ГЛАВА II

ГЛАВА II

«…Необыкновенное началось сразу же, как только заработал мотор. Этого ждали: слух, что надо ждать именно запуска мотора, уже прошел по базе, поэтому зрители запомнили все детали. Донеслось, как полагается, ослабленное расстоянием „От винта!“ и „Есть от винта!“, потом из патрубков по бокам капота вырвались синие струи первых выхлопов, и тут же, одновременно с нарастанием оборотов, самолет стал исчезать из виду. Начал истаивать, растворяться в воздухе. Что он разбегается, оторвался, набирает высоту, можно было определить уже только по перемещению звука к лесу и над лесом…»

Событие датируется «второй половиной 30-х годов». Место испытаний — «один из наших северных аэродромов». Об этой удивительной истории читатели журнала «Изобретатель и рационализатор» узнали ровно двадцать два года назад из статьи И. Вишнякова «Невидимый полет». От публикации попахивало серой. Или — «липой»…

Не менее загадочна история самой статьи. Всего через пять лет после публикации в «ИР» этот материал перепечатывают конкуренты — «Техника — молодежи». Случай, как говорится, из ряда вон: наступление на «самую читающую молодежь» — по всему фронту!

…Читатель, разумеется, догадался, к чему клонят авторы. Ну, конечно: при нашей-то недавней тотальной засекреченности — дуплетом из двух журналов!

Версия первая: блеф. Невидимого самолета не было. Смысл акции — подталкивание прогресса. Гонка за лидером. За несуществующим лидером… Если не ошибаюсь, идея из арсенала Генриха Альтшуллера — «крестного отца» советских изобретателей 60–70 годов. Литературный псевдоним Альтшуллера — Г. Альтов — прекрасно известен любителям фантастики. Вот, например, типичный альтовский сюжет середины шестидесятых: ученому сообщают, что его покойный коллега перед смертью решил проблему антигравитации. И показывают фильм. Его задача — восстановить утерянный в катастрофе аппарат. Задача, в принципе, разрешима — мысль уже не крадется опасливо вдоль научных заборов — она летит, как гончая, по горячему следу гения. И вот цель достигнута — аппарат создан. Тут-то и выясняется, что никакого предшественника не было, фильм — подделка, умелый монтаж.

Раскрепощение сознания… Овладев творческими массами, идея должна стать материальной силой. Разве не удивительно, что публикации по «невидимке» в двух журналах не вызвали никакой реакции читателей — ни одного материала «по следам»! Можно допустить, что экспериментаторы поставили «фильтр» — и вся информация с малейшим намеком на решение проблемы тщательно отсеивалась.

Статью запомнили многие — «улов» должен быть богатым. И совсем не обязательно — в виде различных моделей «шапки-невидимки». Древние алхимики искали камень, превращающий все в золото, а нашли золотые россыпи открытий!

Перефразируя Вольтера — все версии хороши, кроме скучной. Если перед нами научная провокация — интересен результат. Но ситуация патовая: успех или неудача — никто свое «отцовство» не признает. Абсолютно неплодотворная версия. Разве что поговорить об этичности подобного эксперимента.

Или — сыграть в поддавки!

Нас разыгрывают? А мы возьмем да поверим! Еще четыреста лет назад Фрэнсис Бэкон заметил, что «человек легче верит в истинность того, что предпочитает». Предпочтя возможность невозможного, попытаемся пройти по следам неизвестного или несуществующего гения. И по-дилетантски бесстрашно, «на глазок», очертим область вероятного решения. Ментальный аттракцион…

Но сначала — два факта биографии одного из авторов, необходимые для понимания проблемы. Факт первый: июньский номер журнала «Изобретатель и рационализатор» со статьей о «невидимке» он обнаружил двадцать лет назад в своем почтовом ящике. У почтальона выяснил: журнал этот никто из соседей по дому не получает. Есть одна маленькая подробность, которая сегодня кажется странной: через отделение связи журнал вообще не проходил — нет обязательной в таких случаях пометки.

Какой смысл подбрасывать статью тринадцатилетнему мальчишке? Согласен — случайность… Но примерно тогда же произошло другое событие. Не событие даже, а так, нечто невразумительное, чего и быть-то не должно… Один приятель, молодой художник, показал ему удивительный рисунок: сверхзвуковая боевая машина — копье Немезиды, воплощение ужаса и красоты. Иллюзию реальности дополняли звезды и бортовой номер. Иллюзию — потому, что скрыть наличие у государства такой техники просто невозможно: одним своим видом она ломает стратегические паритеты! Уже позднее он стал спрашивать у знакомых летчиков, листал дотошный «Джейн» — ничего… Но рисунок-то был, и был сон — всегда один и тот же! — который прокручивался с ужасающей регулярностью, и художник, человек чрезвычайно далекий от техники, просыпался среди ночи в холодном поту. Пока однажды не зарисовал этот самолет. Он летел над черным лесом — медленно и дискретно, передергиваясь, как стрелка электрочасов.

Нарисовал — все прошло.

…Господи, да он же «Победу» от «Волги» не отличал! Что это? И какое отношение имеет к «невидимому» самолету? Ведь было, помнится, такое чувство — какая-то зыбкая, невнятная, тревожная связь…

Через несколько лет появилась фотография этой машины — ошибиться было невозможно! — в только что вышедшей книге И. Чутко «Красные самолеты», посвященной советскому авиаконструктору Роберту Людвиговичу Бартини.