ЗНАМЕНИЕ ТАНТРЫ

ЗНАМЕНИЕ ТАНТРЫ

Как-то ночью Александр встал с постели с сильным желанием напиться воды. Утолив жажду, он вернулся с кухни и попытался снова заснуть. Лежа на спине, Саша стал отдавать себя убаюкивающему и пьянящему чувству сна. Но тут он заметил, что его сознание скользит между сном и бодрствованием. Секунда, и он попадает в какую-то темноту, где его нет. Затем он резко себя осознает лежащим на сложенном диване в своей комнате, целующим и ласкающим Раду. Рада не сопротивляется, наоборот, притягивает его к себе. Они начинают страстно целоваться и ласкать друг друга через одежду. Тут до Александра доходит, что это не совсем сон, так как ощущения вполне реальные и отчетливые. От мыслей, что Рада не может быть его возлюбленной из-за того, что она его Мастер, появляется чувство стыда. Но энергия любви мощным напором прорывает чувство стыда, и они сливаются в едином эротическом танце тел, купаясь во власти любовных чар, посылаемых в виде световых потоков откуда-то из Космоса. Все быстро сворачивается. Будто какая-то Сила дает лишь на миг насладиться тем моментом, который кажется нереальным в повседневной жизни, и Саша так же резко осознает себя лежащим в постели с раскрытыми глазами и вздымающейся от сексуального возбуждения грудью. После такого он не мог спать и до утра пролежал в постели, думая о случившемся во сне. Услышав еле уловимый звук открывающейся двери зала,

Саша встал с постели и пошел встретить Раду, чтобы рассказать ей чудный сон. В эмоциях он выпалил ей, что она сегодня ему приснилась, и они были близки. Она остановилась и показалась ему удивленной.

— Ты помнишь, что с тобой происходило в сновидении? — шепнула она.

— Как это в сновидении, во сне что-ли?

А так, это не было сном! Сила забросила меня с тобой в совместное сновидение, дав указание.

Какое? — полный удивления и интереса, предугадывая желаемый ответ, спросил он.

Я пока не могу сказать. Буду ждать еще подтверждения, — ответила она, растерянно поправив свои волосы.

Саша еще не видел Раду погруженной в такое задумчивое состояние. Мало того, она выглядела чем-то озадаченной и даже немножко напуганной.

— А вы тоже видели такой же сон? — от волнения он обратился к Раде на «вы», забыв о том, что они давно уже перешли на «ты».

Она что-то фыркнула по поводу Сашиного обращения на «вы», а потом ответила:

— В совместном сновидении два мага видят одно и то же!

Но Рада, мы ведь там целовались! — воскликнул он, в надежде, что она видела что-то другое, но только не сцену на диване.

Да, мы целовались и ласкали друг друга на нашем диване, который почему-то стоял в вашей комнате, — обрубила она все его сомнения на этот счет.

— Так все и было, — шепнул сам себе Александр.

— Что же хочет Сила? — также тихо спросила у себя Рада. Не глядя назад, она нащупала позади себя стул и уселась на него.

После пятиминутного молчания она переключила свое внимание, и они вместе провели утренние занятия.

Получив такой опыт в мире осознанных снов, Александр впустил его в свое сердце, больше никому об этом не рассказывая. Помня каждый день о своем необыкновенном сновидении, он все ждал, что Рада заговорит об этом и разъяснит, что же на самом деле происходило, но она ничего, видимо, и не собиралась раскрывать.

Через неделю Шурик принес книгу, где повествовалось о тантрическом Мастере, который давал посвящение своему ученику, погружая его в таинства Тантры. Грегориан по своей структуре был ученым и прочел понравившуюся книгу за одну ночь. Саша об этом узнал, когда пришел с утра на кухню, где и застал Грегориа-на с красными глазами, держащим в руках книгу, название которой тот отказался ему показывать.

* * *

Заканчивался март, раскачивая заветренное зимними холодами настроение людей. Разбухающие почки на деревьях, появляющиеся казалось бы из окаменелых ветвей, удивляли своей неустанной тягой к жизни идущего в училище Александра. Он поражался тому, что мог чувствовать тонкие ароматы еще не раскрывшихся и не опыленных цветков. Пробуждение всей растительности распространяло в себе ауру юности, которая, в свою очередь, пробуждала в нем ребяческую неугомонность, отчего хотелось лазать по деревьям и бегать по зеленой траве. Радостное настроение множилось, и парящей походкой он приближался к своему ПТУ. Он не был рад учебе, он радовался тому, что утро скоро растает, превратившись в день, а день скоро поддастся вечеру, и тогда он вновь встретится с той, которая стала его смыслом и упованием на нечто светлое, красивое и прекрасное. В весеннее время, в связи с хорошей погодой, практика в училище участилась и нужно было работать на улице: убирать накопившуюся за зиму грязь, белить деревья и стены, делать каменную кладку и штукатурить. День выдался солнечным, но несмотря на это ученики всеми возможными способами увиливали от работы. Ленивое состояние всех студентов будто нависло над потолком в мастерской и не давало совершать над собой хоть какие-то усилия. Учительница раздражалась, подгоняя активных бездельников, но пассивных работников. Все между собой договорились, что поручения учительницы по практике будут выполнять по очереди. Но и тут не было порядка, когда наступала чья-то очередь, некоторые тотчас исчезали, а когда вновь появлялись, то оправдывались, что их позвал классный руководитель или кто-то еще. Глядя на царивший здесь хаос, Саша задумался о том, что три месяца назад он был таким же разгильдяем, боящимся сделать лишнее движение. Конечно, он не превратился за это время в трудоголика, лень, жалость и страх по-прежнему оставались, только в меньшем объеме, но единственное, что отличало его от сокурсников, это то, что в его жизни появился смысл. Окружавшая его молодежь была настолько глупа, что даже не осознавала, что практика нужна прежде всего им, а не учительнице, и что через два года, благодаря своим познаниям в области этой профессии, они будут зарабатывать деньги, а затем начинать самостоятельную жизнь — создавать браки и воспитывать детей. Сейчас же эти молодые люди были еще детьми, которых обеспечивали родители. Они и думать не думали о будущем, отказываясь трезво посмотреть перед собой даже на несколько метров вперед. Видимо воображали себя теми, с кем ничего непредвиденного не могло случиться и, более того, все, что не пожелают — сбудется. Это состояние человека, не покидающее его до самой смерти, и было чувством собственной важности. Многих из них поджидали посланцы Госпожи Безнадежности, готовые посадить каждого в отдельную ячейку туманного восприятия, где потом за каждым можно было бы приглядывать, не давая до конца уснуть и до конца проснуться.

Лишь единицы учащихся, в основном это были женщины, могли более-менее трезво мыслить, что скоро придется работать и самостоятельно жить и поэтому практиковаться здесь было просто необходимо, что они и делали. К ним присоединился Александр, но не оттого что видел себя в будущем штукатуром, а потому как понимал, что скоро все это закончится и его здесь не будет. Наблюдая за всем происходящим наряду с радостью, полученной через Раду, его посещала грустинка, объяснить которую себе он пока не мог.

После училища Саша решительно зашел в подвал посмотреть на свой мопед. Сегодня он выкатил его из сарая и захотел прокатиться. Достаточно разогрев движок на холостом ходу, он запрыгнул на него и поехал к Гуронцу. Александр, любящий скоростную езду, через минуту уже был у дома своего друга. Гуронец, услышав около своей калитки ритмичный звук работающего двигателя, выбежал на улицу.

— О-о-о. Что и кого я вижу!? — смешно изогнувшись всем телом, довольный представшей перед ним картиной, выкрикнул Гуронец, — Великий мопедист! Я думал ты дома сидишь в медитации, а ты вон чем занимаешься — рассекаешь на своем мопеде! У тебя, кстати, каленвал звенит.

— Та я знаю! — отмахнулся Саша.

Они тепло поздоровались и разговорились на свою излюбленную тему. Гуронец ему предложил вместе с ним отобедать. Саша с удовольствием согласился. После приема основной пищи, за чашкой чая Александр поведал другу о чудесах, которые каждый день происходят с ним с того самого момента, когда Рада и Грегориан появились в его доме. И Гуронцу стала близка эта тема, ведь теперь и его родители постоянно ходили к Раде на сеансы и были довольны ее работой.

Рада сделала с моей матерью что-то такое, что теперь она просто летает! — отозвался Гуронец. — Прям какое-то новое дыхание она ей открыла.

Да, Рада очень сильный маг, очень, — не скрывая своего восхищения, сказал Саша.

Знаешь, мой отец заказал Грегориану астрологический прогноз на полгода и тот, представляешь, сделал. Отец сказал, что уже кое-что в плане финансов из предсказанного сбывается.

Да? Интересно. Я не знал, что астролог сделал твоему отцу гороскоп.

Следующее предсказание — возможна мелкая кража. Папик перестраховался казалось бы во всем.

Ну а ты сам-то веришь? — спросил у него Александр, доедая последнее печенье со своей тарелки.

Если честно, то что-то в этом всем есть, но я все равно настроен скептически, — ответил он своему вконец объевшемуся другу.

Глянув на часы, Саша засобирался. Гуронец пошел его проводить и посмотреть как заведется мопед.

Александр вальяжно подошел к своим «карпатам» и выкатил их за забор. Мопед завелся с «пол-оборота». Довольный своим детищем, Александр вскочил с гордым видом на мопед, попрощался с Гуронцом и с резким включением первой скорости выжал ручку газа. Заднее колесо совершило несколько оборотов на месте, сильно подняв пыль перед забором Гуронца, и восстановив положенное движение транспортного средства, через три секунды Саша скрылся за ближайшим поворотом. По дороге он сначала заехал к себе домой, чтобы забрать нужные для учебы в вечерней школе тетради, а потом помчался в гараж. Оставив там свой мопед, он с сияющей физиономией зашагал в школу. Подходя к школе, которая была окружена толпой молодежи, погруженной в облако сигаретного дыма, Александр из толпы услышал громкий голос авторитетного старшеклассника: «О, Нептун идет, Хари Кришна-а-а-а!».

В то время движение вайшнавов приобрело известность, и все, что некомпетентный в таких вопросах средний класс людей знал о кришнаитах, так это то, что это новая секта и любой, попавший туда, являлся размазанным зазомбированным чудиком. Словом «секта» люди, не знающие даже, что оно означает, могли окрестить все, что не вписывалось в их ценности и в их картину мира. Этим зловещим словом они называли все, что раздражало их лениво работающий ум. В их понимании сектой могло быть абсолютно все: предмет, человек или же группа людей. И конечно же мало кто из них заглядывал в словарь, где популярно было написано, откуда пошло это слово и что оно означало. Так, например, в Индии существовало много разнообразных сект, то есть духовных направлений, школ или учений. Там, на родине этого слова, не возникали никакие негативные реакции на вдруг кем-то произнесенное в диалоге слово «секта», ставшее в мышлении западного человека чем-то ужасным и противным. Саша знал все это от Рады и сам лично некоторое время с ней практиковал чтение вайшнавской маха мантры, а Грегориан зачитывал большие отрывки из Бхагават Гиты. Соответственно он знал, что в таких случаях нужно отвечать.

Готовый к таким выходкам, Саша также громко закричал в ответ: «Харибо-о-о-л». После такого умелого ответа все, что смогла сделать кучка пацанов, окружавшая парня, крикнувшего в адрес Саши вайшнавское приветствие, это сделать попытку уверенно засмеяться. Но на этом все и закончилось. Скоро зазвенел звонок и вся масса школьников устремилась к узкой двери, ведущей в трехэтажное здание школы, где только на первом этаже, отведенном под вечерние классы, горел свет. Благополучно отсидев все уроки, Саша также благополучно добрался домой, никого не встретив по дороге. Вечерние занятия с Радой его успокоили и вернули чувство легкости. С новыми впечатлениями он ложился спать, предчувствуя еще более глобальные перемены в своей жизни.