Телеклассицизмы

Я не ропщу о том, что отказали боги

Мне в сладкой участи оспаривать налоги…

…иная, лучшая потребна мне свобода:

Зависеть от царя, зависеть от народа —

Не все ли нам равно?

A.C. Пушкин

Глядеться в «Зеркалах», мычать в «Итогах»,

Иль мотоциклом на ночных дорогах

Тупую чернь давить….

Не все ли — нам равно?

Титанам духа, примостившимся к Мост-Банку,

Которым и весь мир — покорный микрофон!

Избранникам Галины Бланка,

Счастливцам праздным голубых окон…

На лацканах висят останкинские розы,

И тянет проводок… Приз в студии давно.

Зависеть от Гуся, зависеть от Березы —

Не хрен ли нам один?

Пардон, не все ль равно?

Пытались сбежать с этого сеанса многолетнего оцепенелого смотрения. Не читать газет! Но о новых горячих точках страны узнавали в электричках, от новых пестрых собирателей подаяний, с их распевным зачином: «Мы сами не местные, беженцы, мы приехали…»— напрягаясь: откуда? Где еще?

Унесенные сквозняком

Загадки милицейских хроник,

где: «А и Б сидели в БМВ…»

И где теперь тот «А»?

А может «Б» кто вспомнит?

Иль Абдуллу-Заде с дирою в галаве?

А БМВ сожгли. Поджегшего — убили.

И дэвушкуего не видно из травы.

По поводу братвы решили: «Или-или…»

А Гиви не с дырой — савсэм бэз галавы.

Религий пять иль шесть. Двенадцать диалектов.

Таблицы их грехов — не сводятся в одну.

А фоторобот сдох. Ушей и глаз комплекты

прикинулись людьми,

наполнили страну (…)

Их всех найдет лесник.

Нет — мусорщик.

(Иль дворник?)

И вызовет 02.

Приметы совпадут.

В июне, нет — во вторник.

Закроются дела Надолго. На —

совсем.

В главе «Пиарщик у врат зари» я кратко упомянул кроме стихотворческого, еще и о бизнес-периоде своей жизни. В вышедшем в 2006 году романе «Горящая соль» есть дальние отголоски полученного опыта. Герой — командир подмосковного военного гарнизона, выживающий «в наши дни», набивший свой городок всякими немыслимыми арендаторами, отдавший свой полигон для съемок военных фильмов, свои душу и время — для всяких немыслимых проектов друзей-отставников. Притом честный и очень усталый человек, в финале он видит свой городок неким «Ноевым ковчегом», набитым всевозможными спасающимися «тварями», парными и непарными, «чистыми» и не очень… Нижеследующие два стихостолбика — не были вложены прямо в его уста, но соответствовали горестным его мыслям. Некий вздох.

Первые поминки на Земле

Жалко, что ни говори

Мир — пустивший пузыри.

Ну, приехали. Ой-вэй! Жизнь — невыносимый дар.

Симчик, выпусти зверей. Вздох. Дыханье. Перегар…

«Всякий дышащий» погиб, Хама — все равно, что нет.

кроме них… китов и рыб. На конфетку, Иафет.

Ужас этот как снести? Сима и тебя — люблю.

Досчитай до десяти, Хаму ж — рабство. Хлопок. Блюз.

И любуйся, рад — не рад: Брошен я, как смятый лист —

Радуга и виноград. «…Алкоголик и расист».

Память — как морской песок… И политкорректный век

Виноградный бродит сок. Ненавидит мой ковчег.

Как известно, неудавшийся эдинбургский студент-богослов Чарлз Дарвин метался по свету на корабле «Бигль» («Ищейка» — англ.), в поисках «научного материала» для опровержения Книги Бытия. Ведь его теория эволюции, покушавшаяся именно на эту, первую книгу Библии, страдала, как известно — отсутствием подтверждений, «промежуточных эволюционных форм».(Это и сегодня — самый критикуемый пункт дарвиновской книги «Происхождение видов»).

И вся надежда экс-богослова Чарлза, гонявшего «Бигль», оставалась в том, чтоб найти эти «промежуточные формы», возможно спасенные от Потопа, взятые на борт другого корабля, одним из героев Книги Бытия — капитаном Ноем.

Что рассказать на ночь?

Сегодняшние драмы и сказки, даже если и начинаются красиво — заканчиваются каким-то много смысловым провалом. И персонаж пятого акта, герой развязки является не гигантом, выросшим из ожиданий действующих лиц. Не из нарастания тенденций, как медведь в сказке «Теремок»…Как ни восхитительна завязка шпионской интриги с рыжей красавицей Анной Чапмэн, — финал-то уныл:

Я мышка-«наружка», я лягушка-«прослушка»,

я лисичка — «под прикрытием сестрички»,

я волк-«резидент». А ты кто?!

А я — «крот» [8].

Все.

Эпоха одноразовых конституций и быстрорастворимых парламентов

Критические статьи 2009–2011 годов Михаила Горбачева, да еще и с характеристиками политиков — очень похожи на «Письмо…»счастливо улизнувшего Хлестакова: «…а знаешь, душа Тряпичкин… городничий глуп как сивый мерин…»

И общий тон воспоминаний о самом Михал Сергеиче: «Секретаришку, комсомолишку принял за важного человека! Ну что, что в нем было похожего на Президента?!..»— словно подтверждает эту аналогию.

«Даешь праздники!», — а правительство дает выходные, а это — не одно и тоже.

Страна наша, кенгуриха глупая, напихала в сумку свою много, конечно, кого-то кое-как выкормила. И некоторые, просто чтобы удобнее выпрыгнуть — вжик по сумке ножом…

Ну и что они первое сделали, после того как по Нью-Йоркам прописались? Напечатали визиток — и сюда же… Если собрать статистику: почти у каждого особо проворовавшегося губернатора, чиновника был «консультант по коррупции» — из «бывших наших».

Развивая Лермонтова:

…С усмешкой горькой диссидента-сына

над комитетчиком-отцом.

Выдающееся количество все же — выдает

Всем запомнился генерал Лебедь и те его 3–4 шуточки, афоризмы — из опыта трудной, достойной жизни советского офицера. А потом, когда генерал был взят на баланс Борисом Березовским, эти «шуточки» посыпались уже не штучками — дюжинами. Уже поточная, спичрайтерская работа. И даже на то знаменитое «Мне за державу обидно»— что было отвечать? Кричать: «Верещагин! Уходи с баркаса!!»?

Задолго до принятия своих известных антисоциалистских законов Бисмарк сказал о Карле Марксе: «С этим бухгалтером мы еще намучаемся!». Типично по-прусски приложил. Даже не потрудился пояснить: «А почему, собственно — бухгалтером?» Маркса, вроде, все почитают ученым, философом. Наверняка так думал и сам Карл. И тут — бухгалтер…

«Из всех продуктов дешевеют лишь деньги»,

— сказал ведущий кружка выживанья.

Но даст нам и десять инструкций спасенья

создатель всемирной Радионяни.

И будет совсем немного домашних заданий.

Но сам он не видит смысла в лекарстве,

на ложе берет нубийскую львицу.

И даже в едином всеземном государстве,

он если захочет — сбежит за границу.

Он сам и придумал всю эту больницу.

Бессмертная сперма в бесцветных комедиях,

излишние лица не будут продолжены,

под страхом невключения в энциклопедию

все будут делать лишь

то, что им положено.

Склероз — не болезнь, а предосторожность.

На самом главном, на центральном конвейере

собираются головы равной вместимости.

Службы знакомств. Звонки беспрерывны.

Телефоны доверия в доме терпимости.

Изобилие телеканалов и программ — где набрать названий? Сгодилась даже и «Культурная революция». Швыдкой — хунвэйбин?

Две лишь стадии процесса: гнев. Потеря интереса.

Знаки соблазна

Что наша жизнь? Театр!

Неизвестный английский драматург XVI–XVII вв.

Что лучше: донимать измором?

Иль разрубить одним ударом?

Ты назовешь меня позером —

я назову себя гусаром.

Театры войн, шитье мундиров,

дворянских дочерей розан,

и вальс-турниры.

…но лишь одно тряпье в подвале.

Похоже, роли расхватали.

Швырну в картину помидором,

и будучи еще не старым,

в трагедию шагну из хора, —

двадцать седьмым Бакинским Комиссаром.

Лже-Самозванцем, гастролером…

плевать: «Макбет» иль «Сталевары»!

И задом повернусь к суфлеру

Ликуя, переврав Шекспира.

Все прочь! — И под руки, с позором…

Ступеньки,

снег…

осколки мира.

И ждать еще дразнящих знаков,

меж мусорных валяясь баков.

— О, я убит! Прощай, Тит Ливий!

До встречи — на ином активе!

……..

Что хуже? Взять одним напором?

Иль нудно промышлять базаром?

Ты… назови меня Егором,

Я назову себя — Гайдаром…

Над надорвавшимся мотором

вильну прощальной струйкой пара.

Что наша роль! — при свете дня?

Писатель! Обмани меня.

Яп-понский литератор

Часто снится школа.

Там всегда урок — Литературы.

Выгоняют из класса.

* * *

Получаю мэйл от Вольтера. Приветы,

а ниже — приписка:

«Раздавите гадину. Телефон такой-то»

Спам, наверное.

* * *

На ночь читал расстрельные списки.

В ярком свете рубиновых звезд.

За-аснул на три тыщи сто пятой странице.

* * *

На Сретенке открыл палатку

«Ремонт обуви».

Несут одни лишь котурны.

* * *

Все в порядке — только уронил

Песочные часы.

Просыпалось немножко.

Рутений. Штрихи к коду

Данный текст является ознакомительным фрагментом.