Глава 9
Глава 9
С каждой неделей очередной пласт невротических симптомов Кэтрин исчезал. С каждой неделей она становилась все спокойнее, мягче и терпимее. Она выглядела уверенной, и люди потянулись к ней. Бриллиант ее истинной личности, чье сияние было скрыто глубоко внутри, сейчас сверкал так ярко, что не заметить это было невозможно.
Другие жизни Кэтрин охватывали промежуток времени в целом около миллиона лет. Каждый раз, когда она погружалась в транс, я гадал, в каком же времени она окажется в этот раз. От доисторического периода и Древнего Египта до современности — она могла оказаться везде. И все ее жизни были с любовью пересмотрены Духами-Учителями во вневременном пространстве.
На сегодняшнем сеансе она очутилась в двадцатом веке, но была не Кэтрин.
„ Я вижу фюзеляж и посадочные полосы… что-то типа посадочных полос.
«Ты знаешь, где это?»
„ Не вижу… Эльзас? Да, Эльзас.
«Во Франции?»
„ Не знаю, просто Эльзас… я вижу имя — Ф-о-н М-а-р-к-с… Фон Маркс. Какой-то коричневый шлем или шапка… шапка с очками. Весь отряд уничтожен. Похоже, это какая-то глушь. Не думаю, что рядом есть какой-то город.
«Что ты видишь?»
„ Я вижу разрушенные здания. Вижу здания… земля вся разворочена… взрывами. Здесь секретная территория.
«Что ты делаешь?»
„ Я помогаю раненым. Их выносят отсюда.
«Посмотри на себя. Опиши себя. Посмотри, какая на тебе одежда».
„ На мне какой-то жакет. У меня светлые голубые глаза. Жакет грязный. Раненых людей много.
«Тебя обучали специально медицинской помощи раненым?»
„ Нет.
«Ты живешь здесь? Или тебя сюда привезли? Где ты живешь?»
„ Не знаю.
«А сколько тебе лет примерно?»
„ Тридцать пять.
Самой Кэтрин было двадцать девять, и глаза у нее были карие, а не голубые.
Я продолжал задавать ей вопросы:
«Как тебя зовут? Твое имя вышито на куртке?»
„ На курке нашивка с крыльями. Я пилот… что-то вроде пилота.
«Ты управляешь самолетами?»
„ Да, приходится.
«Кто заставляет тебя летать?»
„ Я служу здесь. Это моя работа.
«Ты и бомбы сбрасываешь?»
„ У нас на самолете есть стрелок. И штурман.
«На каком самолете ты летаешь?»
„ Что-то типа чоппера. У него четыре пропеллера. И фиксированное крыло.
Я был поражен. Кэтрин ничего не знала о самолетах. Мне было интересно, что она подразумевала под «фиксированным крылом». Но, как и в случае с производством масла или бальзамированием больных, под гипнозом она обладала полным объемом знаний в этой области. А в реальной жизни, в сознательном состоянии, ей в лучшем случае была доступна лишь крупица этих знаний.
Я поднажал с вопросами. «У тебя есть семья?»
„ Они сейчас не со мной.
«С ними все в порядке?»
„ Не знаю. Боюсь… я боюсь, что они вернутся. Мои друзья умирают!!
«Ты боишься, что вернется кто?»
„ Враги.
«Кто они?»
„ Англичане. Американские Вооруженные Силы… Англичане.
«Да. Ты помнишь свою семью?»
„ Помню ли я? Да, но очень смутно.
«Давай вернемся в более раннее время этой жизни, в более счастливое время, когда вся ваша семья была дома, вместе. Ты можешь это увидеть. Понимаю, что это трудно, но попробуй расслабиться. Попробуй и вспомни».
Кэтрин замолчала ненадолго, а затем прошептала:
„ Я слышу имя Эрик… Эрик. Вижу светловолосого ребенка, девочку.
«Это твоя дочь?»
„ Да, скорее всего, это Марго!
«Она близко к тебе сейчас?»
„ Она со мной. У нас пикник. День просто чудесный.
«Кто-нибудь есть рядом с тобой, кроме Марго?»
„ Вижу женщину с каштановыми волосами, сидящую на траве.
«Это твоя жена?»
„ Да… я не знаю, кто она[19].
«Ты узнаешь Марго? Посмотри на нее внимательнее. Ты знаешь ее?»
„ Да, но не уверена… откуда-то я ее знаю.
«Ты вспомнишь. Посмотри в ее глаза».
„ Это Джуди.
В настоящем времени Джуди была лучшей подругой Кэтрин. С первой встречи они как-то прониклись взаимной симпатией и стали настоящими друзьями, безоговорочно доверяющими друг другу и понимающими друг друга с полуслова.
«Джуди?» — повторил я.
„ Да, Джуди… Она похожа на нее… она улыбается так же, как она.
«Так, отлично. Ты счастлива дома или у вас есть проблемы?»
„ Нет, никаких проблем (длинная пауза). Да. Да, время неспокойное. Проблемы в немецком правительстве, в политической структуре. Слишком много людей хотят продвинуться во многих направлениях… Нас это погубит… Но я должен бороться за свою страну.
«Ты сильно любишь свою родину?»
„ Я не люблю войну. Я чувствую, что убивать — неправильно. Но я должен исполнять свой долг.
«Вернись теперь в то время, где ты была рядом с самолетом, когда были бомбежки, война. Это было попозже, как я понимаю, война уже началась. Англичане и американцы бомбят вас. Вернись туда. Ты видишь самолет снова?»
„ Да.
«Твои чувства относительно убийства, войны и долга остались прежними?»
„ Да, мы умрем ни за что.
«Что?»
„ Мы умрем ни за что, — повторила она громким шепотом.
«Ни за что? Как это — ни за что? Разве это не славная смерть? Разве вы не защищаете вашу родину и ваших любимых?»
„ Мы умрем, защищая идеи небольшой группки людей.
«Даже несмотря на то, что эта группка — правительство вашей страны?»
„ Они тоже могу ошибаться. Это не правительство. Если бы это были настоящие правители, тогда внутри партий не было такой сильной внутренней борьбы.
«Некоторые называют их сумасшедшими. Ты понимаешь, что это значит? Властители-сумасшедшие?»
„ Да мы все сошли с ума, если позволяем им управлять нами, позволяем им вести нас убивать других людей… и убивать себя.
«У тебя остались какие-нибудь друзья?»
„ Да, кто-то выжил.
«Есть ли те, кто особенно близок тебе? Например, в экипаже вашего самолета? Стрелок и штурман еще живы?»
„ Я их не вижу, но наш самолет еще цел.
«Вы снова летите на нем?»
„ Да, мы должны успеть убрать оставшуюся команду со взлетной полосы… до их — возвращения.
«Заходи в самолет».
„ Не хочу.
Казалось, она начала спорить со мной.
«Но ты должна поднять его в воздух!»
„ Бессмысленно…
«Кем ты работала до войны? Ты помнишь? Чем занимался Эрик?»
„ Я был вторым пилотом в команде. Летал на маленьком самолете, перевозил грузы.
«То есть ты тоже был пилотом?»
„ Да.
«Тебя часто забирали из дома?»
Она ответила тихим, полусвистящим шепотом:
„ Да.
«Давай перейдем дальше, — скомандовал я. — К следующему полету. Ты можешь это сделать?»
„ Не было никакого следующего полета.
«С тобой что-то случилось?»
„ Да.
Ее дыхание ускорилось, и она сильно встревожилась. Она перешла ко дню своей смерти.
«Что происходит?»
„ Я убегаю от пожара. Мой отряд уничтожен огнем.
«Тебе удалось выжить?»
„ Никому не удалось выжить… никто не выживает на войне. Я умираю! (Она тяжело задышала.) Кровь! Кровь везде! Мне больно в груди… Меня били в грудь… и по ногам… и по шее. Так больно…
Она была в агонии, но вскоре ее дыхание замедлилось и стало более ровным; ее лицо расслабилось, и словно умиротворение сошло на него. Я узнал спокойствие переходного состояния.
«Похоже, тебе лучше. Все закончилось?»
Она помолчала, а затем очень тихо ответила:
„ Я выплываю… из тела. У меня нет тела. Я снова дух!
«Хорошо. Отдыхай. У тебя была тяжелая жизнь. И трудная смерть. Ты должна отдохнуть. Восстановиться. Какие уроки ты извлекла из этой жизни?»
„ Я многое узнала о ненависти… бессмысленном убийстве… ненависти, направленной не туда… людях, которые ненавидят, но не знают, почему. Нас заставляло делать это… зло, когда мы были в физических телах.
«Есть ли более важный долг, чем долг перед страной? Что-то, что не позволило бы тебе убивать? Даже если тебе приказали это делать? Например, долг перед собой?»
„ Да…
Но она не поддержала эту тему.
«Ты чего-то ждешь сейчас?»
„ Да, я жду перехода в обновленное состояние. Я должна ждать. Они придут за мной… Они придут…
«Отлично. Мне хотелось бы поговорить с ними, когда они придут».
Мы подождали еще несколько минут. Потом она внезапно заговорила громким и хриплым голосом — появился главный Учитель, а не Учитель-Поэт:
„ Ты правильно предполагал, что это — хорошее лечение для тех, кто находится в физических телах. Ты должен искоренить страх из их сознания. Люди теряют много лишней энергии из-за страха. Это мешает им исполнить то, зачем они были посланы сюда. Воспользуйся подсказками из окружающего тебя мира. С самого начала их нужно перенести на очень, очень глубокий уровень… где они не будут ощущать свое тело. И тогда с ними можно работать. С самого начала ясно… что проблемы лежат не на поверхности. Ты должен проникнуть им глубоко в душу, туда, где появляются различные мысли и идеи — и тогда с ними можно работать.
Энергия… Всё есть энергия. И так много ее расходуется напрасно. Горы… внутри горы тишина; ее сердцевина спокойна. Проблемы лежат на поверхности. Люди видят только то, что снаружи. Ты можешь проникнуть глубже. Ты должен увидеть вулкан. И для этого тебе нужно проникнуть очень глубоко.
Находиться в физическом теле — ненормально. Естественным для нас является состояние духа. Когда нас посылают в физическое тело, значит, нам нужно выучить то, чего мы еще не знаем. Нам потребуется время… В мире духов вам необходимо ждать, и тогда происходит обновление. Существует состояние обновленности. Это — измерение, точно такое же, как и другие изменения, и ты должен максимально преуспеть в данном воплощении.
Это меня удивило. Как мог я приближаться к состоянию обновления?
«Неужели я почти достиг этого состояния?» — спросил я недоверчиво.
„ Да. Ты знаешь намного больше, чем все остальные. И понимаешь больше, чем все. Будь терпелив. У них нет тех знаний, что есть у тебя. Мы пошлем духов, чтобы тебе помочь… Но ты все делаешь правильно… продолжай в том же духе. Твою энергию нельзя растрачивать просто так. Ты должен избавиться от страха. И тогда в твоих руках будет мощнейшее оружие…
Дух-Учитель замолчал. Я размышлял над смыслом этого невероятного послания. Я знал, что почти избавил Кэтрин от ее страхов, но это послание несло более общий смысл. В нем было больше, чем просто подтверждение эффективности гипноза в терапии. И даже больше, чем просто разговор о перемещении в прошлые жизни, которое будет трудно применить ко всем подряд. Нет, я был уверен, что речь шла о страхе смерти — том самом страхе, который таился в жерле вулкана. Страх смерти, скрытый, постоянно существующий страх, избавиться от которого не помогают ни деньги, ни власть — вот эта суть. Если бы все люди знали, что «жизнь бесконечна, поэтому мы не умираем, потому что никогда по сути и не рождаемся», тогда этот страх исчез бы. Если бы все знали, что уже жили бесчисленное количество раз до этой жизни и будем воплощаться еще неизвестно сколько раз, насколько увереннее все чувствовали бы себя. Если бы люди знали, что, пока они находятся в физических телах, вокруг есть духи, которые помогают им, и что после смерти они тоже станут духами и присоединятся к ним, включая их любимых, насколько легче было бы всем. Если бы все знали, что «ангелы-хранители» действительно существуют, то ощущали бы себя в безопасности. Если бы все знали, что насилие, преступления и несправедливость по отношению к людям не остаются незамеченными, и расплата придет в следующей жизни, насколько меньше насилия и жажды мести было бы в мире. И если бы, правда, мы «пришли бы к Богу через знания», то поняли бы мы, что материальные блага и власть не имеют ценности и не могут являться целями жизни? Быть жадным или стремиться к власти совсем не нужно.
Но как донести эти знания до людей? Многие молятся в своих церквях, синагогах, мечетях, храмах, читают молитвы, в которых говорится о бессмертии души. Однако сразу после службы они возвращаются к конкуренции, снова становятся жадными манипуляторами и эгоцентристами. Все это замедляет развитие души. Поэтому если веры недостаточно, возможно, сможет помочь наука. Вероятно, опыт, подобный нашему с Кэтрин, следует изучить, проанализировать и изложить в сугубо научном виде, и делать это должны люди, которые обучались физике и поведенческим наукам. Однако на тот момент написание научной работы или книги было последним из того, о чем я мог думать — настолько это было далеко и маловероятно. Мне было интересно, что за духи придут помочь мне. Помочь мне делать — что?
Кэтрин пошевелилась и снова зашептала.
„ Кто-то по имени Гидеон, кто-то по имени Гидеон… Гидеон. Он пытается поговорить со мной.
«Что он говорит?»
„ Он постоянно рядом. Постоянно. Он что-то типа хранителя… кто-то вроде этого. Но он играет со мной.
«Он один из твоих хранителей».
„ Да, но он играет… Он прыгает вокруг. Мне кажется, он хочет, чтобы я знала, что он всегда рядом… Везде.
«Гидеон?» — повторил я.
„ Он тут.
«Ты чувствуешь себя с ним в безопасности?»
„ Да, он придет, когда понадобится мне.
«Хорошо. Вокруг нас есть духи?»
Она ответила шепотом — очевидно, говорило ее сверхсознание:
„ О да, много духов. Они приходят… когда захотят. Все мы духи. Но остальные… кто-то в физическом теле, кто-то в стадии обновления. Остальные — хранители. Но мы все попадаем сюда. Мы все так же должны стать хранителями.
«Зачем мы возвращаемся и снова учимся? Почему мы сразу не можем знать то, что должны знать духи?»
„ Это разные уровни обучения, и что-то мы должны понять, пока у нас есть плоть и кровь. Мы должны чувствовать боль. Духи не чувствуют боль. Это — период обновления. Душа обновляется. Когда ты находишься в физическом теле, ты можешь ощущать боль; тебе можно сделать больно. Только в форме духа тебе не нужно чувствовать. Вы испытываете счастье и благополучие. Но это период обновления… для нас. В духовном состоянии люди общаются по-другому. Будучи в физическом теле… можно переживать отношения.
«Понимаю. Все будет хорошо».
Она снова замолчала. Шли минуты.
„ Я вижу коляску. Голубую коляску.
«Детскую коляску?»
„ Нет, коляску, в которой ездят. … Или что-то голубое. Голубая бахрома наверху, снаружи она тоже голубая.
«Коляска запряжена лошадьми?»
„ У коляски большие колеса. Я не вижу никого в ней, только две лошади запряжены в нее… серая и коричневая. Серую лошадку зовут Эппл, потому что она любит яблоки. Вторую зовут Дюк. Они очень милые. Они не кусаются. У них большие ноги… очень большие ноги.
«А средняя лошадь тоже есть? Еще одна?»
„ Нет. Они такие милые.
«Ты еще там?»
„ Да. Я вижу ее нос. Он больше меня!
«Ты едешь в этой коляске?» — по тому, как она говорила, я понял, что она была ребенком.
„ Тут лошади! И мальчик еще.
«Сколько тебе лет?»
„ Очень мало. Я не знаю. Не думаю, что я умею считать.
«Ты знаешь этого мальчика? Это твой друг? Или твой брат?»
„ Это сосед. Он пришел сюда… на праздник. Тут … свадьба, или еще что-то.
«Ты знаешь, чья эта свадьба?»
„ Нет. Нам сказали не пачкаться. У меня коричневые волосы… и туфли, которые застегиваются на одну сторону.
«Это твоя праздничная одежда? Хорошая одежда?»
„ Это белое… какое-то белое платье… с оборочками наверху и завязками на спине.
«Твой дом рядом?»
„ Это большой дом!
«Ты тут живешь?
„ Да.
«Хорошо. Теперь ты можешь заглянуть в дом, это можно сделать. Это важный день. Гости тоже будут хорошо одеты, в особенные наряды».
„ Тут готовят еду. Много еды!
«Ты чувствуешь ее запах?»
„ Да. Это какой-то хлеб. Хлеб… мясо… Нам снова сказали выйти отсюда.
Я был поражен. Я сказала ей, что можно зайти внутрь, но ее снова выставили наружу.
«Как вас зовут по именам?»
„ Мэнди… Мэнди и Эдвард.
«Он мальчик?»
„ Да.
«Вам не разрешают оставаться в доме?»
„ Нет, все слишком заняты.
«И как вам это?»
„ Нам все равно. Но оставаться чистыми очень трудно. Мы ничего не можем сделать.
«Вы пойдете на свадьбу? Позже?»
„ Да… вокруг много людей. Комната заполнена. Очень жарко, жаркий день. Вижу священника; тут есть священник… в смешной большой шляпе… черной. Она закрывает ему половину лица… очень смешно.
«Для твоей семьи это счастливое время?»
„ Да.
«Ты знаешь, чья это свадьба?»
„ Моей сестры.
«Она намного старше тебя?»
„ Да.
«Ты видишь ее сейчас? Она уже надела свое свадебное платье?»
„ Да
«Она хорошенькая?»
„ Да. У нее венок из цветов в волосах.
«Посмотри на нее поближе. Она знакома тебе по другим жизням? Посмотри на ее глаза, ее рот…»
„ Да. Я думаю, это Бекки… но гораздо младше, чем она сейчас.
Беки была подругой и коллегой Кэтрин. Они были очень близки, однако Кэтрин противилась суждениям и вмешательствам Бекки в свою собственную жизнь и принятие решений. В конце концов она подруга, а не член семьи. Но сейчас было трудно провести грань.
„ Она хорошо ко мне относится, и я к ней тоже. Поэтому мне можно стоять близко, вместе с ней.
«Хорошо. Оглядись вокруг. Там есть твои родители?»
„ Да.
«Они так же хорошо к тебе относятся?»
„ Да.
«Хорошо. Рассмотри их поближе. Сначала мать. Посмотри, помнишь ли ты ее? Посмотри на ее лицо».
Кэтрин несколько раз глубоко вздохнула:
„ Я не знаю ее.
«Посмотри на отца. Разгляди его повнимательнее. Посмотри на выражение его лица, его глаза… его рот. Ты знаешь его?»
„ Он — это Стюарт! — быстро ответила она.
Итак, Стюарт снова появился. Это стоило рассмотреть поподробнее.
«Какие у вас с ним отношения?»
„ Я очень его люблю… он очень добр со мной. Но он считает меня помехой. Он вообще считает детей помехой.
«Он слишком серьезный?»
„ Нет, он любит играть с нами. Но мы задаем слишком много вопросов. Но он очень добр к нам, кроме тех случаев, когда мы задаем много вопросов.
«Это иногда достает его?»
„ Да, нас должен учить учитель, а не он. Поэтому мы ходим в школу.
«Это похоже на его слова. Это он вам говорил?»
„ Да, у него есть более важные дела. Он должен управлять фермой.
«Ферма большая?»
„ Да.
«Ты знаешь, где она?»
„ Нет.
«Ты где-нибудь слышишь, что кто-то упоминает название города или штата? Может, маленького городка?»
Она замолчала, прислушиваясь.
„ Нет, ничего такого не слышу.
И снова замолчала.
«Хорошо, ты хочешь еще поисследовать эту жизнь? Пройти вперед во времени или это…»
Она оборвала меня на полуслове.
„ Достаточно.
В процессе работы с Кэтрин я не обсуждал открытия, совершенные ею, с другими врачами. На самом деле я вообще не делился этой уникальной информацией ни с кем, кроме Кэрол и нескольких «своих» людей. Я знал, что информация, полученная на наших сеансах, правдива и исключительно важна, однако опасение негативной реакции со стороны моих коллег заставляла меня молчать. Меня все еще заботила моя репутация, карьера и другие мысли о себе.
Однако мой скептицизм с каждой неделей разрушался тем, что я слышал от Кэтрин. Я часто прослушивал записи наших сеансов и заново переживал все события, так драматично и непредсказуемо разворачивавшиеся. Но другим людям придется иметь дело только с моими переживаниями, сильными, но, тем не менее, не их собственными. Я понял, что обязан собрать больше данных.
По мере того, как я принимал послания и признавал, что это правда, моя жизнь становилась проще и радостнее. Не надо было играть в какие-то игры, притворяться, носить маски или быть не тем, кем я являлся на самом деле. Отношения стали более честными и открытыми. Семейная жизнь оказалась менее сложной и напряженной. Мое нежелание делиться мудростью, полученной через Кэтрин, стало уменьшаться. Удивительно, но многие заинтересовались этим и захотели узнать больше. Некоторые рассказали мне о своих экспериментах в области парапсихологии — изучении таких явлений, как ясновидение, «дежавю», внетелесные переживания, сны о прошлых жизнях и так далее. Многие из них также не обсуждали свои эксперименты даже с супругами. Все как один боялись того, что если они поделятся своим опытом с другими, пусть даже с членами семьи или терапевтами, то их сочтут странными или сумасшедшими. Однако эти парапсихологические явления не так редки, как люди привыкли считать. Лишь нежелание рассказывать другим о каких-то психических явлениях создает впечатление, что они очень редки. И чем более профессионален человек, тем сильнее его нежелание рассказывать об этом.
Один опытный и очень уважаемый, признанный во всем мире заведующий отделением больницы советуется со своим больным отцом, который своими предсказаниями несколько раз спасал его от несчастных случаев. Другому профессору снятся сны, в которых ему открываются недостающие звенья в сложных научных задачах, которые он ставит в своих исследованиях. Решения были неизменно верными. Еще один уважаемый врач всегда знает, кто ему звонит — еще до того, как возьмет трубку. Жена заведующего кафедрой психиатрии в одном университете на Среднем Западе имеет степень доктора в области психологии. Ее исследовательские проекты всегда тщательно спланированы и выверены. Она никому не рассказывала, что когда впервые приехала в Рим, гуляла по городу, словно у нее в памяти была карта улиц и дорог. Она точно знала, что находится за тем или иным поворотом. Хотя она никогда прежде не была в Италии и не знала итальянского языка, все итальянцы постоянно обращались к ней по-итальянски, ошибочно принимая ее за соотечественницу. Разум ее отказывался понимать, как это происходило.
Я понимал, почему эти высокоуважаемые люди таили свои открытия. Я был одним из них. Мы не могли отрицать собственные мысли и ощущения. Однако наш опыт противоречил знаниям и убеждениям, сложившимся у нас за все эти годы. И мы молчали.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.