Пролог

Пролог

Я двигаюсь. И дышу.

Я двигаюсь сквозь многослойный коллаж из мокрых листьев и свисающих побегов; красный, желтый, зеленый цвета, в лунном свете полинявшие до серого… Голова клонится, тянет к земле.

Быстрее, я задыхаюсь. Почва слегка подается под ногами (и… руками?), они двигаются в одном ритме с биением сердца. Я дышу жаркой влагой, сердце колотится все быстрее; сквозь плотные испарения джунглей пробивается запах моего пота. И вот прогалина, и я сижу на ней скрестив ноги; обнаженное мокрое тело блестит в сиянии луны. Голова моя откинута назад, горло выпячено и беззащитно. Руки бессильно опущены, кисти лежат на земле ладонями кверху.

Я наблюдаю за собой с опушки джунглей. Тишину нарушает лишь мое дыхание. За спиной безостановочно шевелятся джунгли. Гибко, как тень, я передвигаюсь по контуру освещенной части поляны. Мне нужно обойти мою добычу. Беззвучно. Ближе.

Теперь мы дышим вместе. Моя голова наклоняется вперед. Подбородок упирается в грудь. Я поднимаю голову и пристально смотрю в желтые кошачьи глаза, мои глаза, глаза животного. Горло перехватывает на полувдохе; я тянусь — и прикасаюсь к лицу дикого кота.

28 октября 1975.

Уже третий день я снова в джунглях. Три дня ожидаю, когда Рамон приготовит аяхуаску. Вчера ночью было полнолуние, и он залил вонючее варево в дупло дерева, которое стоит недалеко от залива, позади его крытой тростником хижины.

Сегодня ночью я приму аяхуаску, и Рамон проведет со мной ритуал, поведет меня па встречу со смертью. На этот раз я подготовлен. Антонио присмотрел за этим, и Рамон уже знает, что я свое дело сделал, выполнил свою Южную работу, начатую… неужели прошло два года? Да, два года назад этот medico americano, гринго-психолог, появился в самом сердце джунглей Амазонки со своим интересом к «лиане мертвеца».

Джунгли переполняют меня. Густой воздух, слишком плотный даже для тропиков, насыщен кислородом и влажен; он благоухает, но несет ощущение энергии. Сила джунглей. Я теперь более восприимчив к таким вещам…

Безусловно, воздух действует силой на мое видение этого мира. Эдем. Земной рай. Я воображаю Амазонку бездонной: это трещина в мире, из которой изливается живая душа планеты. Это сама жизнь, сознательная и более грандиозная, чем сумма ее частей.

Прошлой ночью, в полнолуние, я забрел далеко от жилища Рамона и, сидя на маленькой полянке рядом с заросшими руинами замка, медитировал на этой силе.

Я не знаю, «покинул» ли я свое тело, но… я стал ягуаром, который выслеживал меня. Хотя мой прагматизм был изрядно потрепан приключениями последних лет, добрая доля его осталась нетронутой, так что я должен описать эти переживапия.

Я точно знаю, что прошлой ночью я встретил некоторую часть себя самого, и сердце мое учащает свой ритм даже сейчас, когда я только (всего лишь) описываю это.

Я ничего не ел с полудня, готовясь к сегодняшнему вечеру. Я отправился к своему излюбленному месту у излучины реки и там, на маленьком песчаном пятачке, припомнил все то, что привело меня сюда; сегодня ночью я завершаю половину пути по Медицинскому Кругу. Размышляя о событиях последних двух лет, я осознаю, что мне не хватает воображения, чтобы представить себе то, что ждет меня после сегодняшней ночной Западной работы.

Неужели это может оказаться более удивительным, чем то, что произошло ранее?