Глава 4

Глава 4

Декабрь 1987. Москва

Мы спускаемся с мамой в метро по эскалатору, поворачиваем направо. Ждём поезда, тот приезжает, и мы заходим в вагон. Народу очень много, но нам надо проехать всего одну остановку. Всего одну.

Мы выходим на неизвестной мне станции. Я пытаюсь прочитать её название, но тщетно – всё окутывает Туман. Как он проник сюда, под землю, в метро?

Туман сгущается. Мы идём к выходу. Почему здесь так много людей? Целое столпотворение перед эскалатором. Я не вижу их из-за Тумана, но постоянно чувствую рядом; они, как и мы с мамой, медленно продвигаются к выходу.

Мама делает шаг в Туман и растворяется в нём. Я пытаюсь шагнуть следом, но упираюсь в людей – они сомкнулись вокруг меня плотным кольцом, и я не могу пройти. Я пытаюсь раздвинуть их руками, но ничего не получается. Люди на глазах превращаются в каменную стену. Я стучу в неё своими детскими кулачками, пытаюсь сдвинуть с места, но силы неравны.

Я понимаю, что с каждым мгновением мама – всё дальше и дальше. Она уходит, и я не могу её остановить. Я теряю её.

– Нет, мама! Не оставляй меня здесь одну!!! Нет!!!

Панический страх безысходности… Чувство неизбежности того, что вот-вот произойдёт…

– Мама! Ма-ма-ааа!!!

Мама просыпается от моего крика.

– Алиса… Что с тобой происходит? – спрашивает она печально.

– Ты уходишь… Я не хочу, чтобы ты уходила…

– Алиса, посмотри, я – здесь! Я никуда от тебя не ухожу…

– Нет, – плачу я, – я знаю, что ты – уже не совсем здесь…

– Тебе снятся плохие сны?

– Они мне не снятся, они… скоро сбудутся!!! Я не хочу, чтобы они сбывались! Я хочу, чтобы ты осталась… здесь…

Я плачу, обнимая подушку как единственного молчаливого друга, который никогда со мной не спорит.

– Алиса, ты пугаешь меня… После того как ты… умерла в сентябре, ты вернулась другой… Посмотри же, я – здесь, я жива! Я не собираюсь умирать…

– Ты не веришь мне!!! Почему ты не веришь мне?! Почему ты не пойдёшь к врачу?

– Потому что у меня ничего не болит. Твой страх не имеет никаких реальных причин. Он – всего лишь плод твоего воображения. Ты не должна верить снам, Алиса, даже если они иногда сбываются. Сны обманчивы. Рано или поздно они всё равно обманут тебя. Не сон должен управлять тобой, а ты – сном.

* * *

Февраль 2011. Москва

Я заезжаю к знакомому барду и композитору, чтобы забрать файлы с записью моих песен. Мы заходим в комнату, и, пока он занимается их копированием на флэшку, я медленно окидываю взглядом помещение и внезапно замираю.

– Что это? – невольно вырывается у меня.

– Я рисую… – как-то смущённо произносит композитор.

– Это твои картины? – удивляюсь я.

Он кивает.

Картины размещены на полках у окна. Их много. На них на всех – чёрный город. Чёрные дома. Маленькие слепые окна. Серый туман. Это город, который до боли мне знаком. Мой любимый город. Город-на-Воде.

– Венеция… – произносит он, будто считывая мои мысли.

– Ты там был?

– Нет, никогда…

– А почему она чёрная?

Композитор пожимает плечами. Я подхожу ближе и разглядываю картины:

– Я только что оттуда из командировки… Венеция – мой самый любимый город. Я была там несчётное количество раз.

– По работе?

– И по работе. И сама по себе. В этом городе есть нечто магическое, что заставляет меня возвращаться снова и снова.

– В Венецию надо ехать с любимым человеком, Алиса. А не в командировку.

– Представь себе, я тоже так думала. Но итальянец, директор фабрики, с которым мы общаемся по работе, сказал, что Венеция считается в Италии несчастливым городом именно для влюблённых, она приносит вечную разлуку. Он привёл массу примеров из собственной жизни и из жизни его друзей, когда после поездки расторгались помолвки, а одна девушка вообще умерла…

– Видимо, поэтому, Алиса, я и рисую Венецию чёрной, – смеётся композитор.

– Знаешь, мне снился странный сон. Наверное, год назад. Как меня хоронят. В Венеции. Я совсем забыла, но вспомнила, когда недавно, во время последней командировки, гуляла по Сан-Марко. Я подошла к пристани и увидела лодку, которая отчаливала от берега. Прямо как в том сне…

– Так тебя похоронят в Венеции?!

– Не знаю… Было раннее утро. Похоже, весна. И туманная дымка. В лодке находилось всего два человека – сам лодочник и Человек в Чёрном. С седыми, практически белыми, волосами… Они везли моё тело. Или прах. Не знаю, мне было страшно заглянуть внутрь лодки. Они ехали на противоположный остров. Я даже не знаю, что это за остров. Я на нём никогда не бывала.

– Ну и КТО ОН, твой Чёрный Человек?

– Не знаю… – тяжело вздыхаю я, пожимая плечами.

– Но точно не я, – улыбается композитор. – Да забей ты на этот сон. Мало ли что приснится? Книжку лучше напиши. Про сон. Хочешь, я тебе Венецию нарисую?

– Нарисуй…

Я возвращаюсь домой на метро, погружаясь в дрёму. Внезапно, словно проливным дождём, на меня обрушиваются строчки. Я привычно достаю мобильный телефон и набиваю их sms-кой, которую сохраню в черновиках:

«Нарисуй мне Венецию – город, столь похожий на сердце поэта, мизансцену Сил Тьмы или Света, чей по душам безжалостен голод. Нарисуй, как любовь в нас танцует – там, где мы навсегда будем вместе, где гонец нежеланных известий не отравит твоих поцелуев. Нарисуй лабиринт узких улиц со ступеньками в мутную воду, где в улыбках дождливой погоды не смолкает паломников улей. Нарисуй мне ночную Сан-Марко в фонарях – светлячками надежды, всё случится меж нами, но прежде, чем нам станет кого-нибудь жалко. Нарисуй же набросками остов сна последней моей летаргии – в нём нетленный туман ностальгии обнимает таинственный остров…»

Я знаю, что пишу этот стих совсем не композитору, а кому-то другому. Возможно, Человеку в Чёрном, которого я пока ещё не встретила. Или встретила, но не поняла, что это ОН? В последнем четверостишии я спотыкаюсь. Спотыкаюсь о вторую строчку. Я пытаюсь её перефразировать, но у меня не получается. Я ещё не осознаю, о чём пишу, особенно в последнем куплете. Но так часто бывает со мной. Разгадка рано или поздно обязательно приходит. Вопрос времени.

* * *

Я возвращаюсь домой поздно вечером. Таинственный незнакомец в Белом так и не позвонил. Всё разрешилось само собой. Нет так нет.

«НЕ ОН…» – не без грусти выдыхаю я и…

…и бросаю взгляд на подоконник.

На подоконнике лежат три книги, которые я подписала ему ещё давно, но почему-то так и не осмелилась подарить во время нашей последней встречи. Я не хочу с ним встречаться. Он уже всё сказал своим молчанием. Но каждое незавершенное действие должно быть завершено. Поэтому я решаюсь отвезти книги в его Дворец в субботу и передать ему через охранника.

Я пишу лаконичное письмо, в котором нет ничего, кроме невидимой силы притяжения – с одной стороны, – и моего подсознательного «рационализма» – с другой. Мне хочется, чтобы он понял меня и, будучи сильнее, разрушил стену страха. Если… Что, собственно, я теперь теряю после его молчаливого «нет»? Ровным счётом ничего. Я запечатываю письмо в конверт и кладу в пакет с книжками.

Выспавшись всласть, где-то в обед я направляюсь в его Дворец.

Чем ближе подхожу к Дворцу, тем сильнее чувствую, что Он – там. Я могла бы развернуться и поехать обратно. Но меня тянет к нему. Необъяснимо. Иррационально. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…

Я поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь, здороваюсь с охранником и прошу передать скромный презент по назначению.

– А он только что приехал. Как вас представить?

«Он здесь, вот чёрт!» – мысленно выругиваюсь я, и волна панического страха чего-то неизбежного, неминуемого, что вот-вот должно произойти, накрывает меня с головой.

– Алиса, – пытаясь сохранить внешнее спокойствие, произношу я.

Я открываю дверь. Он сидит за столом у окна. Смотрит на меня и едва сдерживает свой дьявольский смех.

– Привезла вам подарок.

– Книжки?

Я киваю, кладу пакет на стол и сажусь напротив.

– А я только что вернулся. Летал… Ну, что надумала?

В пакете – книжки и письмо. Письмо, которое написано уже после того, как я сказала ему «нет». «Игра в Иную Реальность», которую ему, конечно же, не следует читать, если бы я сказала «да».

Он сидит напротив. Весь в белом. Он чертовски высок и дьявольски красив. Дьявольски…

– Я не хочу говорить вам «нет» и… не могу сказать «да», – с трудом выговаривая каждое слово, выдыхаю я.

Он смотрит на меня. Пронзает насквозь своим взглядом. Своей энергетикой. Я хочу быть с ним. Меня тянет к нему…

– Потому что тебе нужно свободное время? Деньги?

– И время… И деньги… Зачем мне терять то, что я имею?.. Ради чего?..

Я же знаю, что он читал мои стихи. Их нетрудно найти в Интернете. Но я несу какую-то чушь. Ту самую, которую выдаёт некая часть моего «рационального» Подсознания. Она, эта часть во мне, не хочет, чтобы я испытала боль. Она защищает меня.

Защищает… Почему? От чего? Что он может сделать? Откуда этот панический страх?

– Я понял, – произносит он с улыбкой.

– Ну… я пойду…

Мы встаём и подходим к двери. Я приоткрываю её левой рукой, в то время как он протягивает мне правую руку на прощание. Я прикасаюсь к его пальцам и…

Он разворачивает меня к себе лицом, мои руки тянутся к его шее, пальцы впиваются в седые, практически белые волосы… Я закрываю глаза. Одна часть во мне – Волчица! – безумно хочет этой земной любви.

Другая же часть, Девочка, судорожно пытается найти хоть какую-нибудь причину, чтобы… Внезапно я вспоминаю небольшую деталь, касающуюся моего нижнего белья, которая не имела бы ровным счётом никакого значения в данной ситуации, если бы на его месте находился любой другой мужчина. Но ОН… Он слишком категоричен в своих высказываниях… Полшага влево… Полшага вправо… Если бы я знала, что сегодня мы встретимся, я бы надела самое красивое и дорогое из того, что у меня есть… Он решит, что я его недостойна… Он не простит мне этого… никогда… ОН УБЬЁТ МЕНЯ…

– Нет!!! Не сейчас, пожалуйста!!!

– Разве ты не этого хотела?

Я разворачиваюсь лицом к двери. И разрываюсь на части. Он садится за стол за моей спиной.

– Что не так? – спрашивает он. – Ты обиделась?

Я не знаю, что ему ответить… Как объяснить, что я его панически боюсь?.. И столь же панически боюсь его потерять… Боюсь, что мы больше никогда не будем вместе… А я так хочу, чтобы он остался в моей жизни… Чтобы он стал ИМ…

Мне хочется провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Стереть этот фрагмент из Скрижалей. Переписать заново. Иначе. Раз и навсегда.

Я прощаюсь и ухожу прочь.

КТО ОН?

* * *

«Воланд носит белые одежды… Разложив пасьянсы на столе, выглядит святым и безмятежным, будто бы не ведает о Зле… В разговоре явно прятал скуку, он прекрасен… Словно солнца луч… протянул мне на прощанье руку у дверей, им запертых на ключ… Прикоснулась к пальцам без надежды – разве звёзды зажигают… днём?.. Воланд носит белые одежды… Я не знала ничего о нём…»