Моцарт
Моцарт
– Что ж, хорошо? – Какая глубина! Какая смелость и какая стройность! Ты, Моцарт, бог и сам того не знаешь!..
А. С. Пушкин
В 1756 году в Зальцбурге, столице небольшого княжества Священной Римской империи, родилась одна из самых прославленных личностей на Земле, Вольфганг Амадей Моцарт. По данным Книги рекордов Гиннесса, его музыка чаще всего звучит на планете. С жизнью Моцарта связано много легенд, о его смерти тоже ходит много всяких толков и домыслов. Отец Моцарта, Леопольд, придворный капельмейстер у зальцбургского архиепископа, надменного и бездарного вельможи, имел большую семью. И все дети пошли по стопам отца: стали отменными музыкантами. Но младший, Вольфи, с самого нежного возраста проявлял незаурядные способности. В 6 лет он сочинил свою первую симфонию (сложное произведение для симфонического оркестра в четырех частях), в 8 лет – первую оперу. Отец путешествовал со своим музыкальным семейством по всей Европе, и на это маленькое чудо взирали монархи Франции и Англии, Вены и Берлина. С завязанными платком глазами маленький вундеркинд с ходу импровизировал на клавесине на темы, которые подкидывали ему коронованные особы. В Риме двенадцатилетний мальчик стал самым юным академиком в истории Римской академии. Для этого ему нужно было пройти серьезное испытание. Ему дали тему, к которой он должен был подобрать гармонии и развить ее по всем законам полифонии. Моцарта заперли в комнате на 4 часа, папу увели в другую комнату, чтобы не подсказывал. Но через полчаса Моцарт уже колотил в дверь: «Выпускайте, все уже готово!»
Когда Моцарт вырос, он не перестал удивлять мир. Разругавшись со своим работодателем, сиятельным тираном архиепископом Зальцбургским, он уехал в Вену, несмотря на все слезные просьбы отца вернуться. С детства этот воистину неординарный человек привык к восторгу и удивлению, которые он вызывал, где бы ни появлялся. При этом он был совсем не практичен в житейских делах. Поэтому для него стало полной неожиданностью, что Вена встретила его весьма сдержанно. А его оперы получили такое резюме от императора: «Слишком много нот, милый Моцарт!» Учеников у него не было, и великий композитор, успевший к этому времени обзавестись семьей, с трудом сводил концы с концами. В этой ситуации оставалось только одно: работать. И Моцарт писал каждый день с невообразимой быстротой. Надо сказать, что он никогда не зачеркивал то, что сочинял. И не пользовался услугами переписчика: писал с ходу все набело. Иногда вопрос, как закончить музыкальную фразу, решался с помощью шиллинга. Выпадет орел – значит, запишет такой вариант, решка – в веках останется другое завершение мелодии.
В общем, сочинял Моцарт играючи – это ощущение легкости, полета и какой-то детской непосредственности знакомо каждому, кто слушал его музыку.
Наступил 1791 год. Дела Моцарта шли все хуже. К этому надо прибавить, что он много пил и его здоровье день ото дня разрушалось. Как-то вечером в его квартиру постучали. На пороге стоял странный человек, одетый во все черное и в черной маске. Он сказал, что пришел, чтобы сделать новый музыкальный заказ: нужно было сочинить музыку к погребальной мессе – «Реквием». Причем очень быстро. Протянув звенящий мешочек в качестве задатка, человек без лица исчез так же стремительно, как и появился.
Моцарт принялся выполнять заказ, вновь он сочинял со стремительной быстротой, и… умер. Закончили и оркестровали «Реквием» его ближайшие друзья-коллеги. Жены с ребенком в это время не было в Вене, а поскольку дома было хоть шаром покати, тело Моцарта в самом дешевеньком гробу отвезли на кладбище и вывалили в общую могилу для самых бедных. И приехавшей жене не могли даже показать, где именно похоронен ее муж – на кладбище был уже новый сторож.
Такова печальная история одного из самых знаменитых людей на Земле.
Со смертью слава Моцарта только лишь возросла. Возросло и обилие слухов, связанных с его судьбой. Поговаривали, что его отравили. Кто впервые пустил этот слух, сейчас трудно сказать. Но он прочно засел в умы человечества. Через сорок лет Пушкин использует этот сюжет в одной из своих маленьких трагедий «Моцарт и Сальери». Эта же версия – что причиной смерти композитора стал его завистливый коллега, придворный композитор Сальери – легла в основу другого прославленного произведения, фильма «Амадеус», за который режиссер Милаш Форман получил в 1984 году «Оскара». Осталась неразгаданной и тайна «Реквиема»: что это за таинственный незнакомец, заказавший его Моцарту перед смертью и упорно скрывавший свое имя? Как сочинение погребальной мессы связано со смертью самого сочинителя? Также ходили слухи, что Моцарт принадлежал к масонскому ордену и в его опере «Волшебная флейта» зашифрован тайный обряд посвящения в масоны. Моцарт оставил после себя много загадок. И… похоже, унес их с собой, в общую могилу. Надежда что-то доподлинно узнать о его жизни, чем дальше мы удалялись от его времени, неумолимо таяла.
Меня действительно посещали такие печальные мысли. Согласитесь, вам наверняка тоже иногда приходило в голову: а что бы было, если бы Пушкин, Рафаэль, тот же самый Моцарт прожили чуточку дольше… Как много бы они еще сделали! Фантазировать можно сколько угодно, однако у судьбы свои законы. Так я думал, пока судьба не свела меня с одним человеком. То, что я узнал впоследствии, переходило все грани мыслимого и немыслимого.
Однажды, в 1986 году, одна моя 16-летняя пациентка, Шелли, стала уговаривать меня провести с ней регрессию. За некоторым исключением я провожу подобные процедуры только со взрослыми, но эта 16-летняя девочка так сильно меня упрашивала, что пришлось согласиться. И вот по вечерам, в 19 часов, я укладывал ее на кушетку моей клиники-студии под ветвями деревьев, и мы жизнь за жизнью отправлялись в ее прошлое.
В один из сеансов она обнаружила себя в середине XVIII века. Как всегда, последовал стандартный набор вопросов, но вот ответы…
Джон Ричардсон: Оглядись вокруг себя. Как ты думаешь, ты внутри дома или снаружи?
Шелли: Я внутри дворца императора в Шонбране, в Вене.
Д: Ты живешь там?
Ш: Конечно же, нет! Я буду играть здесь на фортепьяно для императора вместе с Наннерль.
Д: Кто эта Наннерль?
Ш: Моя сестра.
Д: Понятно. Разумеется, ты превосходно играешь на фортепьяно. А ты уверена, что настолько хорошо?
Ш: (шаловливо) Я – лучший пианист в мире!
Д: Правда? А сколько тебе лет?
Ш: Мне шесть лет.
Д: Можешь ли ты назвать свое имя?
Ш: Да, может быть, если Вы назовете мне свое.
До сих пор мне не приходилось сталкиваться с тем, чтобы между мной и моим пациентом возникала обратная связь…
Д: Меня зовут Джон. А тебя как зовут?
Ш: Ну ладно. Меня зовут Вольфганг.
В этот момент я сделал то, чего прежде никогда не делал. Попросил Шелли открыть глаза прямо в состоянии транса. Дал ей блокнот. Приподнял ее так, чтобы она могла видеть, что делает, и, вложив в ее пальцы ручку, попросил расписаться. Я знал, что Шелли левша. Но тут она вдруг взяла пишущий предмет правой рукой и вывела: «Volfgang Amadey Mozartt». С орфографическими ошибками, как видите!
Я не очень серьезно отнесся к этому в то время. Любой гипнотерапевт подтвердит подобный скепсис в таких случаях: «Почему все время королева Шеба, Клеопатра или Нельсон? Почему мы обнаруживаем только знаменитостей? А где же простые люди?»
Впрочем, в большинстве случаев это как раз и оказываются очень простые люди (а за свою практику я провел более 10000 регрессий). Так или иначе все, что осталось с того раза – это тот листочек со странным автографом композитора и не менее странная история, в которой Шелли утверждала, что играла с Марией Антуане (именно так она именовала Марию Антуанетту). В этой истории Моцарт поскользнулся на начищенном до блеска полу в коридоре дворца и ударился головой. Мария Антуане подняла его и даже поцеловала, а Моцарт попросил ее выйти за него замуж. Вот и все, что я помню с первого сеанса регрессии «Моцарта». А зря.
Дальше события развивались так, что я сильно пожалел, что с той регрессии осталось так мало информации. Как-то ей захотелось посмотреть фильм «Амадей». Шелли поинтересовалась, что я думаю по этому поводу. «Это твое полное право – ответил я ей, – но только учти, что, рассказывая о жизни Моцарта, ты вполне можешь однажды услышать от знатоков его жизни, что просто взяла все это из фильма».
«Меня не волнует, кто во что верит» – раздраженно заявила она в ответ. И вот Шелли и мой сын смотрят фильм, а у меня в это время телефонный деловой разговор. И вдруг я слышу истошный крик Шелли: «Идите сюда! Скорее!»
Попросив прощения у моего собеседника (который вполне с пониманием воспринял такой неожиданный финал разговора), я помчался в гостиную, где с дистанционным пультом сидела Шелли. Указывая на остановленный кадр, она с чувством превосходства воскликнула:
– Вот! Смотрите! Я же вам говорила!
И мы снова прокрутили сцену, где в свои двадцать лет Моцарт посещает императора. «Добро пожаловать, Моцарт».
– Но ему же не шесть лет. Разве не так?
– Папа, помолчи, – сказал сын. – Послушай сначала. Император продолжал:
«Моцарт, вы помните, как посещали дворец вместе с сестрой Наннерль, когда вам было шесть лет? Вам ведь тогда было всего шесть. Вы поскользнулись и упали, моя дочь подняла вас и даже поцеловала. А потом вы попросил ее выйти за вас замуж. Помните?»
Шелли повернулась ко мне со словами:
– Вы помните?!
– Да, я действительно помню. Но ты же говорила, что упала в коридоре, а император говорит, что ты упала со стула, когда сидела рядом с фортепьяно.
– В кино неверно. Я поскользнулась на полу. Вы же не верите всему, о чем говорят в газетах или по телевизору?
Я был ошарашен такой самоуверенностью. Но еще больше я удивился, когда в одной из книг о жизни великого композитора, за которые я засел после этого случая, «Моцарт: от святого к мирскому» я обнаружил свидетельства, что он действительно поскользнулся в коридоре – в точности, как утверждала Шелли! Прокручивая факты из жизни Шелли, я снова и снова натыкался на разнообразные подтверждения того, что она была Моцартом.
В пять лет Шелли отдали местной учительнице фортепиано, госпоже Челлис. Когда она впервые прикоснулась к клавишам, госпожа Челлис гордо объявила, что это потенциально самая лучшая пианистка из всех тех, кого ей приходилось видеть! Сэм, ее брат, тоже был очень перспективен… Но беда в том, что после многих занятий они так и остались на уровне подающих надежды, но технически абсолютно беспомощных исполнителей. Как музыкант, я могу подтвердить: Шелли очень одарена. Она может из головы сочинить прекрасную песню. Но, вспомнив жизнь Моцарта, в которой его блестящие музыкальные способности лишь усиливали его страдания и свелись в итоге к ранней смерти, я осознал, что сейчас эта душа просто отказывается развивать все то, что однажды стало источником стольких бед…
Однажды я читал одну из книг о жизни Моцарта (я теперь стал крупным моцартоведом). На ее последней странице меня ждал невероятный сюрприз. Там была настоящая подпись Моцарта, как две капли воды напоминавшая ту, которую так неуклюже вывела Шелли на первом сеансе регрессии. Это неправильно написанное имя красовалось на последней странице во всей своей молчаливой славе. Позже я прочитал, что Моцарт любил веселые розыгрыши, проказы и прочие хулиганства. Чтобы сводить с ума кредиторов, подписываясь, он часто намеренно коверкал свое имя: Амаде, Амадео, иногда писал на конце два или три «t», а иногда Вольфганг становился Вольферлом…
«Ты, Моцарт, недостоин сам себя!»
(А. С. Пушкин)
Одним из удивительных продолжений этой истории стали мои лекции о реинкарнации в Кембридже. Они обычно заканчивались сеансом массовой регрессии. Как-то на одной из таких лекций в Тринити-колледже (один из колледжей Кембриджа) я показал студентам обе практически не отличные подписи: ту, что сделала Шелли, и из книжки. На следующую лекцию в колледже Уолсон я по какой-то причине пришел вместе с Шелли. Прослышав про то, что «среди нас Моцарт», студенты просто затопили ее вопросами. А один поднял руку и предложил: «Почему бы нам вместо массового гипноза не погрузить в регрессию „Моцарта“?»
Я забеспокоился – мне было страшно за Шелли. А она… Она, похоже, наслаждалась всеобщим вниманием. Подняв брови, как бы делая одолжение, она любезно согласилась. В ответ раздались аплодисменты. Девушка встала и смело направилась к стулу, стоящему в центре, который я только что для нее освободил.
На мой взгляд, это было весьма легкомысленно с ее стороны. Одно дело – вспоминать свое прошлое на кушетке, в умиротворяющей тени деревьев, а другое – на публичной программе, на глазах у огромной аудитории. Мои беспокойства усилились, когда в зал вернулся один студент. Он успел сбегать в свою комнату и принес собрание писем Вольфганга Амадея Моцарта. И теперь, открыв наугад книгу, с ехидной улыбкой попросил: «Погрузите ее в это время, если сможете». – И он протянул мне открытую книгу, в которой значились дата и время письма.
Мы начали. Я отправил ее в какой-то период жизни Моцарта, чтобы она свыклась с вибрацией и окружением того времени. Потом подвел ко времени, указанному в письме. Письмо было адресовано его кузине Мари-Анне Текла – имя, которое Шелли мне никогда не называла.
– Чем ты занимаешься сейчас?
– Я пишу письмо своей кузине Мари-Анне Текла.
Я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на юного франта-умника.
«И что он там пишет?» – хладнокровно спросил тот.
– Моцарт, что ты пишешь?
Шелли затряслась вдруг от смеха. Все сильнее и сильнее. Она схватилась за живот и стала хохотать так, что чуть не свалилась со стула. Мне пришлось прийти к ней на помощь. Когда она успокоилась, я переспросил:
– Моцарт? Что там в письме?
Прошло мгновение. Шелли нерешительно, смущаясь, ответила:
– Я описываю своей кузине несколько разных способов, как можно ходить в туалет.
На сей раз хохотал зал. «Моцарт» же сидел спокойно, не обращая ни на что внимания.
– Что-то еще, Вольфганг? Чем бы ты хотел с нами поделиться?
– Теперь я рассказываю ей о наших похождениях в одном кабачке. Мы сидим в подвале, все вино уже кончилось… (Шелли снова смеется.) И мы мочимся в пустые бутылки и оставляем все это на выпивку местным пьянчужкам.
Теперь взрыв хохота в зале. Я вернул Шелли в нормальное состояние сознания. Это было невероятно, потому что именно об этом и было написано в том письме!
Все, кто присутствовал в зале, испытали потрясение. Она дала им возможность взглянуть через кристально чистое окно в мир Моцарта.
Юноша, принесший книгу писем, театрально закрыл ее и сказал: «Либо Шелли обладает высшей ученой степенью либо она, черт побери, и есть Моцарт!»
Зал взорвался аплодисментами, а Шелли сделала реверанс.
«Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан,
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?..»
(А. С. Пушкин)
Как и многие трансперсональные терапевты, я внимательно изучаю всю информацию о переселении душ, которая содержится в древних священных писаниях. Веды помогли мне прояснить загадку смерти Моцарта. Поскольку момент оставления этого мира интересует меня не меньше, чем получение человеком нового тела, я много расспрашивал медсестер, ухаживающих за больными в последние дни их жизни. И они рассказывали, что часто уходящий человек вел себя так, будто рядом есть еще какие-то существа, – причем они появляются в самый последний момент.
Ведические источники подробно рассказывают о моменте смерти. Личности, не познавшие себя до конца и у кого в сердце осталось желание продолжать наслаждаться в этом мире, рождаются в этом мире в соответствии со своими заслугами и устремлениями. В зависимости от прожитой жизни тонкое тело по-разному освобождают из мертвого. Иногда душу осторожно и бережно извлекают из мертвого тела. А иногда, если человек причинял боль другим, Яма-дуты – посланники Ямы, главного судьи этой Вселенной, который и определит дальнейшую судьбу человеческой души, тащат ее на суд, грубо и жестоко избивая. В одном из сеансов Шелли рассказывала о последних секундах жизни Моцарта: «Уродливые полумужчины, полумонстры мгновенно вытащили меня из тела, сломали все мои пальцы, а потом один за другим вырвали все мои волосы, превратив мое тело в кровавое месиво».
Разумеется, великий композитор паинькой не был. Меня шокировал такой кровавый конец, и я хотел понять, почему именно эти части тела Моцарта стали объектом надругательств «космической полиции». Я вновь окунулся в книги и нашел описание его внешности. Она была достаточно заурядной, но у Моцарта были прекрасные изящные руки и волнистые каштановые волосы, которыми он очень гордился. И естественно, именно они и стали объектом повышенного внимания Ямадутов, задача которых освободить душу от ее чрезмерных материальных привязанностей.
«Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!»
(А. С. Пушкин)
Также Веды смогли прояснить и причину такого блистательного рождения этой души в теле одного из самых прославленных композиторов. В «Бхагавад-Гите» есть стих, в котором Кришна, Бог, говорит Арджуне: «Те, кто поклоняется полубогам, рождаются в царствах полубогов. Кто поклоняется предкам, отправятся к ним, поклоняющиеся призракам и духам родятся среди них». В конце Кришна прибавляет: «Те же, кто поклоняется Мне, будут жить со Мной».
За два рождения до того, как душа Шелли обрела сознание Моцарта, она жила в Индии и поклонялась повелителю Солнца. В том рождении ее звали Нарайан. Я попросил ее отправиться в самый замечательный период той жизни. Она сразу же стала описывать, как сидит на верхушке дерева, обозревая Гангу и созерцая золотисто-алое Солнце, которое изящно спускается за горизонт, ведя вслед за собой сумерки. Тут у нее вырвалась спонтанная молитва, похоже, на санскрите. Я записал ее тогда, но позже эти записи куда-то затерялись (в то время я не предполагал, что когда-нибудь буду писать книгу об этом). Но то, что я сейчас припоминаю, звучало примерно так: «ОМ ВИВАСВАН, ТАТТВА ТАТТВА, ПРЕМА ДАРШАН ВИВАСВАН СВАХА». Когда я попросил «Нарайана» перевести для меня и моей жены этот стих на английский, мы поразились красоте перевода!
В точности, как и обещает Кришна в «Гите», в момент смерти Нарайана перенесли на Солнце, где царил тот, кому он поклонялся всю свою жизнь…
Хотя мы и воспринимаем Солнце как раскаленный шар с температурой несколько тысяч градусов на поверхности, на котором жить невозможно, Ведическая космология разрешает сомнения подобного рода. Жители Солнца имеют особое, тонкое тело, состоящее из ума. Оно отличается от грубого, физического, к которому мы привыкли здесь, на Земле. Представьте себе тело, полностью состоящее из энергий ума. Разве, когда мы думаем о сильной жаре, ум испытывает боль или ожог? Вовсе нет. Согласно древним трактатам, Солнце – одна из многочисленных райских планет в пределах материального мира. Там невероятно много богатств и удовольствий. Там нет земного рождения. Душа, которую переносят туда, сразу же получает прекрасное тело небожителя, в котором она может наслаждаться райской жизнью, в восхищении и почтении перед выбранным ей самой божеством. Разумеется, невозможно увидеть этот мир земными глазами. Однако Веды объясняют, что, совершая благочестивые поступки, можно получить право в следующей жизни оказаться на планетах других измерений… Согласно ведической космологии, существует много других измерений и энергий, о которых мы понятия не имеем, потому что они недоступны восприятию наших чувств, способных воспринимать только землю, воду, воздух, огонь. В то же время есть миры и различные виды существ, в зданиях и телах которых нет элемента земли, что их делает невос-принимаемыми для нас. Оказавшись в воде, вы не сможете воспринять существо, состоящее из элемента воды и ума; точно так же своим органом зрения вы не сможете различить существо, которое состоит из энергий ума и огня. В воздухе тоже есть много эфирных существ, состоящих из воздуха, ума и других нам невидимых видов энергий, но увидеть их могут лишь те, кто развил в себе тонкое, экстрасенсорное зрение. Моя дочь видит ауры и этих невидимых многим существ.
Итак, Шелли в той жизни стала третьей женой очень знатной личности на Солнце и жила богатой жизнью во дворце, с сопутствующими роскошью и привилегиями. Ее муж, имея нескольких жен, очень внимательно относился к ней. Она же была несколько своенравной особой. Многие годы она наслаждалась хорошей судьбой, накопленной в теле Нарайана, пока не исчерпала ее до конца. Затем ей снова пришлось вернуться в наш мир и оказаться в лоне фрау Моцарт, все еще продолжая слышать божественную музыку того мира…»
Моцарт никогда ничего не исправлял в своих сочинениях. Потому что сам он ничего не сочинял. Как он сам однажды признался: «Я ничего не сочиняю. Музыка витает в воздухе! Я просто записываю ее!» Он просто записывал то, что он продолжал слышать…
У восточных астрологов есть методики, с помощью которых они могут определить, с каких миров – высших, средних или же низших – пришла душа в этот мир? Буквально недавно один астролог поделился со мной наблюдением за жителями западных стран. Сравнивая образ их жизни и зная, откуда они пришли, он видел большое несоответствие в этом. Многие, кто пришли с высших миров, зачастую вели очень легкомысленную жизнь. В то время как даже многие из тех, кто поднялся сюда с низших планет, как и те, кто до этого жил на Земле, ведут себя гораздо более ответственно.
– В этом нет ничего удивительного – объяснил я ему. – Те, кто возвращается сюда с райских планет, привыкли там к легкой и беззаботной жизни: там нет старости, болезней и смерти, там не нужно работать – там нет этих всех наших страданий. С другой стороны, им, как правило, особенно в самом начале их жизни, очень легко все дается, потому что они возвращаются с остатками хорошей их кармы, которая дает им большое преимущество перед другими в виде таланта, рождения в аристократической или богатой семье и т. д. Об этом говорит в «Бхагавад-Гите» (6.41) сам Бог: «Йог, не сумевший достичь совершенства, после смерти долгие годы наслаждается жизнью на планетах, где живут благочестивые существа, а затем рождается в семье праведников или богатых и знатных людей».
Опьяненные тем, что им на земном плане очень легко все дается, они могут вести себя очень неправильно, из-за чего столкнутся в будущем с трудностями, если не получат хорошего воспитания и духовного знания, чем и страдает сейчас наше общество.
Хорошая тому иллюстрация – жизнь Амадея Вольфганга Моцарта. Его отец был озабочен лишь зарабатыванием денег, которые Моцарт легко получал, поэтому он вскоре перестал слушать отца. Если бы отец дал ему высшее знание, высшую цель, высший вкус жизни, Моцарт вполне мог пойти по другому пути…
Разумеется, также, как всем, мне было очень интересно, как сложилась судьба этой девушки Шелли сейчас? Я увиделся в Лондоне с Джоном Ричардсоном, и он рассказал, что сейчас она ведет гармоничный, очень возвышенный образ жизни. Соприкосновение со знанием Вед уже в детстве и память о своих прошлых жизнях очень во многом ей помогли. Уже в юности она стала известной, записала несколько сольных альбомов под псевдонимом. С изумлением я обнаружил, что в моем компьютере среди моих самых любимых песен есть одна песня в ее исполнении (как мир тесен!). Сейчас она замужем и растит пятерых превосходных детей, давая им с детства уже совершенное знание. Давайте же пожелаем ей, ее мужу, их детям успехов во всем и добра!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.