Следы школы

Следы школы

23 марта 1952 года

Вопрос о римской школе очень интересен. У меня есть чувство, что со временем те, кто изучают эту линию развития, обнаружат, что большая доля жизнетворных влияний девятнадцатого века происходит из этого источника.

16 сентября 1952 года

Очень интересно, что каждое творческое направление во Флоренции, все искусства и науки Ренессанса можно проследить в прошлое вплоть до самого дома Медичи – к одной частной группе в одном месте. Еще интереснее, что все вместе – приведение ученых с Востока, поддержка Донателло, Микеланджело, Фра Анжелико, строительство церквей, собирание библиотек, основание Платоновской академии – все было оплачено и смогло осуществиться благодаря банковскому бизнесу Медичи. Для тех, кто интересуется ролью бизнеса по отношению к эзотерическому влиянию, это классический пример.

22 января 1953 года

Космология Фабра д’Оливе[13] удивительно напоминает некоторые древние американские священные книги, такие как Пополь-Вух[14] и Чилам Балам. После такого же великолепного космологического начала, как и в Книге Бытия, они превращаются в кровожадный эпос о расах гигантов и карликов, которые поедают друг друга, режут на куски и хоронят заживо – все довольно ужасно, пока не начинаешь понимать, что под этим подразумеваются геологические процессы и эпохи.

4 апреля 1954 года

Я вижу наш путь как великое гармонизирующее завершение всех предыдущих эзотерических экспериментов, а также и разных сторон человеческой природы. Теперь все вместе должно быть собрано в единое сознание, ничто не упущено. Высочайшее усилие сделано для примирения того, что до этого было разделенным. Понимание, любовь и воля, объединенные сознанием, делают это возможным.

2 марта 1954 года

Из всех восточных путей дзен-буддизм кажется самым близким к западной ментальности и взгляду на мир. Но лично я, с каждым годом жизни на этом континенте, все более убеждаюсь, что восточные пути не для нас. Здесь, в Латинской Америке, в особенности – те, кто любительски занимаются ими, оказываются, кажется, в тихой заводи, в болоте, отрезаются от всего реального и живого в этом времени и в этом месте. Я уверен, что для Запада создается некий новый совершенный путь, и чтобы могли быть усвоены восточные традиции, они должны пройти через глубокую трансформацию.

Теперь начинаешь понимать, что имел в виду Успенский, когда, отказавшись от системы*, он сказал: «Вы должны перестроить все. Все должно быть переделано с самого начала». Теперь мне кажется, что эта перестройка была инспирирована великой школой*, и что это связано с перекрестком в истории человечества, равным по важности тому, который представлен пришествием Христа.

О Четвертом пути* всегда говорилось, что идти по нему нужно в жизни, и что он состоит в развитии сознания одновременно во всех центрах*. Однако все, что было известно о Четвертом пути до сих пор, теперь кажется лишь прелюдией к тому пути, который в наше время понемногу открывается Западу великой школой. Этот новый путь, видимо, основан на науке сознательной гармонии. Это означает создание гармонии между всеми человеческими функциями и всеми сторонами его жизни. Это означает создание гармонии между различными типами* в группе. Это означает создание гармонии между всеми традиционными путями – и выше этого, на другой шкале, между народами, расами и эпохами.

В сравнении с таким полным видением традиционная йога и монашеские пути, которые упускают или ампутируют так много сторон и достижений современной жизни, кажутся устаревшими и искусственными. Я знаю теперь, что нам было показано начало этого нового пути, и чем больше мы понимаем, что нам дано, тем больше нам будет открыто. Этот новый путь не может прийти в мир полностью сложившимся, потому что он основан на понимании, а понимание должно расти.

Но он был выпущен с огромной скоростью и по многим разным каналам одновременно. Нужно научиться складывать воедино кусочки этой составной картинки-загадки. И это зависит от умения сложить собственную внутреннюю картинку-загадку – всю полностью, не упустив ни единого кусочка.

И даже тогда, может быть, все, что мы способны осуществить на этом новом пути – это только подготовка почвы для великого представления, которое будет срежиссировано свыше в решающий момент. Каким-то образом многие, кажется, чувствуют это и стараются увидеть сквозь непостижимое настоящее огромную и чудесную надежду в будущем.

4 октября 1954 года

Я убежден, что все моменты возрождения в истории имеют одно и то же качество и вырастают из одной и той же истины. Это только при своем вырождении идеи кажутся непримиримыми.

3 ноября 1954 года

В Риме мы нашли много ключей к тому безымянному кругу людей, который выпустил так много творческих токов в европейскую жизнь девятнадцатого века. Он был основан Калиостро, как раз перед заключением его в тюрьму в 1789 году. Этот круг сильно влиял на Гёте, хотя и на расстоянии. Среди французов, принадлежавших к нему в первые тридцать лет, были Энгр, Шатобриан, Ампер-отец с сыновьями, Шампольон, мадам Рекамье. Среди немцев – барон Бунзен, химик, который посвятил свою жизнь установлению понимания между католической и протестантскими церквями, Мендельсон, живописцы Корнелиус, Шадов и Овербек, историк Нибур. Среди русских – живописцы Кипренский и Иванов, писатель Гоголь и Стуковский, который стал учителем Александра II. Кроме этого – датский скульптор Торвальдсен, венгерский музыкант Лист, английский поэт Шелли, датский археолог Зега и итальянский композитор Россини. В следующем поколении пришли Браунинг, Ибсен, Ницше, Стивенсон и многие, многие другие.

Центр этой группы находился возле улиц Григориана и Систина. Долгое время они работали во Французской академии на улице Медичи. Они восстановили церковь Тринита-деи-Монте и Сант-Андреа-делле-Фратте. Энгр сформировал параллельную группу в Париже, которая развивалась сама по себе, независимо, хотя и была связана с центром. Эти группы, я считаю, являлись истинным вдохновением культуры девятнадцатого века.

Мы также изучали ранние христианские церкви третьего-пятого веков – времени, когда аналогичное усилие совершалось для примирения древней греко-египетской мудрости с новым христианским откровением.

10 декабря 1954 года

Это поразительно, когда мы встречаем те традиционные модели поведения, в которых сейчас принимаем участие, но которые существовали задолго до нас и будут повторяться долго после нас. Истинным хранилищем и источником этих моделей все больше и больше кажется евангельская драма. Если понимаешь способ, каким разные типы и уровни реагировали тогда, то будешь узнавать эти реакции всегда и везде.

Почему рассказ об учениках, идущих в Эммаус, кажется первоначальным представлением нашей работы? Может быть, те два ученика были на самом деле разочарованы после распятия и ушли потому, что думали – все закончилось. Им явился Христос. Но даже тогда они не узнали Его, пока не пригласили остановиться поесть и попить. Только тогда у них открылись глаза. Именно мирская доброта и гостеприимство пробудила их и показала Его. Когда они пробудились и узнали Его, они помчались назад, чтобы пробудить остальных учеников, которые в это время были заняты созданием некой линии поведения из собственной неуверенности. Конечно, они не поверили. Но как только те, кто ушел, и те, кто остался, снова оказались вместе, Христос опять явился перед ними, сплотил их в новое начало.

Я думаю, путь в Эммаус – это Четвертый путь. На нем люди должны испытать разочарование у себя дома, храбро выйти в мир, чтобы найти истину, получить озарение там, а затем принести свет обратно домой.

29 декабря 1954 года

Интересно, как суфийский эксперимент сумел найти и извлечь такую чистую экстатическую ноту? Мне кажется, что-то пошло очень правильно, и в какой-то точке отрицательные эмоции были переведены в любовь на очень большой шкале.

В «Вихре экстаза» есть место, где Джалаладдин посылает своего сына искать Шамса, говоря: «Если ты найдешь его, брось две тысячи золотых ашрафи под ноги султану Тебриза». Когда мы сможем понять такое отношение? Когда мы увидим, что это царский путь к свободе?

21 марта 1955 года

Все еще очень много следов ранних экспериментов Четвертого пути можно найти на Среднем Востоке – в Сирии, Египте, Палестине и Персии. Я убежден, что все эти ключи должны быть собраны вместе, пока еще есть время, чтобы объединиться в этой великой кульминационной демонстрации Четвертого пути, которая происходит в наше время.

20 июля 1955 года

Год назад мы стали искать следы школ в прошлом – ранних христианских школ в Риме, школ готических соборов во Франции и той школы девятнадцатого века опять-таки в Риме, из которой вышел «Пер Гюнт» и множество других великолепных вещей. Мы на самом деле нашли довольно много и, кажется, таким трудным для описания образом установили живую связь через время с прошедшими экспериментами.

Позже мы начали видеть, как изучение школ прошлого неизбежно приводит человека к величайшей и наиболее совершенной демонстрации школы на Земле – драме Евангелий и страстей господних. Становится ясно, что это есть центр и пример школьной работы всех веков, а каждый новый эксперимент – это попытка отразить его тем или иным способом.

И хотя в начале изучения мы не понимали этого вполне, теперь ясно, что наше последнее путешествие было поисками страстей. На святой неделе в Севилье мы видели, как люди сами пытались их пережить. В египетских храмах и на греческих островах мы наблюдали, как школы тысячелетиями готовили людей к пониманию того, что должно было произойти. В Иерусалиме мы, конечно, обнаружили реальную декорацию и почву, на которых разыгрывалась драма, и поневоле очень живо представили себе страдания и надежды, предательство и освобождение тех самых реальных мужчин и женщин. В Иерусалиме видно и все то, что люди делают с высшим влиянием, которое получают – это целый мир, полный вдохновения, суеверия, жестокости, страха и веры.

Затем мы перебрались в восточные страны, в мусульманский мир, в Дамаск, Багдад, Тегеран и Исфахан. Я был совершенно не готов к тому ощущению, что даже воздух меняется, когда покидаешь христианский мир. Теряется нечто, что мы принимаем настолько за само собой разумеющееся, что даже не думаем об этом. Это нечто – будто надежда каждого человека, признание ценности каждой души. На Востоке, конечно, есть мудрые люди, хорошие люди, религиозные люди, но я никогда не чувствовал на Западе этой странной апатии и безнадежности среди простых людей, как если бы им нечего было ожидать, кроме смерти. Очевидно, пришествие Христа изменило природу и возможности всех существ на Земле на всех уровнях. Где это не распознано, там наблюдается поразительный застой, инертность. Из всего этого я как-то по-новому понял, что означало обращение какой-то страны для апостолов или средневековых миссионеров. Как ни несовершенно это делалось с человеческой точки зрения, но обращение означало реальный перевод человеческих возможностей в новую область. Оно на самом деле оказывалось чудесным процессом.

Посетив дервишей и суфиев в Египте, Сирии и Ливане, мы почувствовали, что их работа состояла в том, чтобы привносить некое замаскированное христианство туда, где та или иная страна не готова принять его открыто. Возможно, в их роль входила попытка исправить какую-то ошибку, допущенную Магометом.

Перелетая так быстро от страны к стране, из одной древней области в другую, начинаешь видеть историю как великую пьесу школьного влияния, которое строит, учит, созидает, исчезает в одном месте и появляется в другом. Видишь, что школьное влияние и есть жизнь: где оно есть, там есть надежда и творчество; где оно исчезает – наступает безнадежность и порча. Мы видели также, что работа школ в древнем мире вела к пришествию Христа, а после этого состояла в показе того, что принес Христос.

В этом состоит и наша работа. По сути, это вообще единственно возможная работа. Но она так велика, так необычна и содержит так много сторон, что нам нужно было прийти к ней через какое-то учение, в котором имя Христа лишь едва упомянуто – во избежание понимания его на слишком низком уровне.

Очевидно, наша работа будет измеряться не тем, что мы сказали или написали, но степенью, в которой мы проявляем свое милосердие. Когда оно присутствует, есть счастье, понимание и гармония. Когда его место занимают тщеславие и сон, все опять запутывается. Если у человека все идет неправильно, как это обычно бывает, то он знает, что это потому, что ему не удается сознательная гармония. Когда же все идет правильно, то понимаешь, что тебе была оказана помощь.

6 августа 1955 года

Самое важное, чтобы люди искали, искали и искали; старались быть искренними; не подражали друг другу, мне, Успенскому или кому-то еще; и уважали истину везде. Людьми, которые не подражают, намного труднее управлять, но они бесконечно более ценны. На самом деле именно таких людей мы и ищем. Высший человек – это тот, кто стал целиком оригинальным, не похожим ни на кого во Вселенной. Тот, кто нашел собственный способ быть самим собой, посвящая всего себя работе и принимая все следствия этого. Это неудобно, потому что прецедентов такому не существует – как не было прецедентов у Успенского или Гурджиева.

Я хочу, чтобы люди изучили что-нибудь – что угодно, но глубоко, со всех точек зрения. Старайтесь осуществлять оригинальные исследования, используя то, что нам было дано как ключ понимания. Система слишком велика, чтобы использовать ее только для классификации скучного содержания собственных умов. Вначале это нормально, но затем ее нужно использовать для развития понимания в бо «льших областях.

Бывая в древних городах – Карнаке, Иерусалиме, Дамаске, Исфахане – чувствуешь, какую громадную концентрацию знания они содержат. В этих местах огромное давление знания больше, чем где-либо. Это именно то, что привлекает туристов, хотя они не знают почему. И в этой же компании мы видим самих себя, таких невежественных, таких необразованных. Мы еще не поняли, что ознакомиться с принципами – это одно, а привязать к ним знание – совершенно другое. Это так важно в наше время, чтобы все знание было отнесено к этим принципам и надежно заняло свое место, а не было брошено неряшливо и огнеопасно. Ибо это путь к бедствиям.

Перескакивая так быстро из одной страны в другую – из Италии в Египет, Иорданию, Сирию, Ливан, Ирак, Турцию, Грецию – чувствуешь, что вся человеческая история, настолько богатая в этих местах, что подобна глубокому слою плодородной почвы, – это история школ и школьного влияния. Приход школы, ее развитие в одном месте, переход в другие, распространение храмов, философий, искусств и символов, которые она оставляет за собой, золотые века ее триумфа, великие исторические личности, представляющие ее, разрушение, которое приходит в конце ее цикла, порча, которая следует за изменой ей – это и есть человеческая история, нет ничего другого. И нам необходимо собрать все это, сделать так, чтобы это питало настоящее.

На протяжении всей поездки росло чувство, что драма Христа является центром человеческой истории. Время до и после растекается от нее, как рябь от всплеска. Существует только одна иерархия*, один внутренний круг. До Христа они готовили людей к тому, чтобы понять, что Он должен принести; после этого они готовили людей к пониманию того, что Он уже принес. Но это та же самая работа.

Во время Христа совершился огромный перелом – будто поток повернул вспять. Все, что происходило до этого, должно было показаться ложью и злом. Но сейчас, как часть сегодняшней работы гармонии, нам нужно заново понять древний мир и его мистерии и показать, что весь он представляет ту же самую работу, все указывает в одном направлении.

Я думаю, если бы люди могли понять, что вела человека всегда только одна иерархия, что Геркулес, Будда, Соломон, ученики, окружавшие Христа при жизни, и другие, создавшие современный мир, в котором мы живем, были ее частью, тогда многое для них стало бы яснее и проще. Они поняли бы, что фанатизм, страх, противоречия и гонения – это то, что внесли во все это обычные люди. Не может быть противоречия в первоначальных влияниях школы, потому что все они идут из одного источника и являются частью единого плана. Но чтобы это понять, люди должны учиться, работать, исследовать, экспериментировать. Тогда они докажут это самим себе и другим.

5 октября 1955 года

В Египте, особенно в Луксоре, можно видеть, как вся мудрость древнего мира сокрыта и ждет того, чтобы быть открытой заново. Но видно и то, что тогда шансы были лишь у немногих, и все происходившее было лишь приготовлением к тому, что должен принести Христос. Это знали и сами египтяне. В птолемейских храмах за сто лет до Христа внезапно появляется часовня Рождества, Маммези. И там все это – Благовещение и все прочее, что должно было случиться – есть, в египетском стиле.

Есть что-то общее между Перу и Египтом. У них одни и те же корни (быть может, Атлантида) и такая же древняя мудрость. Но Перу восходит, а Египет заходит. Не оттого ли это, что Перу создает мост между древним миром и христианством, а Египет нет? Или это связано с неизвестным еще предназначением Нового Света?

10 февраля 1956 года

Мы изучали историю культуры и искусства как следы школы. У нас был вечер о египтянах, их богах, архитектуре, иероглифах. Затем был вечер о финикийцах и иудеях, о танцах, значении алфавита и о храме Соломона. Затем о греках, открывших свободу индивидуальной совести и чувствовавших законы ритма и гармонии во всем, что они делали. Был еще вечер об исторической ситуации в первом веке до Христа, о порче и проституции старых путей, о скрытом указании, что идет что-то новое. Мы говорили о глубоком различии между старыми путями, которые существовали лишь для избранных посвященных, в замкнутом кругу духовенства, учившего в темноте и тайне и старавшегося закрепить эту форму навсегда, со всеми мумиями, могилами и храмами, – и учением Христа, на открытом воздухе, на большой дороге, обращенным к любому, кто хотел слушать среди обычных обстоятельств своей жизни. Странно, что так много сохранилось физических следов Египта, но совершенно ни одного следа первых трех веков христианства – ни могил, ни храмов, ни искусства. Но был открыт путь в совершенно другое измерение. Искусство и физический символизм вошли только с мудрецами из Александрии, святым Климентом, Оригеном и другими, воспитанными в старой традиции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.