VI. Закон возрождения. Перевоплощения в прошлом

VI. Закон возрождения. Перевоплощения в прошлом

Не существует почти ни одной философской доктрины во всём мире, которая имела бы такое древнее происхождение и такое разумное основание, как учение о перевоплощении. Оно опирается на факт раскрытия человеческого духа на протяжении многочисленных возобновляющихся жизней на земле, и опыт, который собирается в течение земного существования и переходит во время промежуточного небесного состояния в душевные способности и совесть, так что ребёнок родится со своими прежними переживаниями, преобразованными в умственные и нравственные наклонности и силы. По верному замечанию Макса Мюллера, величайшие умы, появлявшиеся среди человечества, принимали идею перевоплощения. Эта же идея даётся и иллюстрируется в великих эпических писаниях индусов как несомненный факт, на котором покоится вся нравственность и вся величественная индусская литература, вызывающая к себе такое восторженное отношение среди европейских учёных; она насквозь проникнута этой идеей. Будда учил перевоплощению и постоянно ссылался на свои прежние рождения. Пифагор делал то же самое, и Платон включил ту же идею в свои философские построения. Древний еврейский писатель Йосиф утверждает, что учение это было принято среди евреев, и рассказывает по этому поводу историю капитана, который ободрял своих солдат во время смертного боя напоминанием о их будущем возвращении на землю. В Премудрости Соломона утверждается, что рождение в чистом теле есть награда за «доброту» (гл. 8, ст. 20). Христос тоже подразумевал это учение, когда говорил своим ученикам, что Иоанн Креститель есть Илия.

Вергилий и Овидий признавали истинность этой идеи. Похоронный ритуал древнего Египта содержал в себе также идею перевоплощения. Школа Неоплатоников принимала её, и Ориген, наиболее учёный из всех Отцов Церкви, признавал, что «каждый человек получает тело соответственно своим заслугам и своим прежним действиям». Хотя и осуждённое римско-католическим собором, учение это нашло себе приют в некоторых сектах, сохранивших старое предание, а в средние века оно вылилось в таких выражениях у одного из ученых сынов Ислама: «Я выступил из камня и стал растением; я выступил из животного и стал человеком; почему бы мне бояться смерти? Когда же я уменьшался, умирая? Когда же я, умирая, становился меньшей величиной? Со временем я выступлю из человека и стану ангелом».

В позднейшее время это же учение было близко немецким философам, среди которых мыслитель-поэт Гёте, а также Фихте, Шеллинг и Лессинг признавали его. Гёте в старости смотрел с радостным упованием на своё возвращение на землю; Юм заявлял, что это учение – единственная теория бессмертия, которую может принять философ, и то же самое высказывает современный профессор Мак-Таггарт, который, обозревая различные теории бессмертия, пришел к заключению, что перевоплощение – самая разумная из них. Множество поэтов, каковы: Вордсворд, Браунинг, Россети и др., верили в неё.

Следовательно, появление веры в перевоплощение не есть возврат к вере дикарей, всплывающий на поверхность среди цивилизованных народов, а признак того, что временное забвение этого высокого философского учения приходит к концу; оно является на смену тем не удовлетворяющим разум учениям, которые вызвали столько скептицизма и такой материализм в недавнем прошлом европейской интеллигенции.

Учение о сотворении души для каждого нового тела, из чего следует, что само появление души зависит от возникновения тела, ведёт к неминуемому выводу, что со смертью тела и душа должна прекратить своё существование.

И то, что душа, не имеющая прошлого, будет иметь вечное будущее, так же невероятно, как представление о палке с одним лишь концом. Только душа, которая не рождается, может быть бессмертной. Утеря идеи перевоплощения с его временной очистительной стадией для погашения бурных страстей и с его временными небесами для превращения опыта человека в его способности послужила к возникновению идеи вечного рая, которого не заслуживает решительно ни один человек, и вечного ада, для которого также не найдётся ни одного достаточно порочного преступника. Забвение этого учения свело всю человеческую эволюцию к какому-то непонятному, висящему в вечности отрывку бытия, который зависит исключительно от нескольких лет земного существования; и оно же превратило человеческую жизнь в непонятное смешение всевозможных несправедливостей и пристрастий – незаслуженной гениальности и незаслуженной преступности, сделало из неё неразрешимую загадку, с которой помириться могла только слепая, ни на чём не основанная вера.