Медный всадник в мистике Петербурга

Медный всадник в мистике Петербурга

Как обычно рассказывают:

Однажды вечером Павел в сопровождении своего друга князя Куракина шел по улицам Петербурга. Вдруг впереди показался человек, завернутый в широкий плащ. Казалось, он поджидал путников и, когда те приблизились, пошел рядом с ними. Павел вздрогнул и обратился к Куракину: «С нами кто-то идет рядом». Однако тот никого не видел и пытался убедить в этом великого князя. Вдруг призрак заговорил: «Павел! Бедный Павел! Я тот, кто принимает в тебе участие». Затем призрак пошел впереди путников, как бы ведя их за собой. Подойдя к середине площади, он указал место будущему памятнику. «Прощай, Павел, — проговорил призрак, — ты снова увидишь меня здесь». И когда, уходя, он приподнял шляпу, Павел с ужасом разглядел лицо Петра^[28].

На самом деле:

Как нам удалось установить, единственным источником этой легенды являются мемуары баронессы Г. фон Оберкирх. Сами мемуары на русский язык не переведены, поэтому отечественными историками практически не используются. Но фрагмент о видении Павла цитируется постоянно, поскольку он был напечатан на русском языке в журнале «Русский Архив» (1869).^[29]

Можно ли доверять баронессе Оберкирх? Что это за женщина?

Генриетта фон Оберкирх (1754–1803) известна благодаря своим обширным воспоминаниям, которые заканчиваются 1789 годом и дают прекрасную картину жизни высшего света Европы незадолго до Французской революции. Баронесса была подругой детства принцессы Вюртембергской Софии Доротеи, которая под именем Марии Фёдоровны стала супругой наследника русского престола, а затем и императора Павла I. Г. фон Оберкирх путешествовала вместе с Павлом и Марией по Франции, Бельгии и Германии в 1782 г^[30].

Баронесса Оберкирх является для историка идеалом мемуариста. Она не просто стремится передавать достоверные факты, но и основывается на записках и дневниках, которые вела в течение жизни. Таким образом, мы хорошо знаем об обстоятельствах, при которых Павел Петрович рассказал историю о мистической встрече со своим предком.

Дело было 10 июля 1782 г. в Брюсселе. За ужином, на котором присутствовал будущий российский император, стали обсуждать чудесные и сверхъестественные явления. Каждый из присутствующих рассказывал что-либо, один Павел хранил молчание. Известный светский лев князь де Линь, наконец, предложил и Павлу поведать интересную историю. Великий князь, посоветовавшись с находившимся рядом Куракиным, изложил рассказ, приведённый нами выше. Предварительно он взял с окружающих слово хранить рассказ в секрете.

Достоверность легенды:

Итак, нет сомнений, что баронесса Оберкирх, основываясь на записи, сделанной немедленно после окончания ужина, изложила рассказ правдиво. Однако быть может, Павел рассматривал эту историю как занимательный анекдот, выдуманный по случаю? С точки зрения мемуаристки, это не так, отказывать ей в доверии у нас нет оснований, а параллельных данных мы не имеем. Г. фон Оберкирх сообщает, что супруга Павла всё же узнала о рассказанной им истории, несмотря на просьбу императора молчать об этом. Будущий государь пытался убедить её, что всё рассказанное — выдумка^[31]. Если бы все восприняли рассказ как выдумку, Павлу не было бы никакого резона убеждать в этом напуганную супругу. Через полтора месяца после памятного ужина Павел получил письмо из Петербурга. В письме сообщалось о торжественном открытии памятника Петру Великому, известного впоследствии как Медный всадник. По словам Г. фон Оберкирх, хотя при чтении письма государь пытался улыбаться, мертвенная бледность покрыла его лицо^[32]. Неудивительно — памятник был установлен на том самом месте, где произошла встреча с призраком.

Выводы

Итак, вероятнее всего, Павел действительно видел что-то напомнившее ему далёкого предка в ту белую ночь на Сенатской площади. Заметим, что в тексте баронессы Оберкирх есть фраза, которая обычно не упоминается в пересказах в силу её кажущейся избыточности. Когда призрак Петра обещает правнуку новую встречу, он буквально говорит: «Ты еще увидишь меня опять, здесь и кое-где еще». «Здесь» — это, конечно, Сенатская площадь. Но что означает «кое-где ещё»? Возможно, устанавливая перед своей новой резиденцией, Михайловским замком, памятник своему предку Павел торопил осуществление предсказания? А значит, и торопил свою смерть, ведь именно так он понял видение согласно мемуарам Г. фон Оберкирх: «Это значит, что я умру в молодых летах».^[33]

Постскриптум

В данной работе мы не анализируем литературные произведения, повествующие о мистике Петербурга. Ведь наша задача — выяснить, есть ли реальная основа у легенд о городских призраках. Что же касается художественной литературы — кажется очевидным, что речь идёт о вымысле автора. Однако обратим внимание, сколь часто русская классическая литература связывает мистику с «Медным всадником».

Самому названию «Медный всадник» обязан одноимённому произведению А.С. Пушкина, но ведь памятник вовсе не медный, а бронзовый. Концовка произведения является вполне мистической. Потерявший в наводнении 1824 года свою возлюбленную Прасковью чиновник Евгений в беспамятстве бродит по Петербургу. Наткнувшись на памятник Петру Великому, герой понимает, что именно государь виноват в его бедствиях — он основал город на месте, подверженном наводнениям и чуждом для человека. Евгений грозит памятнику и — о ужас! — Медный всадник соскакивает со своего постамента и мчится за безумцем. Несётся ли бронзовый истукан в больном сознании чиновника или в реальности — неясно^[34].

Тот же мотив передан в романе Ф.М.Достоевского «Подросток»: «А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизкий город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?».^[35]

У Андрея Белого в романе «Петербург» (который, кстати, по словам автора, был задуман при восхождении на пирамиду Хеопса^[36]) герой в плену галлюцинаций заключает сделку с силами зла и убивает своего товарища. Затем он влезает на труп и застывает в позе Медного всадника с выставленным вперёд орудием убийства — окровавленными ножницами^[37].

Наконец, известный мистик и духовидец XX века Даниил Андреев, описывая один из адских миров в «Розе Мира», сообщает о том, что в инфернальном Петербурге факел в руке Медного всадника является единственным источником света, при этом Пётр сидит не на коне, а на жутком драконе.^[38]

Сложно сказать, насколько в указанные мотивы произведений русской литературы являются продуктами одной только богатой фантазии авторов. Или, быть может, они находились под влиянием мистики Медного всадника?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.