Социализация насилия

Социализация насилия

Травмы не только заставляют нас действовать под влиянием большинства, они изменяют наш характер и на более глубоком уровне. Криминологу Лонни Атенсу удалось установить, что превращает человека в жесткого преступника[428]. Л. Атенс провел множество подробных интервью с насильниками и убийцами и на их основе выделил четыре стадии процесса, который сам он назвал социализацией насилия. Суть его в следующем: от получения тяжелой травмы (как правило, в детстве) до активного и неспровоцированного распространения этой травмы на окружающих человек проходит несколько ступеней. Первая из них – ожесточение, зачастую подогреваемое близкими жертвы или, например, членами его банды. Длиться этот этап может от нескольких недель до нескольких лет, но у мужчин он обычно заканчивается уже в подростковом возрасте. В это время осуществляется жесткое подчинение чужой воле через угрозы или причинение физической боли. Не менее действенный метод – принуждение наблюдать за мучениями родного или близкого человека, а также принуждение членом семьи или бандой участвовать в актах насилия. Следующий этап – «военное положение»: жертва вдруг осознает, что иногда насилие – необходимость, и к нему можно прибегать, если того требуют обстоятельства.

Третий этап – совершение насилия. Если что-то идет не так – можно отступиться и попробовать в другой раз. Если все удается – в отношении окружающих появляется осторожность и страх, а это по нраву большинству жертв. Успех в осуществлении насильственного действия помогает сбросить энергию возбуждения, но только свежую; та же, что накопилась за долгие годы, по-прежнему остается запертой внутри. Человек становится легко возбудимым, его мозг сканирует окружающий мир на предмет новых опасностей и готов среагировать при любом подозрении на угрозу. Каждое следующее успешное дело вновь способствует сбросу энергии возбуждения, страх отступает, и теперь преступник ощущает себя всемогущим, почти сверхчеловеком, и насилие превращается для него в наркотик.

Последнюю стадию Атенс назвал вирулентностью. Вдохновленный своим новым положением, преступник от защиты переходит к нападению – чаще всего на невинных людей с целью причинить серьезный вред или убить; из жертвы он превращается в хищника. Атенс утверждает, что человек, достигший этой фазы, неизлечим и должен быть навсегда изолирован от общества. Однако большинство преступников так далеко все же не заходят, поэтому исцеление для них еще возможно. Поэтому обеспечить им лечение и тренинги под надзором социальных служб было бы лучше, чем отправлять их за решетку, где процесс социализации насилия неминуемо достигнет завершающей фазы.

Брюс Перри в целом согласен с теорией Атенса[429]:

Наиболее опасные люди среди нас достигли этого состояния под пагубным стечением нескольких обстоятельств: отсутствием правильного воспитания, столь необходимого в детстве, нищетой и неустроенностью быта, постоянной угрозой жизни и здоровью, укоренившимся в душе чувством страха и, наконец, наблюдением за тем, как самый сильный и жестокий получает все, что пожелает. К тому же кино и телевидение идеализируют этот образ. Преступник как особь появляется на свет и растет в атмосфере ужаса и в ожидании того времени, когда он сам, наконец, сможет взяться за ствол. Когда он сам будет приказывать, бить, отнимать, когда перестанет бояться и начнет запугивать. Особенно хорошо с этой пищевой цепочкой знакомы работники правосудия по делам несовершеннолетних: каждый попадающий к ним – это либо хищник, либо жертва, и третьего не дано.

Однако (Брюс Перри подчеркивает это) большинство травмированных детей сами по себе все же не вырастают в жестоких и безжалостных хищников. Вырастить их такими способно лишь общество, где господствуют соответствующие убеждения: межплеменная вражда, национализм, расизм, сексизм, идеализация насилия, воспитание детей в строгости и так далее. Кроме того, Перри считает, что детей, перенесших жестокое обращение, но не вставших на путь зла, от этого шага всегда удерживал некий проблеск надежды[430].