36. Путь Юнга. Встречи с бессознательным

36. Путь Юнга. Встречи с бессознательным

Моя жизнь представляет собой историю самореализации бессознательного. Все, что есть в бессознательном, стремится к реализации, и человеческая личность, ощущая себя единым целым, хочет развиваться из своих бессознательных источников. Прослеживая это на себе, я не могу использовать язык науки, поскольку не рассматриваю себя как научную проблему.

Юнг К.Г. «Воспоминания, сновидения, размышления»

Эта глава посвящена Карлу Густаву Юнгу, выдающемуся швейцарскому психологу, психиатру и философу, основателю так называемой аналитической психологии. Статья не является полной биографией ученого, поскольку здесь отображены лишь отдельные вехи его жизненного пути в русле полученного им визионерского опыта и научных достижений в области коллективного бессознательного. Можно добавить, что К. Г. Юнг имел несомненную кармическую предрасположенность стать ученым-мистиком как Э. Сведенборг, Я. Беме или Даниил Андреев, однако полной реализации этого он не получил. Тем не менее Юнг до конца дней испытывал некую раздвоенность – своеобразную войну собственного сознания и бессознательного, где периодически побеждала та или другая сторона…

В отличие от школ восточного оккультизма Юнг не имел духовного учителя или каких-либо с детства воспринятых эзотерических традиций и поэтому двигался по своему пути самостоятельно. Как говорил поэт – он стремился «алгеброй постичь гармонию», – и это во многом ему удалось в виде оригинальных идей, не имеющих аналогов ни на Востоке, ни на Западе…

Карл Густав Юнг родился 26 июля 1875 года в Кесвиле, кантон Тургау, на берегу живописного озера Констанц в семье пастора швейцарской реформаторской церкви; дед и прадед со стороны отца были врачами. Учился в Базельской гимназии, любимыми предметами гимназических лет были зоология, биология, археология и история. Брак его родителей был, как он сообщает в своей автобиографии, несчастным, полным ошибок и горестей. С раннего детства Юнг был предоставлен самому себе, что не могло не сказаться на формировании его личности, – по его собственной классификации он был выраженным интровертом (замкнутым в себе интеллектуалом). Семья Юнгов принадлежала к «хорошему» обществу, но едва сводила концы с концами. Он получил возможность учиться в лучшей гимназии Базеля, куда переехала семья, только благодаря помощи родственников и сохранившимся связям отца. Необщительный, замкнутый подросток, он так и не приобрел себе приятелей (от вытекающих отсюда неприятных последствий его избавляли высокий рост и изрядная физическая сила). К внешней среде молодой Юнг приспосабливался с трудом и нередко сталкивался с непониманием окружающих, предпочитая общению погружение в мир собственных мыслей.

Уже в тот период ему виделись яркие и загадочные сны, которые самым неправдоподобным образом переплетались с событиями его повседневной жизни.

Надо сказать, что сны, как и другие феномены бессознательного, всегда играли важную роль в биографии Юнга.

Позднее он напишет: «Остальные воспоминания о путешествиях, людях и окружающей обстановке поблекли рядом с событиями жизни внутренней… Встречи же с иной реальностью, моя борьба с подсознательным, остались в памяти навсегда»…

Очевидно, Юнг не доверял своим снам и видениям безоговорочно. Тем не менее бессознательное активно воздействовало на Юнга и в более зрелые годы в форме синхронностей, полтергейстов и проскопий, снов и видений, порождая сомнения, тревоги, размышления, поступки – зачастую непонятные как ему самому, так и его окружающим. Будучи по своей природе очень впечатлительным и в то же время вдумчивым ребенком Карл испытывал мучительные конфликты своих неизвестно откуда приходящих переживаний и требований окружающей среды, а его интерес к паранормальному пугал окружающих, которые находили в этом только патологию. Имеющаяся потребность в наличии некой личной тайны, наивные попытки создать практически совершенно ему ненужный личный фетиш, а также периодически возникающее чувство раздвоенности – все это свидетельства воздействия некой иррациональной силы, которую он впоследствии назвал коллективным бессознательным. Это был настойчивый зов со стороны многомерной реальности или инобытия, но поскольку Юнг эгрегориально принадлежал по менталитету к европейской культуре ХХ столетия, то он не мог стать ни шаманом, ни восточным посвященным…

Одно время ему нравилось сидеть на вросшем в землю большом камне, предаваясь, как он пишет, «метафизической игре», в которой «Юнг» и «камень» попеременно менялись местами как своеобразные «личности» или точки отсчета. И тогда у него возникал вопрос: «Кто я? Тот ли, кто сидит на камне, или я – камень, на котором он сидит?» Надо напомнить, что эти умственные проблемы и сомнения появлялись у ребенка, которому не исполнилось и 10 лет. Лишь значительно позднее Юнг окончательно пришел к истинно даосскому выводу об относительности любых точек зрения…

Наш мир, считал Юнг, – это круг света, в фокусе которого находится наше эго. Разделение мира на субъект и объект – условно и относительно… Отсюда мюнхгаузеновский фокус вытаскивания себя вместе с конем из болота за волосы – парадоксален только для нас, и вполне «нормален» для буддийского философа…

Несмотря на то, что Юнг внутренне соглашался с идеей Творца, Бог у него не носил антропоморфного характера. Апофеозом личного расхождения с христианством оказалось почти что дзеновское видение, потрясшее Юнга до глубины души: перед его внутренним взором возник кафедральный собор и голубое небо: «Высоко над миром, на своем золотом троне сидит Бог – и из-под трона на сверкающую новую крышу собора падает кусок кала и пробивает ее. Все рушится, стены собора разламываются на куски»… «Казалось, что я испытал просветление, – пишет об этом позднее Юнг. – Мысль о том, что я должен думать о причинах осквернения Богом своего собора, была ужасна»…

Но важнее всего то, что произошло впоследствии: видение уничтожило не церковь – оно раздробило прежний косный мир Юнга и его представления о нем.

Произошло нечто, практикуемое в школах дзен и чань-буддизма, а также в магических практиках кастанедовского дона Хуана – разрушение идеи физической реальности и присоединение к тонкому миру, называемому в трудах Юнга коллективным бессознательным.

Многое из того, что впоследствии Юнг обобщил в своих книгах, имеет в основе подобные видения, иногда приобретающие характер просветления, где рассудочная деятельность вторична, имея вспомогательный, инструментальный характер…

Несмотря на то, что Юнг поначалу надеялся пойти по стопам отца и стать священником, он, в то же время, очень рано увлекся философией. Своеобразный характер Юнга и разногласия со своим родителем привели к тому, что он пренебрег семейными традициями и решил получить медицинское образование, а позднее – стать психологом…

Однажды в библиотеке у своего одноклассника любознательный юноша наткнулся на небольшую книжку о спиритических явлениях, которая его сразу же захватила и поглотила. Так и складывались его интересы – философия плюс загадочные явления человеческой психики – однако, к его удивлению, среди друзей эти темы вызывали только насмешки, страх и отрицание.

«У меня было такое чувство, – писал Юнг, – что меня вытолкнули на край света; то, что представляло для меня жгучий интерес, для остальных было недействительным и даже вызывало страх. Страх перед чем? Я не мог найти этому объяснения. В конце концов, в самой идее о том, что возможны события, выходящие за рамки ограниченных категорий пространства, времени и причинности, не было ничего абсурдного или способного потрясти мировые устои»…

По окончании медицинского факультета Юнг написал диссертацию «О психологии и патологии так называемых оккультных явлений», оказавшуюся прелюдией к его длившемуся почти 60 лет творческому периоду. Уже в этом исследовании легко увидеть логическую основу всех его последующих работ в их развитии – от теории комплексов к архетипам, от содержания либидо к представлениям о синхронности и т. д.

В 1900 году Юнг переезжает в Цюрих и начинает работать ассистентом у известного в то время врача-психиатра Э. Блейлера в клинике для душевнобольных Бургхольцли (пригород Цюриха). Там был строгий режим и полумонашеская, почти казарменная дисциплина, что являлось временной, но необходимой уступкой физическому миру с его косными, устоявшимися традициями с целью получить практический навык, упорядочить, привести в систему собственные мысли, планы, намерения. Сам Юнг пишет об этом: «Это был как бы постриг в миру, я словно дал обет верить лишь в возможное, обычное, заурядное; все невозможное исключалось, все необыкновенное сводилось к обыкновенному»…

Благодаря клиническому опыту Юнг пришел к выводу, что большинство неврозов возникает от внутреннего конфликта сознания и бессознательного.

В результате предпочтения рационального пути остальным, свойственного европейской культуре, попытками отгородиться от бессознательного и заменить его с виду надежной, но искусственной и ограниченной действительностью, у человека возникает внутреннее напряжение, прорывающееся неконтролируемой деятельностью бессознательного в виде неврозов. Этому наиболее подвержены так называемые интеллектуалы, и в меньшей степени люди физического труда. «Наши страдающие от внутренних разладов современники, – только лишь “ситуативные невротики”, – писал Юнг, – их болезненное состояние исчезает, как только исчезает пропасть между эго и бессознательным»…

Встреча с Зигмундом Фрейдом обогатила мировоззрение Юнга, дав его собственным исследованиям новый толчок. Однако было нечто в идеях его учителя, с чем Юнг категорически не мог согласиться. Это касалось не только пансексуальной теории неврозов, но и, к примеру, духовности, в которой Фрейд видел только ущемленную сексуальность. Вся человеческая культура в представлении Фрейда оказывалась не более чем фарсом, патологическим результатом подавленного полового влечения. Будучи не признаваемым косной академической элитой тех лет, Фрейд оказывался настолько же консервативным и в отношении собственной теории, понимая ее как неопровержимую истину…

Психическая энергия, – вопреки своему учителю полагал Юнг, – это любая потребность, а не только сексуальная. Поводом для окончательного разрыва стала публикация Юнгом ряда статей о коллективном бессознательном, которое Фрейд категорически отвергал. Отойдя от идей психоанализа, Юнг назвал свое направление в науке аналитической психологией. Таким образом, Юнг снова оказался в одиночестве. С одной стороны, он потерял Фрейда, своего лучшего соратника и учителя. С другой стороны, его (впрочем, как и Фрейда) не признавала ортодоксальная психология…

Фантастические сны, странные предчувствия, видения и озарения – все это приходило к Юнгу изнутри, зачастую безо всяких внешних причин.

«Подобные явления драгоценны для мистика – и они же часто служат камнем преткновения для психолога, утверждающего, что внутренний мир человека никоим образом не может содержать ничего, помимо отражений внешнего мира и наследственных программ поведения в этом мире, – пишет Элизабет Вандерхилл в своей статье о Юнге. – Из такого подхода логически следует соответствующий вывод: все процессы внутренней жизни, не связанные с реакцией на явления жизни внешней, являются патологией, которую следует искоренять медицинскими средствами». Юнг, разумеется, не мог согласиться с такими бескомпромиссными заключениями, а поэтому развитие им идей о коллективном бессознательном как предшественнике сознания, встречало отчаянный отпор или упорно замалчивалось его коллегами…

Опыт психоанализа показал, что сознание и бессознательное редко приходят к согласию касательно своего содержания, но бессознательное всегда стремится дополнить и даже заменить собой рассудочную деятельность. И в филогенезе и в онтогенезе сознание вторично. Сознание обладает пороговой величиной – все слишком слабые или индивидуально неприемлемые элементы оказываются за его чертой.

Юнг дополнил эти положения Фрейда своими выводами. Он добавил, что сознание организует процесс адаптации на весьма ограниченном интервале пространства, времени, качества – бессознательное же содержит весь забытый индивидом материал и наследственные черты поведения (вида, рода и всего человечества в целом), а также информацию, которая станет известной нам только в будущем: «Мы не способны удержать целостный образ, потому что сознание слишком узко, и видим только вспышки существования. Словно наблюдаем мир через узкую щель и видим отдельные моменты, все остальное пребывает в темноте и неизвестнос-ти». Направленная стимуляция одного лишь сознания, характерная для сегодняшней культуры, разобщает его диалог с бессознательным и лишает его необходимых ресурсов…

Коллективное бессознательное лежит в основе того, что древние называли связью всего со всем, и, по сути, оно не отличается от идей тонкого мира (многомерности, сверхреальности или инобытия).

Коллективное бессознательное в отличие от индивидуального – идентично у всех людей, образуя всеобщее, недифференцированное поле вне зависимости от расы, нации, географической расположенности или исторической культуры. Само по себе коллективное бессознательное аполитично и аморально, поскольку оно не делает отличия между добром и злом в человеческом смысле. Можно было бы развить эту мысль дальше, заявив, что бессознательное внеисторично и мизантропично, но это не совсем так – эволюционно бессознательное возникло первым, и оно не является заведомо врагом или даже оппонентом сознания. Во многих случаях сознание и коллективное бессознательное обнаруживают поразительную солидарность, но таких совпадений по мере дальнейшего развития нашей техногенной цивилизации, как свидетельствует весь исторический опыт, становится все меньше и меньше.

Несмотря на все возрастающее их расхождение в нашем, страдающем интеллектуализмом машинном мире, отрицание бессознательного столь же бессмысленно, как и неприятие законов Ньютона. Несмотря на то, что необозримая область коллективного бессознательного автономна, наличествуя по каким-то своим, в основном неведомым нам законам, она воздействует на наш мир исподволь и только изредка бывает осознанной. Такого рода дефицит осознаваемых каналов связи общих по происхождению и, несомненно, зависимых друг от друга миров приносит ущерб всей нашей цивилизации в степени, которую мы пока не в силах понять или оценить…

Согласно Юнгу коллективные первообразы или архетипы, оказываясь структурными единицами коллективного бессознательного, являются основой не только сказок, мифов, но и произведений искусства или даже научных открытий. Вне такой связи бессознательное попросту отсутствует для человека, имеясь, так сказать, в потенциальном или эвентуальном смысле. Столь неопределенное толкование бессознательного раздражало ортодоксальных психологов, привыкших иметь дело с более внятными и отчетливыми вещами…

Осенью 1913 года Юнга потрясли и глубоко встревожили не раз повторявшиеся у него ужасающие видения утопающей в крови Европы. В августе следующего года разразилась мировая война: рациональная поверхность западной мысли и западной цивилизации была, казалось бы, навсегда разрушена всеобщим шизофреническим извержением болезненно обостренных чувств, принявших форму автономных комплексов…

Другой поворотный пункт в жизни Юнга следует отнести к концу Второй мировой войны. В начале 1944 года, пишет Юнг, он сломал ногу, а также у него приключился инфаркт, во время которого он потерял сознание и почувствовал, что умирает. У него возникло космическое видение, в котором он рассматривал нашу планету со стороны, а самого себя не более чем сумму того, что он когда-то сказал и сделал в течение всей своей жизни…

Юнг искренне считал, что мир сознания является миром, полным ограничений и стен, блокирующих Путь.

Он неизбежно односторонен, поскольку такова его сущность. Увеличение объема одновременного содержания сознания приводит к его немедленному затуманиванию и спутанности вплоть до полной деформации. Сознание не просто требует ограничений, но по своей сути оно само есть самое строгое ограничение. Суть сознания – расщепление на отдельности, фрагменты…

Сотрудничество Юнга в последние годы жизни с физиком Вольфгангом Паули привело обоих к убеждению, что изучение физиками глубин материи, а психологами – глубин психического, могут быть лишь разными способами подхода к единой, скрытой реальности. Ни психология, ни физика не может быть в этом случае достаточно «объективной», поскольку наблюдатель неизбежно влияет на наблюдаемый эффект, а само разделение субъекта и объекта наблюдения сменяется неким их синтезом…

В возрасте 83 лет на исходе своих дней Юнг заключает: «Даже сегодня я продолжаю оставаться одиноким, так как вынужден узнавать и постигать предметы, которые недоступны другим, да большей частью люди вообще не желают о них знать».

Умер Юнг в своем доме в Кюснахте 6 июня 1961 года. Местный пастор в погребальной речи назвал покойного «пророком, сумевшим сдержать всеохватывающий натиск рационализма и давшим человеку мужество вновь обрести свою душу».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.