Знание Брахмана

Знание Брахмана

Познавший Брахмана достигает того, что всего превыше. Об этом сложен такой стих: «Истина, Знание, Бесконечность суть Брахман, Тот, кто познал сокрытое в тайнике в наивысшем эфире, Наслаждается исполнением всех желаний неразлучный с всепостигающим премудрым Брахманом».

Такова суть начальных фраз второго раздела Тайттирия Упанишады – ими начинается истолкование наивысшей истины.

На санскрите они звучат так:

brahmavid ?pnoti param —

tad e??bhyukt? – satya? j??namananta? brahma —

yo veda nihita? guh?y?? – parame vyoman —

so’?nute sarv?n k?m?n – saha brahma?? vipa?citeti ?

Но что есть Брахман?

Брахман есть вся существующая реальность, благодаря которой возможно существование всего прочего. Вечное за всеми непостоянствами, Истина сущего, которая подразумевается, даже будучи скрытой, во всех формах жизни, Неизменное, которое поддерживает все изменения, но при этом не прибывает, не убывает, не поглощается, – есть некий «икс», некое неизвестное, делающее проблемой существование, тайной наше собственное «я», загадкой – вселенную. Будь мы только тем, чем кажемся нашему нормальному самовосприятию, никакой тайны не было бы; будь мир только тем, что могут в нем распознать наши чувства и строгий анализ их восприятий разумом, не было бы никакой загадки; и если принять нашу жизнь, такой, какая она сейчас, и этот мир, таким, каким он представал в нашем развивающемся опыте до сих пор, за предельную возможность наших познаний и действий, то не было бы никакой проблемы. В крайнем случае, была бы некоторая таинственность, легко решаемая загадка, проблема на уровне детской головоломки. Однако существует нечто большее, и это большее есть сокровенная глава Бесконечного и потаенное сердце Вечного. Это нечто превыше всего – и это наивысшее есть все; нет ничего вне этого и ничего, кроме этого. Познать это значит познать высочайшее и знанием высочайшего знать все. Ибо поскольку это – начало и источник всего сущего, все остальное выступает как следствие; поскольку это опора и составляющая всего сущего, его тайна объясняет тайну всего сущего; поскольку это сумма и итог всего сущего, все составляет эту сумму и добавлением себя к ней обретает смысл собственного существования.

Это есть Брахман.

Будь это неизвестное просто не поддающимся расшифровке, просто неопределимым «иксом», всегда непознанным и непознаваемым, никогда не раскрываемым скрытым, секретом, который нам никогда не разгадать, то наша тайна вовек оставалась бы тайной, загадка не имела бы разгадки, а проблема – разрешения. Существование этого, даже определяя собой все, что мы есть, что мы знаем и что делаем, практического значения для нас не имело бы; ибо наша связь с ним была бы слепой и беспомощной зависимостью, связью неведения, которое только одно и могло бы ее поддерживать. Или же, если бы этот «икс» каким-то образом был познаваем, но единственным результатом его познания было бы исчезновение или постепенное угасание нашего существа, то внутри нашего существа результат не мог бы иметь последствий: сам акт познания и его плоды вели бы к уничтожению всего, что мы сейчас есть, – а не к его завершению или осуществлению. Тайна, загадка, проблема были бы не столько решены, сколько отменены за отсутствием надобности. Фактически, нам пришлось бы предположить, что существует некая вечная и непримиримая противоположность между Брахманом и тем, что мы сейчас есть, между наивысшей причиной и всеми ее следствиями или между наивысшей причиной и всеми ее производными. При этом все порождаемое Вечным, все, что он поддерживает, и все, что он возвращает в себя, предстало бы по отношению к его бытию как отрицание или противоречие, ибо, будучи само по себе негативно по отношению к тому, что единственно есть, оно каким-то образом становится позитивным. То и другое не могло бы сосуществовать в сознании; если бы он допустил мир познать себя, мир исчез бы.

Но Вечный познаваем, Он определяет себя, так что мы в состоянии уловить его, и человек способен познать Брахмана, даже оставаясь человеком, в этом мире и в этом теле.

Знание Брахмана бесполезно и не несет света, если оно лишь формирует интеллектуальное мировоззрение, не воздействуя на душу человека и на его образ жизни; это знание, которое есть энергия и божественное побуждение к перемене; через него человеческое существование получает нечто, чем до того не обладает сознание. Что же это такое? Теперь человек сознает, что находится в низшем состоянии своего бытия, но через знание обретает свое высочайшее бытие.

Высочайшее состояние нашего бытия это не отрицание, противоречие и уничтожение всего того, что мы есть сейчас, а наивысшая реализация всего, что заложено в нашем нынешнем существовании, но только в самом высоком смысле и в ценностях вечных.

Жить в нашем нынешнем состоянии самосознания значит жить и действовать в неведении. Мы пребываем в неведении относительно себя, ибо нам известно пока лишь то, что постоянно в нас меняется, от мига к мигу, от часа к часу, от периода к периоду, от жизни к жизни, – а не то, что в нас вечно. Мы пребываем в неведении относительно мира, потому что мы не знаем Бога. Нам знаком закон мнимостей, но не закон и истина бытия.

Самая высокая наша мудрость, самая детальная и точная наша наука, наше самое эффективное использование знания, в лучшем случае, способны сделать завесу неведения чуть потоньше, но заглянуть за нее мы не в силах, пока не доберемся до фундаментального знания и до того сознания, которому это знание присуще. Все прочее эффективно для достижения собственных временных целей, но оказывается неэффективным в конечном счете, ибо не ведет к высочайшему благу; не ведет к постоянному разрешению проблемы бытия.

Неведение, в котором мы живем, не есть просто неистинность, полная и ни на чем не основанная – на самом низком уровне это искажение истины, на самом высоком уровне – несовершенное понимание Истины, истолкованной посредством низших ценностей, соответственно искажающих ее. Это знание одного лишь поверхностного, знание, которое упускает сокровенную суть, являющуюся ключом ко всему, к чему стремится поверхностное; знание конечного и видимого, не улавливающее того, что символизируется видимым и подсказывается конечным; знание второстепенных форм, проходящее мимо того, что превыше нашей низшей жизни и бытия и к чему оно должно стремиться, если его цель – осуществление своих величайших возможностей. Истинное знание есть знание высочайшего, глубиннейшего, бесконечного. Познавшему Брахмана все низшее видится в свете Высочайшего, внешнее и поверхностное – как истолкование внутреннего и сущностного, конечное – с точки зрения Бесконечности. Он начинает видеть и понимать существование уже не как мыслящее животное, но так, как его видит и знает Вечный. Поэтому он счастлив и изобилен в бытии, лучезарен в радости, удовлетворен существованием.

Знание не кончается на познании, его ищут и находят не просто ради познания. Полноценно знание только тогда, когда оно ведет к завоеванию большего, чем оно само, к завоеванию бытия. Просто знать вечное и оставаться в страдании, борениях и приниженности нашего нынешнего существования было бы достижением относительным.

Высокое знание открывает возможность и, при настоящем овладении, ведет к реальности высокого бытия. Быть – это первый глагол, который содержит в себе все остальные; знание, действие, созидание, наслаждение – только реализации бытия. Поскольку мы незавершенны в нашем бытии, то наша цель – расти, а знание, действие, созидание, наслаждение есть лучшее, что больше всего помогает нам расшириться, возрасти, почувствовать свое существование.

Просто существование не есть полнота бытия. Бытие знает себя как силу, сознание, радость; более великое бытие означает большую силу, сознание, радость.

Если, становясь более великими, мы бы увеличивали боль и страдание, то такое благо не стоило бы обретать. Те, кто говорит, что все равно стоило бы, имеют в виду просто обретение большего чувства самоосуществления, которое само по себе дает большую радость силы существования, так что распространение страдания или утрата других радостей – цена, которую стоит заплатить за это большее ощущение широты, высоты и силы. Но это не может быть совершенством существа или высочайшей вершиной его реализации. Страдание есть печать низшего статуса. Высочайшее сознание интегрально осуществляется в широте и силе своего бытия, но также интегрально оно осуществляется в радости.

Познавший Брахмана обладает не только радостью света, но результатом его знания становится и нечто безмерное, brahmavid ?pnoti.

Он обретает то, что превыше всего, – наивысшее, он обретает высочайшее бытие, высочайшее сознание, высочайшую широту и силу, высочайшую радость, brahmavid ?pnoti param.

Наивысшее не есть нечто отстраненное и замкнутое в себе. Оно не просто неопределимое, порабощенное собственной безликой абсолютностью, бессильной определять, созидать, разнообразно познавать себя, вечно погруженной в сон или глубокий обморок поглощенности собой. Высочайшее есть Бесконечное, и Бесконечное заключает в себе Все. Достигший высшего сознания становится бесконечен в бытии и объемлет Все.

Дабы объяснить это, Упанишада определяет Брахмана как Истину, Знание, Бесконечность, а результат Его познания – сокрытый в тайнике, в пещере существа, в наивысшем эфире – как наслаждение исполнением всех желаний индивидуальной души в достижении ее высочайшего самосуществования.

Наше высочайшее состояние есть по сути слияние с Брахманом в его вечности и беспредельности, но, вместе с тем, и связь с ним в радости самоосуществления, a?nute saha brahma??. И тот принцип Вечного, благодаря которому возможна такая связь, есть принцип его знания, его саморазличения и всеразличения, мудрость, через которую он совершенно знает себя во всем и во всех существах, brahma?? vipa?cit?.

Радость бытия есть средоточие всех осуществленных ценностей существования, которые мы сейчас ищем в формах желания. Знание ее условий, чистое и совершенное обладание ею есть бесконечная привилегия вечной Мудрости.