20

20

Из слов Антона, произнесенных бегло, тихо (Антон, как было видно, очень боялся, что их могут подслушать, поэтому он то и дело прерывался, стараясь различить в окружавшем пространстве шорохи или шаги), Максим понял, что попадание в плен к бандитам в общем-то безопаснее, чем попадание в руки, собственного государства. Человек в форме, который указал на тех, кого следует расстрелять, когда команда Александра Андреевича оказалась в засаде, вовсе не был конечным звеном той огромной подпольной системы, к которой принадлежали все, кто теперь окружал Максима. Эта организация, главаря которой мало кто видел и знал из невысоких «чинов» вроде Антона, на высшем уровне прикрывалась госструктурами, потому, конечно, что добрая часть стоявших у ее руля сами были «оборотнями в погонах». Деятельность этой организации не была узконаправленной, она просто следовала формуле: «извлечь и присвоить капитал там, где это возможно». Антон сказал, что, по слухам, было время, когда она была причастна к умалчиваемому сегодня факту — краже золота из государственных запасов, причем весьма изощренным способом: слитки золота никуда не исчезали, наоборот, все было соблюдено как можно более точно. Только никто не знал о том, что блестящие вытянутые высокопробные трапеции золотые только снаружи: внутрь же заплавлялся свинец. Какое-то время шла бойкая торговля наркотиками, причем, в несколько кругов: продажа — конфискация — продажа и так далее, но все время хотелось найти что-нибудь не так преследуемое досужливой милицией и не так угрожающее бюджету, а следовательно, свободе. Хотелось работать на себя, ни от кого не завися. И вот, из служб, связанных с жизнью секретных подземных объектов, поступила информация, что какая-то шайка проследовала по тоннелю системы Д6 в район, где, по сведениям, располагалась замороженная стройка подземного бункера. В то же время на рынке драгоценных камней был обнаружен ранее неизвестный господам из спецслужб человек, а на людей, работающих с чем-то драгоценным, будь то нефть или алмазы, в нашей стране принято заводить дела. Вскоре выяснилось, что этот-то человек и связан с разгуливающими под землей любителями подземных строек. Что ж, заведенное дело и небольшой к тому времени набор компроматов сослужили свою службу — торговец алмазами был завербован и стал сотрудничать с «правоохранительными органами». Через некоторое время они уже знали практически все. Решено было брать их под землей, что называется, «без шума и пыли». Однако случай выдался нескоро, и как только агент сообщил, что группа уходит под землю, в бункер (то есть как раз когда Максим попал туда), решено было устроить засаду в упрятанном глубоко под землю тоннеле.

— А как же те, кто жил здесь раньше? Монахи, хранившие тайну Соловков? — удивленно спросил Максим. — Как они-то смогли остаться незамеченными?

— Видимо, и за их спиной существовала или существует организация. Только она их не спасла почему-то. Выяснилось, что те, кто служил на данном отрезке тоннеля правительственного метро, беспрепятственно пропускали их туда-сюда, даже не докладывая начальству. О шайке этого, как его, ну, ладно, засел у меня в голове этот Чацкий, фиг с ним, ну, в общем, о нем, сообщили, а вот начальство передало это кому следует. Короче, наверное, они были в сговоре только с теми, кто сидел в «Метро-2».

Сами хранители уже больше года находились там, в забытых всеми лабиринтах соловецких шахт, в плену у преступной банды из Москвы. Обсуждался вопрос о том, чтобы перестрелять всех обитателей бункера и сменить их гастарбайтерами, но опасались, что информация о крупном месторождении может просочиться и стать достоянием общественности, тем более что риск был большим: вход в систему напрямую стыковался с известными подземными сооружениями монастыря. Работать приходилось осторожно, но прибыли превосходили все ожидания. Больше всего боялись гласности. Этого же страшится подпольная структура, в которую оказались затянуты многие госслужащие. Поэтому сохранение этой общей тайны — вовсе не прихоть или жестокость, а просто следование корпоративным и экономическим соображениям безопасности. Вот как трактовалась сверху гарантия на смерть каждому, кто проронит хоть слово.

Из прохода послышалась глуховатая поступь, которую оставляли в тишине кеды возвращающегося с проверки прохода в метро.

— Новая кладка, по всей видимости, с той стороны залатали обычным тюбингом. Дверь запер.

— Хорошо, — Антон взял под мышку старинную книгу, лежавшую раскрытой на столе, — пойдем.

Это была первая летопись, последняя из тех, что листал Максим, перед тем как покинуть бункер.

1923 года. Именно там были аккуратно собраны все планы и описания подземных коммуникаций.

Вылезли в галерею, аккуратно положили бетонную плиту на прежнее место, прошлись по тихому подземному тоннелю полумифической секретной подземки. Когда Максим снова оказался там, он вдруг понял одну очень простую вещь: ничего нет особенного в закрытых тоннелях и маленьких станциях под домами с башенками, они лишь своей неизведанностью и секретностью интересны любителями мистики и журналистам. Но какая же, наверное, скука, всю свою жизнь просидеть под землей на каком-нибудь «объекте», работая на государственную тайну. Да, теперь он примерно в такой же системе, только меньшего масштаба. Так что, может, и повезло, ведь все познается в сравнении… Тем более, что шанс убежать есть, как говорил Александр Андреевич, а он-то наверняка там все знает… собственно, поэтому и боится смерти от пули в спину.

Чистенькое бомбоубежище казалось Максиму чем-то привычным, даже, если так уместно сказать, детским: многое, что в детстве вызывает мистический восторг, впоследствии кажется обыденностью. У взрослых эта адаптивная функция сознания включается и работает настолько быстро, что, попадая даже в совершенно новую, абсолютно непривычную обстановку, через короткое время человек уже ничему не удивляется, а смотрит на все безучастным скучающим взглядом. Ряды зеленых бочонков фильтрации воздуха, стеллажи и нары, укомплектованные вещами первой необходимости при заражении, светлые комнаты с белыми стенами и цветными плакатами гражданской обороны — все это создавало даже какое-то своеобразное ощущение уюта после часов, проведенных в полумрачных тоннелях, кабельных коллекторах и узеньких шахтах.

Вылезать нужно было снова через вентиляцию. Антон полез наверх, попросив не следовать прямо за ним, а подождать внизу. Он потихоньку выглянул из-за решетки: во дворе было полно людей, в ссохшейся песочнице ковырялись малыши, то и дело отбирая друг у друга железную лопатку, сонно прохаживалась пара молодых женщин с колясками, у подъезда на скамейке собралась ежедневная дискуссионная группа лиц пожилого возраста… Антон вернулся в бомбарь и предложил не удивлять честной народ появлением из-под земли, тем более в таком грязном и неприличном для центра Москвы виде. Решили подождать позднего вечера. Теперь, когда в этих стенах нужно было провести не один час, Максим и вправду почувствовал себя как дома.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.