевышнему.

Пережитый мной опыт вылечил мою раненую душу. Благодаря ему я понял, что всегда любим и что так же любимо и все сущее во Вселенной. Это понимание пришло ко мне в то время, когда мое физическое тело находилось в таком состоянии, что по всем медицинским критериям я абсолютно ничего не мог чувствовать и сознавать.

Я понимаю, что найдутся люди, которые постараются любым способом обесценить мой опыт; кое-кто просто отмахнется от него, отказываясь видеть в нем научную ценность, считая его всего лишь горячечным бредом и фантазией.

Но мне лучше знать. Ради тех, кто живет на Земле, и ради тех, с кем я встретился за пределами этого мира, я считаю своим долгом — долгом ученого, стремящегося докопаться до истины, и долгом врача, призванного помогать людям, — сказать, что пережитое мной было подлинным и настоящим, что оно исполнено огромного значения. Это важно не только для меня, но и для всего человечества.

Целью моего путешествия было не только обретение любви, но также обретение знания о том, кто мы и как мы все связаны, — в этом истинный смысл существования. В высшем мире я понял, кем являюсь, и, вернувшись в земной мир, обнаружил, что обрел цельность, что прежде разрозненные фрагменты моего «я» соединились и душевные раны затянулись.

Тебя любят, ты любим. Мне, сироте, от которого отказались родные родители, необходимо было услышать это. Но и всем нам в этот материалистический век тоже очень важно помнить об этом, потому что, не зная, кто мы, откуда пришли и куда идем, мы в своем заблуждении чувствуем себя сиротами. Не восстановив память о нашей высшей связи и о безоговорочной любви нашего Господа, мы всегда будем чувствовать себя потерянными на Земле.

Я, как и прежде, ученый и доктор и потому обязан чтить истину и врачевать людей. А это значит — рассказать свою историю. По мере того как идет время, я все больше убеждаюсь, что эта история произошла со мной не просто так. Мой случай демонстрирует тщетность попыток редукционной науки доказать, что существует только этот материальный мир и что сознание или душа — моя ли, ваша ли — не является величайшей и важнейшей загадкой Вселенной.

Я — живое тому опровержение.