13

13

Маленький тоннель вскоре оборвался глубокой шахтой, и пришлось снова карабкаться по скобяной лестнице, на этот раз вниз. На дне было столь тесно, что и двое уместились бы с трудом, поэтому как только один из не проронивших ни слова спутников спрыгнул туда, остальные замерли, оставаясь висеть в бетонной норе. Все как по команде погасили фонари.

— Сколько времени прошло? — громко прошептал Александр Андреевич.

Стоявший внизу посмотрел на часы с фосфорными стрелками.

— Двадцать минут. Ждем десять. Потом быстрым шагом направо до третьей двери.

Десять минут! Время, как уже доказано наукой, течет вовсе не с одинаковой скоростью. Ожидание всегда томительно, а тут приходилось висеть на руках, коченеющих от холода железа, усталости и неподвижности, в абсолютной темноте. Невидимо переключались секундные цифры на дисплее наручных часов. Издалека послышался накатывающийся звук приближающегося на тихом ходу поезда. Неспешно он становился все ближе. Наконец снизу мелькнул слабый свет притушенных фар, затем потянулись вагоны. Последний прошел, и на время застывший человек на маленькой площадке стал рыться в одном из боковых карманов.

Раздался лязг ключей, как всегда кажущийся в безмолвном подземелье звонче и громче, чем обычно. Скрежет замка, затем звук, похожий на открывающуюся створку большого тяжелого окна. «Пошли! Не зажигать фонари! Тихо! Всем молчать!» — шепотом прокричал первый. Максим спрыгнул, перед ним был вход в тоннель, где только что прошел поезд. Его еще можно было услышать вдали. Осторожно, боясь споткнуться о выступы шпал и рельсы и упасть на смертоносный контактный рельс, Максим переступил порог открытой решетки и стал нащупывать твердый грунт в кромешной тьме. «Иди давай! Время идет!» — шепнул грубоватый и мрачный Борисович и стволом подтолкнул Максима вперед. Под ногами неожиданно оказался твердый гладкий пол. Вереница людей направилась направо. Сзади закрыли решетку.

В повисшей тишине вдруг прорезался оглушительный визг сирены, многократно отражающийся в стенах длинного тоннеля. На миг оцепенение сковало всех. Такой поворот событий явно не укладывался в планы сопровождающих Максима. Из-за поворота показались огни фонарей, но это не были фары поезда. Это шли люди, шли за ними именно те, кого «монахи» называли рыцарями без страха и упрека. Василий услышал, как Максим набирает в грудь воздух, готовясь крикнуть что-то представителям государственных структур, и приставил ему автомат к горлу. «Кретин, — процедил он сквозь зубы, — они тебя сразу пристрелят, а мы еще посмотрим». Максим поперхнулся и стал давиться кашлем.

— Всем назад! — не своим голосом крикнул Александр Андреевич.

— Диггеры! Стоять! Руки за голову! — послышалось из за угла.

Резкие лучи прорезали полумрак, и впереди появилось несколько высоких черных силуэтов.

— Ложись! — закричал Женя, тот, что открыл решетку тоннеля.

Над головой Максима просвистело что-то, он не успел рассмотреть. Сильной рукой Василий опрокинул его. Это была граната. Раздался взрыв, высвободившееся пламя приняло цилиндрическую форму и свернулось в точку. Секунда — и конвоиры бежали от того места, где их попытались остановить спецслужбы. Решетка, через которую они вошли, открылась, и на пороге показался человек с автоматом. Следом спускались другие. Человек выстрелил, и пули заискрились, отскакивая от чугуна. Короткой очередью Вася заставил его замолчать. Следующая граната полетела туда как раз в тот момент, когда сверху показался другой чекист. Проход завалило телами. Пятеро попавших в засаду бежали. Александр включил фонарь, надеясь найти выход, но стены были гладкими. Нигде не было видно дверей или решеток других тоннелей. Гранаты закончились. Патронов оставалось немного. Женя прихрамывал на одну ногу: видимо, задела-таки пуля спрыгнувшего из шахты. Максим обезумевшим взглядом шарил по пыльному полукруглому своду, бессмысленно следя за конусами фонарного света, скачущего в непонятном танце в темноте. Но строй они все-таки сохранили. Вася все еще оставался замыкающим, трое перед Максимом шли, как условились, когда покидали бункер. Накатанные рельсы, утопленные в асфальт, как трамвайные пути, отблескивающими лучами уходили за поворот. Тоннель явно проектировали так, чтобы по нему, помимо поездов, могли проехать автомобили и микроавтобусы. Солдаты шли по пятам. Их не было слышно, как будто они вросли в стены, но чувство преследования ощущали все. Теперь, когда чекистам стало понятно, что придется иметь дело с хорошо организованной группой, люди в форме затаились и выжидали момента, чтобы внезапно напасть. Им не составило бы труда уложить всех пятерых одной гранатой. Почему-то это не было сделано, было понятно, что они хотели взять всех живыми.

Прошли поворот. Вдали показалось свечение подвесных ламп. Тоннель расширялся, и с краю показалась узенькая платформа. Станция. По инерции преследуемые ворвались в размеренный покой тайной станции. Такие, если верить сказкам журналистов, довольно редко раскиданы по веткам правительственного метро и расположены лишь рядом с бункерами или под правительственными зданиями. Где-то сверху слева заслышался глуховатый, но отчетливый звук тормозящего поезда. Деревянные дверки, выходящие на платформу, открылись, и на рельсы посыпались рослые люди в камуфляже и черных масках, скрывающих лица; с двух сторон они мгновенно перекрыли тоннель живой цепью. Василий Борисович вскинул автомат.

— Сложить оружие. Руки за голову! — спокойно и отчетливо проговорил голос из темноты.

Немного помедлив, обведя глазами живое кольцо из двадцати хорошо вооруженных человек, преследуемые положили автоматы на асфальт. Несколько людей тут же подбежали к Максиму и окружавшим его и быстро обыскали. Рядом с автоматом оказалась последняя граната, четыре ножа, фонари, персональная аптечка и еще кое-какая мелочевка.

— Входите, Николай Петрович, — сказал тот же, как показалось Максиму, хорошо знакомый голос. Но как он ни старался, не мог припомнить, где же он слышал его, настолько привычным было звучание. Человек, который произнес эти слова, ранее оставался незаметным в полумраке. Он вышел из своего укрытия и направился к двери, которая в ту же секунду распахнулась. На пороге стоял человек лет пятидесяти, высокого роста, с серебристыми висками и, видимо, большой лысиной, которую скрывала фуражка. Сколько было звезд на погонах, Максим не запомнил. Он просто видел, что они, как алмазы в ящике стола в бункере, поблескивают на плечах незнакомого господина.

— Так, — сказал он с расстановкой, оглядывая пленников, — что же мы ходим-то, где не положено, а? Ходить надо по земле, а тут совсем даже не обязательно…

В нависшей тишине эти слова, в точности повторяющие те, что Максим слышал из уст Александра Андреевича, теперь стоявшего с опущенной головой и цеплявшегося за затылок ладонями, прозвучали как-то угрюмо-насмешливо. Там, где никто не мог их слышать, перед дверью, замаскированной под кирпичную кладку, не было такого страха перед бандитами, как тот, который Максим испытал перед представителями государственной власти под землей. Снова раздался скрип тормозов состава метро. Оно явно было где-то совсем рядом. Теперь, когда больше не надо было бежать, оглядываться по сторонам, когда прекратилась стрельба и затихли крики, смолкло то, что отвлекало внимание Максима, — стало возможным внимательно прислушаться ко всему, что происходило вокруг. Казалось, что станция пассажирского метро была прямо над станцией секретной ветки.

— Этих оставить, остальных расстрелять! — сказал вошедший, указав на Александра Андреевича и молчаливого брата Жени.

— Николай Петрович, — тихо проговорил сопровождавший его. Максим плохо слышал, о чем они разговаривали, звук метро не давал возможности разбирать фразы целиком, — он хороший специалист, может понадобиться там, — с ударением на слово «там» закончил человек со знакомым голосом.

— Хорошо, посмотрим. Тогда этих двоих в расход, трое за мной.

Группа людей с автоматами отделилась от проема тоннеля и схватила Василия и Женю. Их повели куда-то в тоннель. Никто не проронил ни слова. Максиму, Александру и еще одному надели наручники и под конвоем повели сначала на платформу, потом по какому-то коридору. Проходя мимо, Максим заглянул в лицо таинственному человеку. С непонятным чувством одновременного удивления, смешанного с мистическим ужасом, он узнал в нем одного из новых сотрудников, физиков из подземного института, как раз того, кто работал в его лаборатории. Они молча обменялись взглядами. На лице ученого из подземелья не дрогнул ни одни мускул. Максим плелся, окруженный конвоем. Мысли мешались в голове. Неподалеку грохотала подземка. Этот человек только что спас ему жизнь. Еще нигде Максим не был так близок к смерти. Даже в пылающем поезде судьба каждого зависит от тебя самого, даже в одиноком бункере со склепом не так страшно, как под прицелом автоматов, стреляющих в тебя по команде, а ты беспомощно стоишь и вглядываешься в неровный рельеф бетонной стенки, носящий не один отпечаток очередей и помнящей не одну предсмертную молитву. Вдалеке простучала сухая очередь. Двоих не стало. На поверхности действует милостивый мораторий на смертную казнь. Под землей другие законы, особенно для тех, кто знает больше, чем положено честному гражданину.

В лифте было только две кнопки. Он ехал около минуты, за это время от перепада давления у Максима заложило уши. Вышли в просторный подвал. Тут уже ощущалась близость поверхности — воздух был не таким сырым и спертым, все содрогалось от грохота метро. Максим огляделся, как-то расправился, ощутил под ногами твердую гладкую землю, не срывающуюся вниз, не затопленную подземными водами, не испещренную ячеистым тюбингом и рельсами. Напротив выхода из лифта стоял черный микроавтобус с синим огоньком на крыше и тонированными стеклами.

Вдруг сзади кто-то подсек ему ноги, и Максим оказался на полу. В последний миг он увидел, как скрутили остальных, на голову намотали какую-то тряпку. В плечо вонзилась игла, и в глазах стали расплываться цветные пятна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.