Мики Мантл

Вторая картина, которая возникает перед моим мысленным взором в этой ситуации, связана с воспоминаниями об увиденном мною однажды интервью с Мики Мантлом. Оно было сделано до того, как у него было обнаружено смертельное заболевание, однако после того, как он вышел из центра реабилитации для лиц, больных алкоголизмом. (По словам одного из его панегиристов, «У него была непростая жизнь, но он умел веселиться, как девятилетний ребенок».)

В качестве интервьюера выступала молодая женщина. Она была очень привлекательна, но ей не хватало опыта. Мики вел себя искренне и скромно. В процессе интервью не возникло никаких противоречий между его личным имиджем и имиджем, созданным для публики. В действительности, я начал смеяться, думая о том, как бы он, Билли, Уити и Йоги отнеслись к такому слову, как «имидж».

Так или иначе, Мики рассказывал о том, что после окончания лечения решил навестить одного из своих женатых сыновей. У того только что родился ребенок. Мики сказал молодой женщине, бравшей у него интервью, что не смог взять внука на руки. Этот крошечный младенец был таким невинным, уязвимым и непорочным, что он не смог позволить себе приблизиться к нему.

Молодая женщина усмехнулась. Она решила, что это была неправда. Как мог великий Мик, мировая знаменитость и родной дедушка ребенка, отказаться взять на руки своего наследника? Он мог бросить мяч на пятьсот футов на крышу стадиона «Янки»; наверняка он шутил, когда сказал, что не смог взять ребенка. Как я уже говорил, интервьюер была очень молодой.

Те, кто долгое время находился во тьме, понимают, насколько силен может быть страх перед светом. Между твердым и мягким, темным и светлым, уродливым и прекрасным существует большая, порой устрашающе огромная разница. Легко ошибиться и сделать неправильный выбор. Если это происходит, человек с трудом приспосабливается к энергиям противоположного начала. Он может восхищаться прекрасным, но в то же время оставаться в рамках своего уродливого существования, как согнутое дерево. Ядовитый ветер дует сквозь сознание, нашептывая: «Ты не заслуживаешь даже того, чтобы приблизиться к этой красоте» или «Это для других». Честно говоря, он начинает по-настоящему бояться того, что каким-то образом навредит или запятнает то, что ему особенно дорого.

Итак, какой же вывод напрашивается из этого рассказа о Крикет и Мики? Я не знаю. Возможно, здесь нет никакого вывода. Просто я вспомнил о них обоих, сидя в этой алюминиевой трубе, летящей сквозь тьму. Они вошли через одну и ту же открытую дверь и стояли рядом друг с другом – абсолютно разные, но все же тесно связанные между собой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.