Бедные дети

Бедные дети

И умерли вскоре

Детишки от горя,

И только снегирь,

Прилетев из-за моря,

Чирикал: «Несчастные,

бедные дети!»

Печальнее повести

нету на свете.

Песня Матушки Гусыни[79]

Большая часть свидетельств о призраках детей относится к Викторианской эпохе[80], когда заморский снегирь пробудил в британских писателях интерес к жизни малообеспеченных семей и частных школ. В наши дни социальный аспект утратил актуальность, но сохранились рассказы о детских страданиях, вызванных суровыми нравами и жестким воспитанием.

Начнем с самого популярного призрака замка Чиллингем — Голубого мальчика, чье появление сопровождается оглушительными воплями и голубоватым свечением. Обычно Голубые мальчики предзнаменуют чью-то смерть, но в данном случае акцент делается на судьбе самого привидения. Чтобы убедить посетителей в ее трагичности, был со вкусом оформлен потайной склеп с царапинами на стенах. В нем обнаружили скелеты взрослого мужчины и мальчика. Замурованные заживо, они тщетно пытались выбраться.

Компанию Голубому мальчику составляет девушка в белом, постоянно просящая пить. Очевидцы долго размышляли над смыслом этих просьб и, наконец, догадались: девушку отравили. Кто-то из недоброжелателей, коих хватало в то страшное время, регулярно подсыпал ей яд в питье. Таким образом, девушка разделила судьбу подростка из повести Диккенса «Дом с призраками» (1859), чей дух тошнит от излишнего усердия лекарей, пичкающих его микстурами.

Если туристов не удалось разжалобить мальчиком и девушкой, их ведут в подземную темницу. В ней нет ни окон, ни дверей, а в камеру попадают через узкое отверстие в стене. Вероятно, перед заключением туда пленнику ломали руки и ноги (так проще — не расширять же отверстие!). Скелет одного из узников разгребли в начале XX в. — это маленькая девочка, которую бросили умирать в камере наши жестокие предки.

Кости детей не менее важны, чем останки замурованных женщин. Детский плач в бывшем королевском замке Сент-Брайвел (Глостершир) пресекся благодаря счастливой находке — старательно укутанному и уложенному на стропила скелету младенца. Труп даже не потребовал легенды, он и так красноречиво свидетельствует о средневековых нравах.

Немало детей замучил в своих застенках Иоанн Безземельный. Среди них — отпрыски Уильяма де Браоза (1144–1211) из замка Брамбер (Суссекс). До поры до времени Уильям являлся одним из ближайших соратников короля Иоанна и пользовался его особым покровительством. Он играл ключевую роль в пленении Артура Бретонского в 1202 г., а затем отвечал за содержание принца под стражей. В 1206 г. его назначили шерифом Херефордшира, но уже через год по неясным причинам Иоанн сместил Браоза со всех постов и лишил обширных земельных владений. После неудачной попытки организовать восстание в Уэльсе в 1210 г. Уильям бежал во Францию, где и скончался.

Мстительный Иоанн отыгрался на семье Браоза. Его жена Матильда (1155–1210), ее сыновья и внуки умерли от голода в замках Виндзор и Корф. Но там их призракам было тесновато, и они переселились на родину в Суссекс. Маленькие внуки Браоза — в лохмотьях, с изможденными лицами — жалобно причитают на развалинах замка Брамбер и просят подаяния. На самом деле в заключении умер лишь старший сын Браоза — Уильям, который оставил после себя четырех малолетних сыновей, тоже посидевших в тюрьме, но благополучно выпущенных оттуда в 1218 г. Средний сын Жиль (?—1215) был епископом Херефорда, а младший Реджинальд (?—1228) после смерти короля Иоанна получил обратно большую часть земель Браозов.

Нам предстоит впервые посетить популярнейший дом с привидениями — поместье Чингл (Ланкашир). Оно известно под именем Синглтон с 1260 г. и считается самым старым и прочным кирпичным жилым домом Великобритании. Семья Синглтон владела им около трехсот лет, а в 1585 г. он перешел к их родственникам по фамилии Уолл.

В одной из комнат дома когда-то жила взаперти полоумная Элеонора Синглтон. Девочку продержали там около двенадцати лет и наверняка все эти годы беспощадно поили лекарствами. Когда она достигла совершеннолетия, хозяева сообразили, что лекарства не помогают, и не мудрствуя лукаво придушили Элеонору прямо в постели. Теперь человека, входящего в комнату, охватывает безотчетная грусть. Однако предаваться ей опасно — замечтавшихся посетителей призрак дергает за одежду и пытается свалить с ног. В 1997 г. Даррен Дон, исследователь паранормальных явлений, стоял у окна комнаты и делал записи в блокнот, как вдруг получил удар в лицо и грохнулся на пол. По всей вероятности, разбушевавшаяся Элеонора приняла исследователя за выписывающего рецепт врача.

 Сэр Джон Пофэм. Портрет работы неизвестного мастера. По виду судьи и не скажешь, что ему доводилось бросать младенцев из окон

Думаю, призрак удалось бы приструнить, разобрав пол в комнате или произведя капитальный ремонт в доме. Нужные кости непременно отыскались бы! Но вот беда — дом крепкий, а проживающая в нем пожилая супружеская пара дорожит тишиной и покоем.

В 1560 г. сын хозяина усадьбы Арретон на острове Уайт тринадцатилетний (!) Джон Лей задушил подушкой спящего отца с целью завладеть наследством.

Случайной свидетельницей преступления стала младшая сестра Джона — Аннабель. Обезумевший брат выбросил ее с верхнего этажа дома. С тех пор в Арретоне объявляется рыдающая девочка.

В 1950 г. в усадьбе Кимболтон, бывшей резиденции семьи Монтагю, разместилась частная школа-интернат. Ее выпускникам наскучил призрак Екатерины Арагонской, и, наслушавшись россказней взрослых о зверствах прошлого, они сочинили собственную душераздирающую историю. Судья сэр Джон Пофэм (1531–1607) часто страдал от хандры. В один из приступов он взял да и бросил своего новорожденного ребенка из окна дома. Далее следует аллюзия на кровавое пятно из «Кентервильского привидения»: та плита во дворе Кимболтона, на которую упал младенец, окрашивается красным в годовщину трагедии. К разочарованию любителей этой «страшилки» надо заметить, что сэр Джон не жил в Кимболтоне. Основные владения судьи находились в Уилтшире, Сомерсете и Девоншире, а его единственный сын и семь дочерей умерли уже взрослыми. И вообще непонятно, чем Пофэм так досадил школьникам и почему они не избрали в герои кого-нибудь из рода Монтагю.

Судья сделался косвенным участником еще одной драмы, касающейся усадьбы Литтлкот (Уилтшир). Именно в этой усадьбе Генрих VIII ухаживал за Джейн Сеймур, чья бабка происходила из семьи местных помещиков Дарреллов. Во второй половине XVI в. — Литтлкот унаследовал сэр Уильям Даррелл по прозвищу Свирепый Билл.

В соседней деревне проживала повитуха миссис Барнс. Ненастной ночью 1575 г. к ней нагрянули слуги Свирепого Билла. Они завязали повитухе глаза и повезли куда-то. Вы, наверное, догадались, что пунктом назначения была усадьба Литтлкот. Как ни странно, миссис Барнс тоже поняла, куда ее везут, но вежливо-ста ради притворилась, что не узнает хозяина, встречающего ее на пороге дома. Свирепый Билл провел гостью в спальню, где в предродовых схватках мучилась молодая женщина с лицом, скрытым под маской. Ее любовник принялся заранее насылать на голову повитухи все проклятия ада, если та не спасет роженицу. Однако миссис Барнс выпроводила его из комнаты. Билл продолжал орать под дверью, а женщина тем временем разрешилась очаровательным мальчиком.

На радостях повитуха вынесла новорожденного из спальни и показала отцу. А тот… о нет, читатель, Свирепый Билл терпеть не мог всяких пятен и потому не воспользовался окном, а просто швырнул младенца в ярко пылающий огонь в камине. Наутро полумертвую от ужаса миссис Барнс тем же способом — с завязанными глазами — отвезли в деревню. Но она возвращалась из Литтлкота не с пустыми руками! Предчувствуя беду, повитуха ухитрилась отрезать кусочек ткани от занавески в спальне и с этим вещественным доказательством направилась в окружной суд.

Увы, ее старания пропали втуне. Свирепый Билл — не первый и не последний богатей, избежавший официального возмездия. Земных судей он подкупил, но Небесный Судия неподкупен. На верховой охоте перед хозяином Литтлкота предстал невинно убиенный младенец в языках пламени. Не ожидавший подвоха Билл сверзился с коня и свернул себе шею. А дом с той поры оглашается криками несчастной матери и плачем ее сына.

Предположительно в основу легенды легло подлинное происшествие, случившееся с миссис Барнс. Вот только после ночного визита в таинственный дом в суд она не ходила, а рассказала о гибели младенца и продемонстрировала кусок занавески годы спустя, лежа на смертном одре. И хотя она не назвала по имени ни усадьбу, ни хозяина, недоброжелатели без труда приписали злодеяние Уильяму Дарреллу. По разным версиям, роженицей была сестра Даррелла, вступившая с ним в кровосмесительную связь, или одна из его любовниц.

После 1575 г. из-за финансовых проблем Даррелл заложил имение сначала лорд-канцлеру сэру Томасу Бромли, а затем нашему знакомому судье, сам же отсидел в долговой тюрьме вплоть до своей гибели на охоте в 1589 г. Заметим, что дитя явилось покарать папашу аж через пятнадцать лет после рокового броска в камин! По слухам, Свирепый Билл едва ли не подарил имение Джону Пофэму и потому был им оправдан. В действительности такого судебного процесса не было, да и Пофэм не мог возглавлять суд: должность лорда — главного судьи он занимал в 1592–1607 гг.

Погибший Даррелл не имел наследников, поэтому Пофэм выкупил усадьбу и построил новый кирпичный особняк. Потомки судьи владели поместьем до 1929 г., затем его приобрела семья Уиллс, продавшая дом в 1985 г. нефтяному магнату Питеру де Савари, который в 1996 г. организовал здесь комфортабельный отель. Почтенные постояльцы отеля, наблюдая фигуру женщины с ребенком на руках, облегченно вздыхают: как славно, что все эти аристократические ужасы остались в далеком прошлом!

Если отцы безжалостны к дочерям, то главный враг мальчиков — их матери и мачехи. Джером К. Джером не мог обойти вниманием один из самых знаменитых призраков Викторианской эпохи — злую мать из поместья Бишем (Беркшир): «История Бишемского аббатства богата мелодраматическими эпизодами. В нем есть спальня, обитая гобеленами, и потайная комната, глубоко запрятанная в толстых стенах. Призрак леди Холли, которая до смерти засекла своего маленького сына, все еще бродит по ночам, пытаясь смьггь кровь со своих призрачных рук в столь же призрачной чаше»[81]. Писатель исказил имя хозяйки аббатства, но это неудивительно — в точности установить ее личность так и не удалось.

В усадьбе Бишем, бывшем монастыре августинцев, в XVI в. проживал сэр Томас Хоби (1530–1566). Его жена (с 1558 г.) Элизабет Кук (1528–1609), поэтесса и сочинительница музыки, часто принимавшая в Бишеме Елизавету I, родила ему двух дочерей, умерших в младенчестве, и двоих сыновей — Эдварда (1560–1617) и Томаса (1566–1640). В 1574 г. она вторично вышла замуж за Джона (1553–1584), сына Фрэнсиса Рассела, графа Бедфорда.

Будучи на четверть века старше мужа, Элизабет умудрилась родить двух дочерей и сына Фрэнсиса (по другим сведениям, Уильяма). Джон скончался, не успев получить графский титул, а Фрэнсис, по легенде, пал жертвой дурного обращения матери, раздраженной его медлительностью и слабоумием. Однажды она заперла сына в чулане (в версии XIX в. фигурировали потайная комната и розги) в наказание за невыполненный урок. Прискакавший в тот же день гонец срочно затребовал Элизабет во дворец к королеве. Придворные дела не терпят суеты, и когда позабывшая про сына мать вернулась в Бишем, мальчик уже умер от голода.

Леди Элизабет была натурой утонченной и любознательной, подобный поступок вовсе не в ее характере. Но существовала другая Элизабет Хоби (урожденная Стонор) (?—1560), жена сводного брата Томаса Хоби — сэра Филипа (1505–1558), английского посла в Священной Римской империи. Сэр Филип владел усадьбой с 1552 г. и детей, кажется, не имел. Он завещал Бишем своему брату, а не вдове.

Призрак раскаявшейся Элизабет бродит по Большому залу усадьбы. Женщина одета в черное траурное платье, она тщательно моет руки, стараясь удалить следы крови. Последнюю деталь, упомянутую Джеромом, авторы легенды заимствовали у Шекспира, чья леди Макбет, испытывая муки совести, ходит во сне и пытается смыть воображаемую кровь с рук.

Самое авторитетное свидетельство о встрече с привидением принадлежит вице-адмиралу Джону Ванситтарту (1777–1843). Он гостил в доме и как-то вечером допоздна заигрался в шахматы с братом. Потом брат ушел спать, а Джон, анализирующий сыгранную партию в Большом зале, внезапно ощутил присутствие незнакомки. Он мигом подбежал к висящему на стене портрету Элизабет Хоби (какой-то из двух) и, можно сказать, засек призрак с поличным — рама картины оказалась пустой. Каким образом портрет возвратился на место, свидетель, к сожалению, умолчал. Через несколько лет во время ремонта под старыми половицами дома нашли листы бумаги с именем «Уильям Хоби». Бедняга исписал их вдоль и поперек неряшливым почерком, а кое-где чернила были размыты — вероятно, от слез. Благодаря находке преступление его матери вышло наружу. Непонятно, правда, зачем понадобилось прятать листы под полом — за неимением скелета, что ли?

Сегодняшние обитатели поместья встречают рассказ о мытарствах горе-ученика дружным хохотом — с 2005 г. в Бишеме размещается спортивный центр с тренировочной базой.

Следующую легенду проверить будет трудновато — хотя бы потому, что начинается она со слов «много лет назад». Итак, много лет назад в усадьбе Наннингтон (Йоркшир) жил один лорд, чья жена умерла, оставив ему малютку сына. Год прошел как сон пустой, лорд женился… ну, в общем, ситуация банальная. Мачеха красива, но жестока и эгоистична. Она рожает сына, но по правилам игры поместье должен унаследовать ее пасынок.

Тогда злодейка велит мужу отвезти мальчика в лес… ой, нет, мы же в Англии — запирает его (мальчика, не мужа) на чердаке и морит голодом. Морит, в отличие от леди Элизабет, не до смерти — подкармливает хлебом с водой, опасаясь гнева лорда. Аорд наконец умирает, но за узника вступается сводный брат. Мать не в силах отказать любимцу, чья забота о брате сродни утонченному издевательству. В каждый из визитов на чердак он приносит игрушки. Игрушками, понятно, сыт не будешь, и в один прекрасный день наследник Наннингтона исчезает.

Далее согласно традиции должны состояться поиски тела. Чердак опустел, и младший брат, которому отныне некого пичкать игрушками, в отчаянии носится по дому, заглядывая во все углы. Мы уже знаем, чем заканчиваются бессистемные скитания. Женщины обычно заболевают с горя, а дети падают из окон. Мальчик не стал исключением — >влекшись, он неосторожно высунулся из окна комнаты наверху, упал на плиты двора и разбился. Безутешная мать повторила скорбный путь леди Макбет. По ночам она шаталась по дому, призывая сына, пока не падала от усталости и истощения.

Ходит она там и сейчас, шелестя шелковым платьем. Двери открываются и закрываются сами по себе, и ночь напролет звучит детский плач. На заброшенном чердаке беседуют два мальчика, и иногда можно разобрать отдельные слова: «Опять игрушки?! О нет!» Француженка, ночевавшая на верхнем этаже дома, была шокирована поведением незнакомого ребенка, который прошмыгнул мимо ее кровати и вывалился в окно с пронзительным криком. Нервную иностранку переселили в другую комнату.

А вот труп наследника нигде не нашли. Похоже, ему удалось сбежать. Но в Наннингтон он больше не вернулся, осев за границей, где обрел новую семью, а повзрослев, заслужил почет и уважение. Говорят, до конца дней своих он непроизвольно вздрагивал, преходя мимо витрины магазина с игрушками.

Поместье Наннингтон — небольшой двухэтажный дом, который построил в 1680-х гг. Ричард Грэм (1648–1695), виконт Престон. Очевидно, с этого времени и надо вести поиск предполагаемых герое и легенды. Владевшие домом члены семьи Грэм в ситуацию, описанную выше, не попадали. Внук строи теля Чарльз Грэм (1706–1739), не имевший детей, завещал усадьбу своим теткам Кэтрин (?—1757). жене барона Уильяма Уиддрингтона (1678–1743), и незамужней Мэри (?—1753). В конце XVIII в. дом пришел в запустение, и в 1839 г. сэр Беллингем Грэм (1789–1866), баронет, продал его сэру Уильяму Рат-сону (1791–1867), сыну богатого промышленника н работорговца. Баронет был дважды женат. Он имел сыновей от первого брака, а во второй раз женился в 1831 г. на Гарриэт Коттем (?—1903). Однако их два сына, Реджинальд (1835–1920) и Джордж (1836–1930), прожили долгую жизнь.

Уильям Ратсон и его жена (с 1825 г.) Шарлотта Эверт (1803–1881) имели сыновей Уильяма (?—1846 Джона (1829–1906), Генри (1831–1920) и Альберха (1837–1890). Генри завещал Наннингтон своей племяннице, дочери Альберта, Маргарет Ратсон (1890–1952), второй жене (с 1913 г.) полковника Рональда Файфа (1866–1946). У полковника не было детей от первого брака. В 1952 г. его с Маргарет дочь Сьюзан (1917–2001) отдала поместье в Национальный фонд.

Прошу прощения за переизбыток цифр и фактов, но в данном случае они важны для подтверждения полного несоответствия легенды реальным событиям.

Получается, байки о призраках могут возникать ниоткуда — без малейшего намека на что-либо похожее в истории дома и семьи.

В другой легенде о мачехе и пасынке упомянуты реально существовавшие лица и названо время действия — конец XVII в. Правда, речь в ней идет не о мальчике, а о юноше. Чтобы семейное состояние досталось ее родному сыну, мачеха всячески поносит его старшего единокровного брата по имени Хемпден Пай. Глава семьи, хозяин усадьбы Фарингдон (Оксфордшир), не верит злобным наветам супруги, но тут Хемпден совершает оплошность. Он женится на деревенской буфетчице, тем самым угодив в категорию проклинаемых отцами сыновей. «Ничего не поделаешь, сынок, — вздыхает лорд Фарингдон. — Светлое время браков с буфетчицами еще не наступило. Отправляйся-ка ты служить во флот». Хемпден подчиняется воле родителя — он не ведает о сюрпризе, уготованном ему мачехой.

Действие переносится к берегам Испании — в тот самый Кадис, где Джон Болле заполучил портрет донны Леоноры. В разгар морского сражения подкупленный мачехой сэр Джордж Рук (1650–1709), один из прославленных адмиралов английского флота, отдает приказ канониру, и тот выстреливает из пушки в голову Хемпдену. В течение ста лет после битвы дух юноши посещает Англию. В балладе XVII столетия он непременно осчастливил бы своим появлением буфетчицу, но в более поздней версии им движет месть. Он демонстрирует мачехе, братцу, адмиралу и канониру свою оторванную голову, которая из-за пушечного выстрела приобрела довольно неопрятный вид. После смерти всех виновников трагедии призрак продолжает слоняться между могилами на кладбище церкви Всех Святых в Фарингдоне, пока местный викарий не уговаривает его окончательно покинуть бренный мир.

 Замерзший парень из Хилтона. Обложка детской книжки работы Джоан Хендерсон. В такой форме история о призраке утратила всю свою идейность

Хемпден Пай действительно жил во второй половине XVII в., а в Фарингдоне имел место конфликт между отцом и сыном, но только в предыдущем поколении. Сэр Роберт Пай (1585–1662) поддержал короля в ходе Гражданской войны, и роялистский гарнизон Фарингдона был осажден войсками, приведенными сыном хозяина Робертом (1620–1701), сторонником парламента. В дальнейшем сын помирился с отцом и даже участвовал в попытке восстановить монархию. Он женился на Энн (1625–1701), дочери известного политического смутьяна Джона Хемпде-на, и имел от нее дочь и троих сыновей — Хемпдена, Эдмунда и Ричарда. Испанская экспедиция Джорджа

Рука состоялась в августе 1702 г., уже после смерти Роберта и Энн. Неизвестно, принимал ли в ней участие Хемпден — в любом случае он к тому времени давно вышел из юношеского возраста и, скорей всего, умер, поскольку усадьбу унаследовал Эдмунд. Никакой мачехи у братьев не было.

Можно ли отнести к подросткам так называемого Замерзшего парня из замка Хилтон в пригороде Сандерленда? По одной из версий, это был мальчик, прислуживавший барону Хилтону в XVII в. и забитый им до смерти. Авторы другой легенды нарекли его конюхом, ухаживавшим за дочерью барона. Оскорбленный отец заколол юношу вилами и спрятал тело в пруду. Когда труп извлекли из воды, барон сумел оправдаться благодаря свидетельству работника, утверждавшего, что конюх случайно напоролся на вилы.

После гибели мальчика (юноши) кто-то стал по ночам ворошить горшки на кухне. Повар, чья репутация была задета, подкараулил баловника. Им оказался голый парень призрачного вида, трясущийся у потухшего очага с криком: «Замерзаю!» На следующую ночь сердобольная жена повара оставила на кухне теплый плащ с капюшоном. В полночь они с мужем услышали, как призрак пел песенку:

Вот мой плащ, а вот колпак.

Пора устроить кавардак!

Отчаявшийся повар схватился за топор, но парень, покривлявшись напоследок, исчез вместе с одеждой и больше не появлялся. Рассказ смахивает на сказку, и многими он так и был трактован. Парня приняли за эльфа[82], а сказка о нем украсила сборник «Старая ведьма Бонейлег» (1978), составленный Рут Мэннинг-Сандерс. Однако странные крики в Хилтоне слышны до сих пор, а проплывающие по реке Уир замечали огни, горящие в окнах необитаемого замка.

Замерзших мальчиков породил сентиментальный настрой писателей XIX столетия. Они есть даже в России — назовем, к примеру, «Мальчика у Христа на елке» (1876) Ф.М. Достоевского. В Англии самым известным призраком этого типа считается Мальчик из Гилсленда, встречающийся в одноименной деревне возле вала Адриана. Он протягивает дрожащую руку к путникам, и те сразу же чувствуют исходящий от нее холод.

Когда-то юного наследника соседнего замка (имя неизвестно) оставил умирать посреди обледенелой пустоши его дядюшка — стандартный антигерой готической прозы. Через несколько дней крестьяне наткнулись на окоченевший труп ребенка. Его дух и не подумал успокоиться — все мальчики ужасно мстительны. Он приходил к новым владельцам замка, когда те тяжело болели или умирали, возлагал на них ледяные руки и пророчествовал об ожидающей их вечной мерзлоте. Почему именно о мерзлоте? Такова специфика этого призрака. Пламенеющий мальчик из Литтлкота, надо полагать, отправил своего убийцу в местечко погорячее.

Парень из Хилтона — не единственный юный слуга, пострадавший от хозяина. Среди привидений замка Арундел (Суссекс), родового гнезда семьи Говард, есть мальчик-поваренок, которого двести лет назад беспощадно избивал хозяин. В поместье Трерайс (Корнуолл) был замечен мальчик-конюший, затоптанный насмерть сорвавшимися с привязи лошадьми.

В этой трагедии, кажется, никто из людей неповинен, тем не менее призрак бродит вокруг дома, горестно воздевая руки. Возможно, он недоволен тем, что бывшая конюшня занята под общественный туалет. Но владельцы Трерайса из католической семьи Арунделл[83]все равно не ушли от ответственности за свои преступления. Кто-то из них соблазнил и бросил бедную служанку. Ее дух избрал для посещений весьма неожиданное место — библиотеку, чему не стоит удивляться после метаморфозы с конюшней.

Диссонансом с глупыми выдумками прозвучит история с участием Джозефа Пристли (1733–1804), ученого-естествоиспытателя, философа-материалиста, одного из основателей унитаризма[84]. В 1773–1778 гг. он проживал в усадьбе Бовуд (Уилтшир) по приглашению ее владельца Уильяма Петти (1737–1805), графа Шелберна, будущего премьер-министра Великобритании. Граф предложил Пристли неплохое жалованье и благоприятные условия для научных экспериментов в обмен на обучение своих сыновей от покойной жены — Джона (1765–1809) и Уильяма (1768–1778). В 1774 г. в специально оборудованной лаборатории в Бовуде ученым был открыт кислород.

В январе 1778 г. Шелберн отлучился в Лондон, а Уильям внезапно заболел. Лежа в постели, он позвал учителя и пересказал ему свой сон. Он будто бы ехал на диковинной повозке в окружении родных и близких, одетых в черное, по направлению к церкви в Хай Уайкомб, месту семейного захоронения. Когда все зашли внутрь, он понял, что повозка — это катафалк, и в страхе проснулся. Пристли поспешил успокоить мальчика, списав тревожный сон на прогрессирующую лихорадку. Однако назавтра Уильяму полегчало — по всем признакам болезнь пошла на убыль. Учитель разрешил ему встать, но категорически запретил высовываться из дома на мороз.

Еще через день Пристли отправился на прогулку, а по возвращении в усадьбу решил навестить своего пациента. Во дворе, засыпанном снегом, он увидел Уильяма, радостно бегущего ему навстречу с непокрытой головой и без верхней одежды. Пристли хотел отчитать мальчика, но тот как сквозь землю провалился. В доме взволнованному учителю сообщили, что состояние Уильяма резко ухудшилось и за полчаса до его прихода больной скончался.

В том же году произошел разрыв между графом и Пристли. Ученый переехал в Бирмингем, где продолжил свои исследования. По официальным данным, причиной ссоры послужили леворадикальные взгляды Пристли и женитьба Шелберна на ирландке Луизе Фицпатрик (1755–1789), которой претила религия, проповедуемая протеже ее мужа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.