ВОЕННОЕ ИСКУССТВО

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО

Воинство – гвардия аргаима: высокомобильное воинское подразделение с опорными пунктами близ гардаров; оно обеспечивало внутренний порядок, готовое в любой момент прибыть в указанное место. Мобильность и маневренность подразделений поддерживались надежной связью посредством балагар – языка огня, наиболее быстрого способа «передачи информации»: с помощью сигнального костра, разжигаемого на господствующих высотах открытого пространства и по берегам рек (балагар – еще и распорядитель команд по подаче сигналов). В состав воинства входило обученное воинскому делу население из числа восьми – десяти поколений, а также особо отличившиеся в воинском мастерстве лица, достигшие тридцатилетнего возраста. Подразделение, сформированное для ведения боевых действий или для сопровождения лиц за границы общества белой расы, именовалось ратью.

Вой – воин низкого ранга, защитник своего племени, вставшего на путь, где оно развивало культуру белой расы под командованием ее представителя. В состав такого воинства входили дети, рано лишившиеся родителей по вине последних. Юным воинам прививалось чувство жестокости и жажда мести за постигшее их несчастье. Нередко вой сводил счеты с насильником отцом и исполнял функцию охранника собственной матери, пребывающей в резервации. Вой не отлучался от племени или рода и мог производить детей, которые подвергались кастрации (как и он сам) и причислялись к более низкой касте (ср.: «каста» и «кастрация» – общий корень у этих слов).

Рассредоточенное воинство находилось в постоянной боевой готовности, несмотря на занятость своим хозяйством. Хозяйственная деятельность воинства заключалась в основном в сооружении инженерных построек – как в военных, так и в мирных целях; помогало оно и возделывать земли, убирать урожай.

Воинство подчинялось командному лицу – представителю гардара и при необходимости служило составной частью рати. За вольности, то есть освобождение от обязанностей жизни племени, воинские поселения именовались слободами.

Мужское население селищ не имело возможности быть освобожденным от распоряжений ведуньи и своих жен и вступало в военные действия в случае крайней необходимости, отдельным ополчением. Такое мужское население именовалось зольным, то есть сидячим у очага. За допущенное самовольство мужчину называли назольным (диктующим волю). Такие неуживчивые мужчины бежали в слободы, но привязанность к дому и хозяйству заставляла их возвращаться. По возвращении их ставили на жох от костра на огласной площади, что служило грозным предупреждением.

Даже в случае нападения врага на селище мужчины ограничивались в противоборстве с врагами, но лишь до момента взывающего клича со стороны женщин – «зла». В ответ следовало мужское «вяне» (ответный клич на боевой зов зла), и с этого момента боевой дух мужчин стократно возрастал.

Слово «зла», произнесенное на вдохе женщиной, вселяло в мужчин зольн – память об усопших предках, идущих вместе с ними на приступ. Ответный зольн – вяне («преждевременная смерть»), произнесенный на выдохе, приводил врага в ужас. Сочетание кличей «зла» и «вяне» породил слово «злавяне», которое, трансформировавшись в понятие «славяне», стало впоследствии обозначать этническую общность, генетически впитавшую воинский дух.

Ужасна поступь злавянского воинства зольн; несгибаем его дух; ничто не остановит сражения. Один злавян шел против сотни врагов; восходящие потоки вибраций окрыляли его мужество, множа силу, сеющую преждевременную смерть.

Женщины боялись такого напора мужчин и всячески старались предотвратить бой. Если женщины считали, что битва закончена, они издавали клич «вяне» на выдохе – мужчины немедленно должны прекратить сражение.

Злавяне – боевой клич, клятва верности заветам предков, право пролить кровь врага. Дословный перевод означает: «с помощью предков сеять преждевременную смерть врага».

Матриархат общества белой расы категорически запрещал применение насильственной смерти даже по отношению к врагу. Лишь пир дюки (суд за нарушение законов седьмы) обладал полномочиями выносить смертный приговор.

В отсутствие этого суда правом решения наделялась женщина-мать. В условиях военной опасности, после переговоров с неприятелем она принимала решение, как обезвредить врага.

Неугомонный враг незамедлительно, по возгласу женщин «зла», подвергался обстрелу тучей отравленных стрел из легких луков.

На эти действия женского ополчения следовал ответ их мужей: под голосовой выдох «вяне» они вступали в смертельную схватку с врагом.

Зань – место застройки, предназначенное для передовых фортификационных рубежей. Застройки получали свои названия в зависимости от места расположения. Постройки по берегам рек именовались газани; вдали от рек – «разани» (ср. названия городов Казань и Рязань).

Материал для застройки зани, как правило, доставлялся из глубины территории – это экономило трудовые ресурсы и время. Готовые к монтажу городы доставлялись способом сплава.

Зани представляли собой военизированные поселения с ограниченным количеством небоеспособного населения.

Большинство газаней не были стационарными и часто использовались как наступательные средства. Способность быстро собрать и разобрать крепость, наличие транспортных путей (рек) обеспечивали высокую мобильность военизированных поселений.

Великолепие архитектурной отделки сооружений, их неожиданное появление и исчезновение удивляли неосведомленных и порождали множество сказочных сюжетов.

Сиден (дословно «вестник дня», «новый день») – так называлась зань, предположительно располагающаяся либо в устье реки Беспута, либо близ современной Каширы.

В слове нет указаний на солнечное начало (ра, ре, ри), – это говорит об отсутствии в сидене святилища огня. Возможно, этот вестник дня позднее переименован в Каширу.

С этим городом связана легенда о заре Деннице (что значит «поклонившийся дню»); он возглавил воинство, которое изгнало темные народы, вторгшиеся на поокские земли.

Денниц, возглавивший воинство семи родов (семиглавого змея), ударил по врагу, уничтожив его стан, и погнал прочь с родной земли. Сражение произошло у стен Каширы (современный герб ее сохранил изображение дракона – в память о роде Денница), за что город и получил свое название «неприступная дочь солнца».

Денниц со своим воинством отправился по следам врага в его земли. Он нес огонь мести; его небольшое войско прошло по полуденным землям, через Кавказ, по землям Палестины – вплоть до Египта. Сам Денниц погиб, но воины продолжали сражаться, устраивая ночные рейды. Местное население воспринимало их как посланников зла и нарекло войском Змея.

Города – жилой массив, предназначенный на сплав для застройки зани. Возведение городы велось на высоких, лысых местах, у излучин рек и сухопутных перекрестков. Строительство велось составом воев – юношей, лишенных седьмы, под руководством родоначальника-воеводы (этимологически воевода – тот, кто ведет за собой воев). Городы полностью зависимы от рода, так как в обязанности населяющих их людей не входили земледелие и промысел. Ремесло и животноводство – вот источники существования воев. Жены воев также не удостоены седьмы. Но рожденные ими дети брались под контроль рода с целью ввести их в русло седьмы. Потери живой силы города пополнялись за счет вновь прибывших воев. Воя и членов его семьи хоронили в земле близ города.

Ваны – разновидность фортификационного сооружения, оборонительного рубежа в засечной части пущи, предназначенного для истребления живой силы противника. Ваны – лесной лабиринт. Основная задача заставы – завлечь числом великого врага на хорошо наторенный ложный путь, ведущий в центр западни, в этот лабиринт. Приманка для врага – селения-времянки лагерного типа. Они не представляли собой материальной ценности, но вполне обеспечивали проживание, пока проводились летние работы в лесу и в поле. По обе стороны накатанной дороги или натоптанной тропы, на расстоянии двухсот метров от нее, в глубине леса, устраивался завал из лесин и подлеска. Путь уводил в лесной массив, который стоял отдельно от общей пущи. Раздел между ними – поля, луга или противопожарные лесосеки, окружавшие ваны – лесной лабиринт. Неоднократно валили лес вдоль пути следования – возникали непролазные, огнеопасные дебри. Успешно заманивали врага на тропу смерти, в узкий перешеек, женщины и подростки. Когда враг попадал в мешок, путь к отступлению отрезался за счет повала ранее подсеченных лесин. Сухостойную подсеку валили вершинами навстречу оказавшемуся в ловушке неприятелю – это полностью исключало возможность отступления.

Числом малого врага расстреливали из засад и ловушек-самострелов. Числом великого уничтожали другим способом. По звуковому сигналу, посланному по цепи, вокруг ваны поджигался лес. Центр лабиринта практически не выгорал, но медленно тлел. Из-за сильной задымленности противник не ориентировался на месте, впадал в панику и задыхался в лесу.

Ваны образовывали непрерывную цепь – передовая позиция обороны; она неоднократно повторялась в глубоком эшелонировании вокруг обороняемого центра. В зимний период ваны прекращали свои функции. Мороз и глубокие снега – это как бы сменный караул, но дежурные посты поддерживали постоянную связь посредством сигнальных дымов.

Расположение ванов известно семьям, имеющим к ним прямое отношение; оно сохранялось в тайне: «кодировалось» в виде расшитого орнамента на полотенцах, носовых платках, рубахах – путеводная нить, «карта» для путника.

Богатство орнамента ванов дошло до наших дней. Но мало кто догадывается, что вышивка на полотенце, изображающая, к примеру, огромный гриб среди маленьких елей и девочку, гонящую гусей, или женщину, несущую на коромысле воду, – это «кодированная информация» о местонахождении ванов и путях к ним.

Дереваны – отдельные единицы боевого значения в обороне рубежей внутреннего кольца ванов; непроходимые огненные котлы. Дереванами называли и дерущихся странников, драчливых людей, постоянно меняющих свое местожительство.

Полувоенизированные семейные поселения располагались в добротных индивидуальных домах, на каждую семью, надворными постройками и хозяйством. От слова «дереваны» проистекает слово «деревня», как от слова «города» – «город». Эти древние поселения стали и прообразом поселений казачества.

Население, проживающее в дереванах, стояло на первом уровне развития седьмы, то есть в первом – третьем поколениях. Возглавляли его ведуны из десятого поколения по седьме.

Подрастающее поколение взращивалось и воспитывалось в условиях дереван. С возведением новых дереван и по мере восхождения их жителей на более высокий уровень седьмы последующие поколения селились в них, оставляя старые, обжитые места своим преемникам, находящимся на более низкой ступени по развитию седьмы.

Воинов для дереван готовили с раннего детства. Вскармливание детей на козьем молоке сопутствовало быстрому зарастанию родничка – темечка, что вело к ранней изоляции энергий ребенка от энергий тонкого мира. Искусственная изоляция от Мира Духа преследовала цель привить человеку жизненные потребности и заботы. Такой человек постигал физическую жизнь через наставления и личный опыт, не уповая на духовные прозрения. Хотя в процессе жизни он зачастую оказывался исполнителем чужой воли, его чаша (чара) чиста к восприятию высокочастотных энергий. Не востребованный при жизни человека духовный потенциал, без наличия в нем земных шлаков, закладывал страдальческую основу для своего сея, жаждущего высокого духовного воплощения в грядущем поколении.

Бортня – лесная пчела; в переносном смысле – застава в засечной части пущи, с потаенным проходом к реке. Бортне вменялось в обязанность контролировать водную гладь, не допускать причаливания чужих судов в неустановленном месте, сопровождать их, то есть обеспечивать своим проводником. Береговые посты при необходимости применяли против транспорта тяжелые луки с сосудом из горючей смеси на конце стрелы. Устройство донных надолбов и ловушек, установка сельга (веревочных переметов через реку) – все это находилось под присмотром бортни.

Сплав на плотах строений на нижние зани представлял наиболее опасную и ответственную задачу, так как это занятие требовало особой подготовки и оснастки на период весеннего паводка. Выстроенные в верховье реки городы доставлялись на заливные луга, близ русла реки. Затем вязались плоты, а на них согласно маркировке штабелировались срубы.

При зажере (паводке) весенних вод плоты оказывались на плаву и после ледохода выводились на стремнину. Место по приему груза обустраивалось ловушкой-заводью, куда шли управляемые плоты. Случалось, в знак особого торжества, спускался по реке выстроенный город. После этого за короткий срок на ранее пустынном месте вырастал словно из земли новый град, ожидая своего заселения под временным присмотром посланцев бортни (их называли «бортью»).

Рона – любое фортификационное оборонительное сооружение. Устройство рона обусловливалось ландшафтом. При умелом сочетании укреплений и естественных преград создавался неприступный рубеж. Существовало два вида быстро возводимых рон – ловушек-препятствий. Это острия кольев с углом в сторону предполагаемого противника. Ряды таких кольев бывали стационарными (вкопанными) или подвижными, установленными на специальной подставке, – они приводились в боевое положение за счет вожжей (легких канатов управления). Лежащие на земле колья ощетинивались по желанию людей, сидящих в укрытии на расстоянии 250 и более метров.

Рона по способу действия напоминает современные минные поля. В виде частокола (высота колышка от 10 до 80 см) они становились серьезным препятствием на пути следования противника. Устанавливалась рона как на летний, так и на зимний период. Хорошая маскировка зимой – сугробы, а летом – высокие травы.

Ронные приспособления играли важную роль в тактике – ведь это западня для врага. Отступающая группа пробегала через не приведенный в действие участок рона, увлекая за собой неприятеля. Внезапное введение рона в боевое положение сковывало действия врага и приносило ему ощутимые потери. Замешкавшегося противника уничтожали лучники. Ронные поля назывались «пастью дракона». Дракон, по всей видимости, означает «драть коня». Попавшие в пасть дракона всадники навсегда становились его добычей.

Слово «борона», очевидно, имеет общий корень со словом «рона», – даже конструкция этих двух объектов совпадает.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.