Коллективные травмы как инструмент и оружие

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Коллективные травмы как инструмент и оружие

В нынешнем мире широко распространилась практика использования коллективных травм как болевых точек – против самого общества, разрушая его устои, ценности, отношения. Например, массовые изнасилования женщин и девочек в Боснии были тяжким ударом по культуре, где девственность и супружеская верность считаются добродетелями. Кроме того, родителей жертв заставляли наблюдать за изнасилованиями, чтобы унизить их роль защитников своих дочерей[470]. Благотворительная организация «Save the Children» («Спасем детей») наглядно описывает применение подобных современных методов ведения войны против мирных жителей[471]:

Мирные граждане больше не являются «случайными» жертвами – теперь массовый террор и насилие над ними превращаются в целенаправленную стратегию. Разрушение домов, школ, религиозных сооружений, уничтожение урожая на полях становятся обычным делом, так же как пытки, изнасилования и заключения в лагеря. Сегодня война направлена не только на отнятие жизни, но и на разрушение образа жизни. Под удар попадают «вражеские» социальные институты и культурные традиции, ведь без них людям будет не оправиться от принесенных войной страданий… Ключевая цель современной политики насилия – создание атмосферы ужаса и террора, которые бы пронизали все сферы жизни общества и облегчили его покорение.

Арлин Одергон, американский психолог, говорит о том, что кошмарные страницы истории не открываются вдруг, внезапно[472]. Политики намеренно раздувают пламя ненависти и жажды мести. Призывы к отмщению раздаются в тщетной надежде на преодоление коллективных травм; тщетной, потому что, заставив врага почувствовать свою боль, страдать и платить по счетам, исцелиться самим невозможно. Месть лишь умножает несправедливость и несет новые травмы, которые в будущем обязательно вспыхнут вооруженными конфликтами. Для исцеления нам нужно стряхнуть с себя эмоциональное оцепенение и взглянуть в глаза собственным травмам и их причинам. И сделать это следует из любви и уважения к погибшим и для примирения с потомками давних врагов, невиновными в их преступлениях. Месть бессмысленна.

Мэри де Янг рассматривает проблему с более оптимистичной точки зрения: по ее мнению, коллективная травма может сплотить людей не только для мести, но и для оживления собственной культуры. Когда некое событие становится трагедией для всего общества – как атака на Всемерный торговый центр или смерть принцессы Дианы – принятые на Западе похоронные ритуалы теряют свое значение. В этих случаях, желая помянуть погибших, люди создают стихийные мемориалы и приносят к ним символические дары памяти – цветы, игрушки, письма, поэмы и прочее. Так люди «совместными усилиями творят новый ритуал, наполненный смыслом для всего общества. В нем они могут поделиться своей скорбью и страхом, в нем нет ограничений на выражение эмоций и ношение траура. Скорбящим здесь может стать любой»[473].

О важности ритуалов говорит и опыт американских ветеранов войны во Вьетнаме: солдаты африканского и азиатского происхождения страдали от ПТСР чаще, чем белые американцы. Причиной тому могут быть все еще сильные в то время расовые предрассудки, которые препятствовали цветным принимать активное участие в публичных церемониях[474]. Губительным может оказаться и желание большинства двигаться дальше, не дожидаясь исцеления от травм отдельных индивидуумов и не включая их боль в общий культурный контекст. В самых вопиющих случаях общество может попытаться и вовсе исключить из своей истории некоторые нелицеприятные моменты или представить их в более выгодном свете – так было в США и Австралии, так поступали в разные времена и в разных странах[475]. Часто пережившие трагедию чувствуют своим долгом не только помнить о ней, но и напоминать остальным, чтобы она не повторилась вновь. Но большинство людей не хотят слышать правды и превращают истории о грязи, крови и смерти в общественно одобренные героические сказания о храбрости и благородстве[476].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.