Навстречу знанию
Навстречу знанию
Что за чёрт, подумал я, лёжа плашмя на скале и болезненно ощущая спиной её неровности, я снова тут, у реки. Я поднял глаза и некоторое время смотрел в серое, готовое вот-вот пролить дождь небо, слушая журчание бегущей мимо воды.
Потом приподнялся на локте, чтобы оглядеться вокруг, и тут же почувствовал во всём теле тяжесть и усталость, как и в прошлый раз, когда вернулся из иного измерения.
Кое-как поднявшись на ноги, я доковылял до леса; боль слабо пульсировала в лодыжке. Я нашёл свой рюкзак и приготовил себе поесть. Движения мои были замедленны, в голове — ни единой мысли.
Даже пока я ел, в моём мозгу царила удивительная пустота, как после долгой медитации. Потом я начал понемногу наращивать свою энергию, делая глубокие вдохи и задерживая дыхание.
И вдруг, я опять услышал гудение. Я стал прислушиваться, и тут перед моим мысленным взором возникла ещё одна картина: я сам, идущий на восток, в направлении этого загадочного звука, чтобы отыскать его источник.
Сама мысль об этом привела меня в ужас, и меня охватило прежнее желание бежать отсюда со всех ног. Но тут гудение стихло, и я услышал шуршание листьев за спиной. Резко обернувшись, я увидел Майю.
— Вы всегда появляетесь в самый нужный момент? — с удивлением спросил я.
— Появляюсь?! Да вы с ума сошли! Я уже битый час обшариваю тут каждый куст. Где вы были?
— Внизу, у реки.
— Нет, вас там не было: я и там искала. — Она всмотрелась в меня, потом перевела взгляд на мою ногу. — Как ваша лодыжка?
Я выдавил улыбку:
— Отлично. Послушайте, у меня есть к вам разговор.
— И у меня к вам. Происходит что-то весьма странное. Один рейнджер из Службы леса вчера видел, как я вхожу в город, и я рассказала ему о вас.
Похоже, он хотел сохранить это в тайне; он настаивал на том, чтобы сегодня утром послать за вами грузовик.
Я сказала ему примерно, где вы находитесь, и пришлось пообещать, что я поеду вместе с ним. Он вел себя как-то странно, поэтому я решила опередить его. Но он может появиться здесь с минуты на минуту.
— Тогда нам надо идти, — сказал я, начиная торопливо запихивать вещи в рюкзак.
— Погодите минутку! Скажите-ка мне, что происходит? — В её голосе прозвучали панические нотки.
Я поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
— Кто-то — я не знаю кто — проводит здесь, в долине, какой-то эксперимент или нечто вроде этого. Думаю, моя приятельница Чарлин имеет какое-то отношение к этому либо находится в опасности. Служба леса наверняка втайне дала «добро» на проведение эксперимента.
Майя смотрела на меня широко раскрытыми глазами, пытаясь осмыслить услышанное.
Я подхватил рюкзак и взял её за руку:
— Проводите меня немного. Пожалуйста. Мне нужно сказать вам ещё кое-что.
Она кивнула и вскинула на плечи свой рюкзак. Пока мы шагали на восток вдоль реки, я рассказал ей все — начиная со встречи с Дэвидом и Уилом и кончая тем, как я наблюдал Обзор жизни Уильямса и слушал журналиста Джоэла.
Дойдя до того, что касалось её собственного Видения рождения, я остановился и, присмотрев валун поудобнее, сел на него. Майя прислонилась к дереву справа от меня.
— Вы тоже участвуете в этом, — сказал я. — Судя по всему, вам уже известно, что ваша миссия в жизни — это внедрение альтернативной техники исцеления, но это ещё не всё. Похоже, вы — одна из членов группы, формирование которой видел Уильямс.
— Откуда вы знаете обо всем этом?
— Мы с Уилом наблюдали ваше Видение рождения. Она покачала головой и закрыла глаза.
— Майя, каждый из нас, приходя в этот мир, несёт с собой видение того, какой может быть его жизнь, как он хочет распорядиться ею. «Оклики внутреннего голоса», сны, совпадения — все они имеют целью не дать нам сойти с верного пути, напомнить о том, какой мы хотели видеть свою жизнь.
— А что ещё хотела сделать я?
— Точно не знаю: этого мне не удалось уловить. Но оно как-то связано с этим коллективным Страхом, который нарастает в человеческом сознании. Эксперимент, проводимый здесь, является одним из результатов этого Страха…
Майя, вы собирались применить то, что узнали о физическом исцелении, чтобы содействовать решению проблем этой долины. Вы должны помнить!
Она отвела глаза.
— О, нет, вы не можете возлагать такую ответственность на меня! Я ничего не помню об этом. Я занимаюсь именно тем, чем должна заниматься, как врач.
Я ненавижу интриги подобного рода! Понимаете? Ненавижу! Наконец-то у меня есть клиника, устроенная именно так, как мне хотелось. Не думаете же вы, что я откажусь от неё ради того, чтобы ввязаться во всё это? Я — не тот человек!
Я смотрел на неё, пытаясь придумать, что бы ещё сказать. И вдруг я снова уловил гудение.
— Вы слышите этот звук, Майя? Это гудение, этот гул? Так вот, это тот самый эксперимент. Он проводится здесь, сейчас. Постарайтесь услышать!
Несколько секунд она прислушивалась, потом покачала головой:
— Я ничего не слышу.
Я схватил её за руку:
— Попытайтесь повысить свою энергию!
Она вырвала руку:
— Я не слышу никакого гула!
Я вздохнул:
— Ладно, простите. Не знаю, может быть, я не прав. Может быть, это должно произойти как-то иначе. Майя помолчала, глядя на меня, потом сказала:
— Я знаю кое-кого в шерифском отделе. Я попытаюсь связаться с этим человеком. Это всё, что я могу сделать.
— Не знаю, поможет ли это, — покачал головой я. — Похоже, не все могут слышать этот звук.
— Так вы хотите, чтобы я поговорила с ним?
— Да, но скажите ему, чтобы он занимался этим делом самостоятельно. Я не уверен, что все работники Службы леса надёжны. — Я подобрал свой рюкзак.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказала она. — Я просто не могу ввязываться во всё это. У меня такое чувство, что должно случиться нечто ужасное.
— Но ведь, это как раз из-за того, что произошло, когда вы пытались сделать это раньше, в девятнадцатом веке, здесь, в этой долине. Вы можете вспомнить что-нибудь об этом?
Она снова закрыла глаза, не желая слушать.
И вдруг я мысленно отчетливо увидел самого себя, одетого в оленьи шкуры: я бегом поднимался на холм, ведя в поводу вьючного мула. Я уже видел это прежде. Значит, тот траппер — это был я!
Видение продолжалось. Я добрался до вершины холма и задержался, чтобы бросить взгляд назад. Оттуда мне были видны водопады и ущелье.
Там находились Майя, индеец и молодой служащий Конгресса. Как и тогда, сражение только начиналось. Мне стало не по себе, и я, потянув за повод мула, пошел прочь, не в силах помочь им избежать их судьбы.
Тряхнув головой, я отогнал видение.
— Ладно, забудьте об этом. Я всё понимаю.
Майя подошла ближе:
— У меня тут лишние продукты и вода. Вот, возьмите. Что вы собираетесь делать?
— Пойду на восток… по крайней мере, сколько смогу пройти. Я знаю, что Чарлин направилась туда.
Она с сомнением покосилась на мою ногу:
— Вы уверены, что ваша лодыжка выдержит?
Я взглянул ей в лицо:
— Я так и не поблагодарил вас за заботу. Думаю, нога будет в порядке — она уже почти не болит. Наверное, я так никогда и не узнаю, насколько хуже всё могло бы быть.
— В таких случаях, этого никто не знает.
Кивнув на прощание, я вскинул на спину рюкзак и пошёл на восток. Сделав несколько шагов, я оглянулся на Майю. У неё было виноватое выражение лица, но мгновение спустя, оно выражало чувство облегчения.
Я шёл луда, откуда доносилось гудение, стараясь не терять из виду реку слева и останавливаясь лишь для того, чтобы дать отдых ноге. Около полудня гудение смолкло, и я сделал привал — перекусить и обдумать ситуацию.
Моя лодыжка немного распухла, так что я отдыхал часа полтора и, лишь после этого, отправился дальше, но, пройдя всего милю, так устал, что решил остановиться.
До вечера было ещё далеко, а я уже начал искать место, где бы поставить палатку и заночевать.
Всё это время мой путь пролегал через густой лес, доходивший до самой воды, но впереди уже открылись плавные очертания холмов, заросшие старыми мощными деревьями — лет по триста — четыреста каждому.
А за холмами, примерно, в миле от меня, в юго-восточном направлении, поднимались опоясывающие долину горы.
Почти у самой вершины ближайшего холма приютилась небольшая зелёная полянка, и я решил, что лучшего места для ночлега не найти.
Подходя к поляне, боковым зрением уловил какое-то движение среди деревьев. Я спрятался за выступ скалы и, осторожно высунув голову, поводил глазами вокруг.
Что это могло быть? Олень? Человек? Выждав несколько минут, я решил снова продолжить свой путь. И тут, ярдах в ста к югу от той самой полянки, я увидел крупного мужчину, явно занятого тем же, ради чего направлялся туда я.
Пригибаясь к земле, быстрыми ловкими движениями он поставил маленькую палатку и замаскировал её ветками.
В первый момент мне пришло в голову, что это, возможно, Дэвид, но, приглядевшись, я понял, что ошибся: он двигался иначе, да к тому же был гораздо выше ростом. Тут я совсем потерял его из виду.
Подождав ещё несколько минут, я решил двигаться дальше в северном направлении, пока не окажусь вне поля его зрения. Я шёл не более пяти минут, как вдруг навстречу мне из-за кустов шагнул тот самый мужчина.
— Кто вы? — спросил он.
Я, решив играть в открытую, назвал свое имя и объяснил, что ищу приятельницу.
— Здесь опасно, — заметил он. — Лучше бы вам вернуться назад. Эта земля — частная собственность.
— А вы почему находитесь тут? Он не отвечал, в упор глядя на меня. И тут я вспомнил, что говорил мне Дэвид.
— Вы Кэртис Уэббер?
Он продолжал сверлить меня глазами, потом внезапно улыбнулся:
— Вы знаете Дэвида Одинокого Орла!
— Я говорил с ним — впрочем, не так уж долго, но он сказал, что вы должны быть здесь, в долине, и просил передать, что тоже придёт и обязательно найдёт вас.
Кэртис кивнул и взглянул туда, где находился его лагерь.
— Уже поздно, а нам не мешало бы затаиться. Пойдёмте к моей палатке. Вы можете переночевать со мной.
Мы немного спустились по склону и нырнули под сень более крупных деревьев. Пока я ставил палатку, он поставил на свою походную плитку воду для кофе и открыл банку рыбных консервов. Я достал хлеб, который дала мне Майя.
— Вы сказали, что разыскиваете кого-то, — напомнил Кэртис. — Кого?
Вкратце я рассказал ему об исчезновении Чарлин, о том, что Дэвид видел, как она направлялась в долину, и о том, что, по моим подсчётам, она должна была двигаться в этом направлении.
Я ни словом не упомянул о том, что произошло в другом измерении, но сказал, что слышал гудение и видел машины.
— Гудение — это от энергогенератора, — ответил Кэртис. — Кто-то проводит тут некий эксперимент. Но я не знаю кто — правительственное ли секретное агентство или частная компания.
Рядовые работники Службы леса, похоже, не знают, что здесь происходит, а вот администрация — не уверен.
— А вы не обращались к средствам массовой информации или к местным властям?
— Пока нет. Беда в том, что не все могут слышать это гудение. — Он окинул взглядом долину. — Знать бы, где они находятся! Частные владения, плюс Национальный лесной заповедник — да тут десятки тысяч акров, и они могут быть где угодно.
По-моему, они хотят провести эксперимент и убраться отсюда прежде, чем кто-нибудь поймёт, что случилось. То есть, конечно, если не произойдёт трагедии.
— Что вы имеете в виду?
— Они могут полностью разрушить это место, превратить его в сумеречную зону, в новый Бермудский треугольник, где все законы физики становятся на дыбы.
Он в упор взглянул на меня:
— Они умеют делать совершенно невероятные вещи. Большинство людей и понятия не имеет о сложности электромагнитных явлений.
Например, согласно самым последним теориям, касающимся супер-стринга, это излучение на своём пути пронизывает девять измерений.
Так вот, эта адская машина обладает потенциалом, достаточным, чтобы разрушить эти измерения. А это может вызвать массовые землетрясения и даже полное физическое уничтожение некоторых частей планеты.
— Откуда вам об этом известно?
Он помрачнел:
— В восьмидесятых годах я отчасти принимал участие в разработке этой технологии. Меня пригласила на работу некая международная корпорация под названием «Дел-тек», и, уже после увольнения, я узнал, что это фиктивное название.
Вы слышали что-нибудь о Николе Тесла? Так вот, мы развили многие его теории и соединили некоторые из его открытий с другими технологиями, предоставленными компанией.
Самое забавное — в том, что эта технология состоит из нескольких, вроде бы, не вяжущихся одна с другой частей, но в общем и целом дело обстоит следующим образом.
Представьте себе, что электромагнитное поле Земли является гигантской батареей, способной давать огромное количество электроэнергии, если только вы сумеете наладить её работу.
Не буду вдаваться в подробности — скажу только, что там используются материалы, обладающие сверхпроводимостью при комнатной температуре, и что для запуска всей системы требуется совсем небольшой генератор — может быть, даже один-единственный фотоэлемент или батарейка.
А потом, черпая энергию прямо из окружающего пространства, система становится вечной. Устройство размером с обычный калорифер способно обеспечить энергией несколько зданий или даже небольшой завод.
Однако, тут имеются две проблемы. Во-первых, скалибровать мини-генераторы должным образом — дело невероятно сложное. Мы использовали для этого самые крупные из ныне существующих компьютеров, но пока толку мало.
Во-вторых, мы обнаружили, что, при попытках увеличить производительность генератора, при тех же его размерах, пространство вокруг него становится нестабильным и начинает искривляться.
Сами того не зная, мы буквально вломились в другое измерение, после чего стали происходить странные вещи. Один раз у нас просто исчез сам генератор — точно также, как в эксперименте «Филадельфия».
— Так вы что — думаете, что у них там действительно исчез корабль и обнаружился в 1943 году?
— Конечно! Существует сколько угодно секретных технологий, и они там не дураки. Знаете, что случилось с нами? Мы и пикнуть не успели, как все оказались уволены, и никакой утечки информации не произошло, потому что каждая команда работала над какой-то отдельной частью технологии.
Честно говоря, тогда я не особенно удивлялся этому. Я был почти уверен, что дело это слишком сложное и что исследования зашли в тупик. Впрочем, я слышал, что кое-кого из старших работников пригласила к себе другая компания.
Кэртис ненадолго задумался, потом продолжал:
— Но мне, всё-таки, хотелось заняться чем-то ещё. Сейчас я консультант, сотрудничаю с небольшими фирмами, занимающимися разработкой различных технологий, — даю им рекомендации относительно повышения эффективности их исследований, использования ресурсов и отходов — в общем, в таком духе.
И чем больше я работают с ними, тем больше убеждаюсь, что Откровения оказывают влияние на экономику. То, что мы делаем, по меньшей мере, не мудро.
Но я думаю, что мы ещё долго будем иметь дело с традиционными источниками энергии. Я не мог и вообразить, что такого рода эксперименты уже проводятся: не мог, пока не пришёл в эту долину.
Представьте себе мое потрясение, когда я услышал этот звук — то самое характерное гудение, которое слышал каждый день в течение нескольких лет, пока участвовал в работе над проектом.
Кто-то продолжает эти исследования, и, судя по всему, этот «кто-то» ушёл далеко вперёд по сравнению с нами.
Я пытался связаться с двумя людьми, которые могли бы точно установить природу этого звука и, возможно, пошли бы вместе со мной в Агентство по охране окружающей среды или в один из комитетов Конгресса.
Но выяснилось, что один из этих людей умер десять лет назад, а второй — он был моим ближайшим другом, когда я работал в корпорации, — только вчера… от инфаркта.
Его голос дрогнул. Справившись с собой, Кэртис продолжал:
— С тех пор я и брожу здесь — прислушиваюсь и стараюсь представить себе, почему они выбрали именно эту долину. Ведь, такого рода эксперименты обычно проводятся в какой-нибудь лаборатории, а источником энергии служит само окружающее пространство.
Но, в какой-то момент, я понял. Наверное, они считают, что близки к решению проблемы калибровки генераторов, а это означает, что они работают над повышением их производительности.
Думаю, они пытаются подключиться к источникам энергии в этой долине, чтобы стабилизировать процесс. Неожиданно его лицо исказилось от гнева:
— Это просто безумие, да к тому же никому не нужно! Если они справятся с калибровкой, то ничто не помешает применять эту технологию на маленьких установках — собственно, это и есть наилучший вариант.
То, что они делают, — это действительно безумие. Я знаю достаточно, чтобы понимать, до какой степени это опасно. Говорю вам, они могут совсем погубить эту долину — или даже хуже того. Если они прорвутся в другое измерение, никто не знает, что может случиться.
Вдруг он прервал сам себя:
— Вы вообще-то знаете, о чём я говорю? Вы слышали что-нибудь об Откровениях?
Мгновение я колебался, затем решился.
— Кэртис, я должен рассказать вам обо всём, что испытал здесь, в долине. Пожалуй, вы сочтёте это невероятным.
Он кивком попросил меня говорить и терпеливо слушал, пока я описывал встречу с Уилом и посещения иного измерения. Когда я дошёл до Обзора жизни, вдруг кое-что связалось у меня в голове, и я спросил:
— Этот ваш друг, который только что умер, — его фамилия была Уильямс?
— Верно: доктор Уильямс. А откуда вы знаете?
— Мы видели, как он после смерти попал в иное измерение, и наблюдали его Обзор жизни.
Кэртис, казалось, был потрясён:
— Мне трудно поверить в это. Я знаком с Откровениями — по крайней мере, на интеллектуальном уровне, и я верю в возможное существование других измерений, но я — учёный, и мне гораздо труднее воспринимать Девятое откровение буквально.
Сама эта идея общения с людьми после их смерти… Так вы говорите, что доктор Уильямс ещё жив — в том смысле, что его личность не претерпела никаких изменений?
— Да, и он думал о вас.
Он пристально смотрел на меня, пока я продолжал свой рассказ — о том, как Уильямс понял, что им с Кэртисом предназначено участвовать в решении проблемы Страха… и в прекращении эксперимента.
— А вот тут мне не всё ясно, — прервал меня он. — Что он имел в виду, говоря о нарастающем Страхе!
— Точно не знаю. Это связано с тем, что определённая часть людей на Земле отказывается верить в уже начавшееся духовное возрождение. Они считают, что человеческая цивилизация вырождается, а это создаёт поляризацию страха и веры.
Культура не может продолжать эволюционировать до тех пор, пока не окончится эта поляризация. Я надеялся, что вы, может быть, помните что-нибудь об этом.
Кэртис покачал головой:
— Мне ничего не известно ни о какой поляризации, но я действительно собираюсь остановить этот эксперимент. — Его лицо снова стало гневным, и он отвёл взгляд.
— Уильямс, кажется, понял, как остановить его, — сказал я.
— Но мы-то, думаю, никогда об этом не узнаем.
Пока Кэртис говорил это, я на мгновение снова мысленно увидел его и Уильямса беседующими на поросшем густой травой холме, среди могучих деревьев.
Кэртис, всё ещё мрачный, разложил еду по тарелкам, и мы молча поели. Потом я, прислонившись спиной к небольшому деревцу гикори, расположился было отдохнуть, но тут мой взгляд упал на ту самую зелёную полянку почти на вершине холма, выше нашего лагеря.
Четыре или пять вековых дубов образовывали вокруг неё почти правильный полукруг.
— А почему вы не устроились вон там? — спросил я Кэртиса, указывая на полянку.
— Не знаю. У меня была такая мысль, но, наверное, я решил, что это место чересчур на виду — или, может быть, что оно слишком заряжено энергией. Оно называется Коддерс Ноул. Хотите туда?
Я кивнул и поднялся. Серые сумерки начинали окутывать лес. Восхищаясь красотой окружавших нас деревьев и кустов, Кэртис повел меня к вершине холма. Оттуда, несмотря на неяркое вечернее освещение, можно было обозреть окрестности в северном и восточном направлениях почти на четверть мили. Над вершинами деревьев на востоке вставала почти полная луна.
— Давайте лучше сядем, — заметил Кэртис. — Совсем ни к чему, чтобы нас кто-нибудь заметил.
Мы долго сидели молча, созерцая раскинувшийся перед нами пейзаж и ощущая энергию этого места. Кэртис достал из кармана фонарик и положил его на землю рядом с собой. Я был просто зачарован разноцветьем осенней листвы.
Вдруг Кэртис спросил, глядя куда-то поверх моей головы:
— Вы не чувствуете… вроде бы дым?
Я обвел глазами лес и втянул ноздрями воздух.
— Да нет, кажется, нет. — В том, как он задал свой вопрос, мне почудилась грусть.
— А какой Дым?
— Сигарный.
В свете восходящей луны я не слишком отчётливо видел его лицо, но мог бы поклясться, что он бессознательно улыбается, думая о чём-то. И вдруг я тоже уловил запах дыма.
— Что это? — спросил я, оглядываясь по сторонам.
Кэртис перехватил мой взгляд:
— Доктор Уильямс курил сигары вот с таким же запахом. Я не могу поверить, что он умер.
Пока мы говорили, запах рассеялся, и я перестал думать об этом, любуясь шелковисто поблескивавшей травой и огромными дубами вокруг нас. И тут мне пришло в голову: да это же то самое место, где Уильямс видел себя и Кэртиса вместе. Да, то самое!
Спустя несколько секунд, за деревьями возникли очертания какой-то фигуры.
— Вы видите что-нибудь… вон там? — тихонько спросил я Кэртиса, указывая в направлении фигуры. Но как только я заговорил, фигура пропала. Кэртис вытянул шею, сощурился:
— Что, что там? Я ничего не вижу.
Я не ответил. Каким-то странным образом я начал интуитивно воспринимать знание — точно так же, как воспринимал его от сонмов душ, только теперь, словно бы издалека, менее чётко.
Это было нечто касающееся эксперимента и подтверждающее подозрения Кэртиса: те, в чьих руках находился генератор, действительно собирались добраться до энергетических вихрей, существующих между измерениями.
— Я вспомнил, — вдруг произнес Кэртис. — Несколько лет назад доктор Уильямс работал над одной установкой… принцип дальней фокусировки, знаете ли.
Держу пари, что теперь они пытаются нацелить его на одно из окон в другое измерение. Только вот откуда им известно, где находятся эти окна?
Немедленно я воспринял ответ. Некто обладающий более высоким знанием направляет их, а они регистрируют пространственные отклонения при помощи компьютера дальней фокусировки. Я не знал, что это означает.
— Есть только один путь, — продолжал Кэртис. — Они должны были найти кого-то, кто направлял бы их, то есть, человека, восприимчивого к изменениям энергетического уровня.
Тогда они смогут составить карту энергетического профиля местности, просканировать её и установить местоположение окон. А этот человек даже и не будет знать, чем они занимаются.
Он покачал головой.
— Они просто посходили с ума. Как им только пришло в голову такое?
И снова я воспринял ответ, хотя уразумел не всё, а лишь то, что для этого есть некая причина. Но прежде, мы должны понять Страх и найти способ преодолеть его.
Я взглянул на Кэртиса. Он пребывал в глубокой задумчивости. Наконец, он поднял на меня глаза:
— Господи, хоть бы знать, откуда взялся этот Страх и почему именно сейчас…
— Когда культура переживает переходный период, — попытался объяснить я, — старые истины и представления начинают ломаться, постепенно эволюционируя в новые традиции, и этот процесс порождает у многих беспокойство и тревогу.
В то время как одни люди пробуждаются и открываются навстречу любви, которая поддерживает их и позволяет эволюционировать быстрее, другим кажется, что всё меняется чересчур быстро и что род людской, словно бы, сбился с пути.
Они боятся всё больше, стремятся ко всё большему контролю надо всем, надеясь, что это сделает их неуязвимыми. Эта поляризация Страха может быть очень опасной, потому что одержимые Страхом способны рационалистически обосновать даже самые крайние меры.
Говоря всё это, я почувствовал: это смыкается с тем, что я раньше слышал от Уила и Уильямса, но, кроме того, у меня возникло отчётливое ощущение, что я сам знал это всю жизнь, однако, до сих пор не отдавал себе отчёта, что знаю.
— Я понимаю, — убеждённо произнёс Кэртис. — Именно поэтому эти люди хотят разрушить долину.
Они объясняют своё намерение тем, что в будущем цивилизация развалится и они не будут в безопасности, если не заберут в свои руки контроль надо всем. Но я не позволю, чтобы такое случилось. Я взорву это всё к чертовой матери.
Я пристально посмотрел на него:
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказал. Когда-то я был экспертом по подрывным работам. Я знаю, как это сделать.
Наверное, вид у меня был встревоженный, потому что он добавил:
— Не беспокойтесь. Я придумаю, как сделать, чтобы никто не пострадал. Я вовсе не хочу брать на себя такой грех.
И опять меня осенило знание.
— Любой вид насилия, — сказал я, — только ухудшает всё. Неужели вы не понимаете?
— А что, есть какой-нибудь другой способ?
Боковым зрением я снова различил за деревьями ту неясную фигуру, но она тут же исчезла.
— Я не знаю точно, — ответил я. — Но если мы противопоставим им гнев, ненависть, они будут видеть перед собой врага, а это ещё больше озлобит их, усилит их страх.
Группе, которую видел Уильямс, предстоит сделать нечто другое. Каждый из нас должен вспомнить своё собственное Видение рождения… а потом мы сумеем вспомнить нечто большее: Видение мира.
Откуда-то я знал этот термин, хотя и не мог вспомнить, где слышал его раньше.
— Видение мира… — задумчиво повторил Кэртис. — Думаю, Дэвид Одинокий Орёл что-то говорил об этом.
— Да, — подтвердил я. — Говорил.
— А что такое, по-вашему, Видение мира? Я уже собирался ответить, что не знаю, как вдруг мне в голову пришла мысль:
— Это понимание — нет, память — о том, как мы выполним своё человеческое предназначение. Оно означает иной уровень любви, энергию, способную преодолеть поляризацию, положить конец эксперименту.
— Не понимаю, как это возможно, — возразил Кэртис.
— Это каким-то образом задействует энергетический уровень людей, одержимых Страхом, — ответил я, сам не зная, откуда мне это известно. — Они должны очнуться, пробудиться, стряхнуть с себя свои опасения. И тогда они сами решат остановиться.
Некоторое время мы молчали, потом Кэртис отозвался:
— Может быть. Но как нам подключить эту энергию? На этот вопрос я ответить не мог.
— Знать бы, как далеко они собираются зайти с этим проклятым экспериментом, — вздохнул Кэртис.
— А гудение — отчего оно?
— От несостыковки между малыми генераторами. Это означает, что до идеальной калибровки ещё далеко. Гудение тем резче и нестройнее, чем больше расхождение в фазах. — Он ненадолго задумался, потом добавил: — Интересно, на какой энергетический вихрь они собираются нацелиться.
Внезапно я ощутил повышенную нервозность, но словно бы не свою, а чью-то чужую. Я взглянул на Кэртиса: он выглядел относительно спокойным. А за деревьями вновь смутно вырисовалась та же фигура. В её движениях угадывались волнение или страх.
— Полагаю, — все ещё погруженный в свои мысли, проговорил Кэртис, — что, окажись человек неподалеку от того места, где установлен генератор, он услышит гудение, а потом ощутит, что воздух как бы заряжен статическим электричеством.
Мы посмотрели друг на друга, и в тишине я различил слабый звук — даже не звук, а просто вибрацию.
— Вы слышите это? — встрепенулся Кэртис. И тут я почувствовал, как на руках и затылке у меня каждый волосок становится дыбом.
— Что это такое?
Какое-то мгновение Кэртис рассматривал собственные руки, потом взглянул на меня полными ужаса глазами.
— Нам нужно поскорее убираться отсюда! — крикнул он, хватая с земли свой фонарик и одним прыжком вскакивая на ноги. Почти волоком он стащил меня с вершины холма.
Внезапно на нас обрушился тот самый, рвущий барабанные перепонки рёв, который я слышал вместе с Уилом, а следом — ударная волна, свалившая нас обоих с ног.
Одновременно с этим земля под нами содрогнулась и раскололась футах в двадцати от нас; в воздух взметнулся целый фонтан пыли, камней, разных обломков.
Позади нас один из могучих вековых дубов покачнулся, наклонился и рухнул со страшным грохотом, вписавшимся в общую какофонию. Несколько секунд спустя, образовалась ещё одна трещина, длиннее и шире, чем первая, совсем рядом с нами.
Земля под нами накренилась; Кэртис, не найдя, за что удержаться, заскользил вниз, к зияющей бездне. Я, ухватившись за кустик, успел поймать его руку.
На какую-то секунду она крепко вцепилась в мою, потом обе руки ослабли, разжались, и мне оставалось лишь беспомощно смотреть, как Кэртис скользит к самому краю трещины.
А она всё ширилась, росла, над ней взлетел ещё один столб пыли и камней, потом земля снова содрогнулась и затихла. Под тяжестью рухнувшего дуба с громким треском сломалась толстая ветвь — и опять воцарилась ночная тишина.
Когда осела туча пыли, я отпустил свой куст и пополз к гигантской трещине. Приблизившись, я увидел Кэртиса, лежавшего ничком на самом её краю, хотя, я мог бы поклясться, что видел, как он сорвался в пропасть. Кэртис перекатился поближе ко мне и вскочил на ноги.
— Бежим! — крикнул он. — Это может снова начаться!
Молча мы ринулись вниз к нашему лагерю. Я хромал, поэтому Кэртис опередил меня. Рывком содрав обе палатки, он, не складывая, прямо так, с болтающимися на концах растяжек колышками, запихнул их в рюкзаки.
Я затолкал туда же остальное снаряжение, и мы почти бегом двинулись в юго-западном направлении. Спустившись с холма, мы оказались в густом подлеске.
Мы прошли по нему всего около полумили, когда я почувствовал, что вот-вот упаду от изнеможения, да и больная нога начала сдавать. Кэртис огляделся по сторонам.
— Пожалуй, здесь мы будем в безопасности, — заключил он, — но давайте всё-таки заберёмся поглубже. И мы ещё на полсотни футов углубились в лес.
— Останемся тут, — предложил Кэртис. — Давайте ставить палатки.
Через несколько минут обе палатки были установлены и прикрыты ветками для маскировки, а мы, сидя под широким пологом его палатки, могли только молча смотреть друг на друга, потому что едва дышали от усталости и переживаний.
Наконец, я спросил:
— Как вы думаете, что там случилось? Кэртис потянулся к своему рюкзаку за флягой, и в свете луны я заметил, какое изможденное у него лицо.
— Они делают именно то, что мы думали, — ещё тяжело дыша ответил он. — Они пытаются навести генератор на одно из окон. — Он сделал большой глоток из фляги, потом закончил: — Они разрушат эту долину. Этих людей надо остановить.
— А этот дым — ну, помните, сигарный?
— Об этом я не знаю, что и думать, — медленно ответил Кэртис. — Это было так, как будто сам доктор Уильямс находился там. Мне показалось, что я слышу его голос, его интонации, те слова, что он сказал бы в этих обстоятельствах.
Я посмотрел ему в глаза:
— Я думаю, он действительно был там.
Кэртис передал мне фляжку.
— Как такое могло быть?
— Не знаю. Но думаю, что он явился передать послание — послание, адресованное вам. Когда мы наблюдали за ним во время Обзора жизни, он мучился тем, что не сумел очнуться, пробудиться, вспомнить, для чего родился на свет.
Он был убеждён, что вам предстоит стать членом упомянутой им группы. Вы можете вспомнить что-нибудь об этом? По-моему, он хотел, чтобы вы знали, что насилием этих людей не остановить. Мы должны сделать это иначе, с помощью Видения мира, о котором говорил Дэвид.
Кэртис напряженно обдумывал мои слова.
— Послушайте, — решился спросить я, — когда земля пришла в движение и открылась эта трещина… Я ясно видел, что вы скатились в неё, но потом оказалось, что вы лежите на самом краю.
Взгляд Кэртиса выразил полную растерянность.
— Даже не знаю, что сказать… Мне не за что было уцепиться, я скользил прямо к краю щели. А когда рухнул в неё, мною вдруг овладело ощущение невыразимого покоя — словно бы упал на мягкую перину.
Меня окружал какой-то белый туман… А потом я вдруг оказался на краю пропасти, и вы были рядом. По-вашему, доктор Уильямс мог проделать такое?
— Вряд ли. Со мной вчера тоже случилось нечто подобное. Меня чуть не раздавило огромными камнями, и я тоже видел что-то белое, неясное. Тут явно происходит что-то ещё.
Кэртис задал ещё какой-то вопрос, но я не ответил — я уже почти засыпал.
— Ладно, давайте укладываться, — сказал он.
* * *
Когда я вылез из палатки, Кэртис был уже на ногах. Утро выдалось ясным, но по земле полз туман. Я сразу почувствовал, что Кэртис зол и расстроен.
— Я всё время думаю о том, что они там вытворяют, — заговорил он. — И ведь, они не собираются отказываться от своих намерений. Сейчас, наверное, они уже сообразили, что устроили там, на холме.
Теперь снова займутся калибровкой, но ненадолго, а потом опять попытаются… Я не могу остановить их, но мы должны выяснить, где они обосновались.
— Кэртис, насилие ещё только ухудшит всё. Разве вы не поняли информацию, полученную от доктора Уильямса? Сейчас нам надо подумать, как использовать Видение.
— Нет! — взволнованно выкрикнул он. — Я уже пытался! Я воззрился на него.
— Когда?
Он явно смутился:
— Не знаю.
— Зато, кажется, я знаю.
Он отмахнулся от меня:
— И слышать не хочу об этом. Это просто безумие. Во всём, что сейчас происходит, виноват я. Не занимайся я разработкой этой технологии, они сейчас, возможно, не делали бы того, что делают. Я разберусь с этим по-своему.
Он отошёл к своему рюкзаку и начал собирать его. После секундного колебания я последовал его примеру, продолжая размышлять, потом решился:
— Послушайте, Кэртис! Я уже послал за помощью. Та женщина, которую я встретил, Майя, полагает, что сумеет убедить шерифский отдел заняться расследованием. Обещайте, что вы дадите мне немного времени.
Он стоял на коленях перед своим рюкзаком, ощупывая сильно выпирающий боковой карман.
— Не могу. Может быть, мне придётся действовать по обстоятельствам.
— У вас в рюкзаке взрывчатка?
Он встал и подошёл ко мне.
— Я уже сказал вам: никто не пострадает.
— Мне нужно немного времени, — повторил я. — Если мне удастся снова выйти на Уила, думаю, я выясню всё насчет Видения мира.
— Ладно, — согласился он. — Я подожду столько, сколько смогу, но если они снова возьмутся за своё, может случиться так, что мне придётся действовать.
Слушая его, я мысленно увидел лицо Уила на фоне ярко-зелёного сияния.
— А здесь поблизости есть ещё места с высоким энергетическим потенциалом? — спросил я. Кэртис указал на юг.
— Я слышал, что где-то там, на большом хребте, есть один выступ… Но это частное владение, и недавно оно было продано. Кому — не знаю.
— Я поищу. Если не найду — может, сумею связаться с Уилом.
Закончив сборы, Кэртис помог упаковаться мне и рассыпал ветки и листья там, где стояли наши палатки. С северо-запада донесся слабый шум автомобильных моторов.
— Я пойду на восток, — сказал Кэртис.
Я кивнул ему на прощание, потом взвалил на плечи рюкзак и начал карабкаться вверх по каменистому склону. Я шёл на юг.
Преодолев несколько холмов, я, наконец, добрался до подножия большого хребтами начал подниматься на него, всё время вглядываясь в гущу деревьев — не мелькнёт ли где тот самый выступ.
Я поднялся до половины высоты хребта, потом ещё на несколько сот ярдов и остановился, чтобы как следует осмотреться. Никаких следов выступа — ни вокруг меня, ни надо мной, на уже нависавшем сверху гребне. Не зная, куда направиться дальше, я решил посидеть и постараться подзарядиться энергией.
Через несколько минут я пришёл в себя и уже начал прислушиваться к голосам птиц и древесных лягушек, так и звеневших в толстых ветвях надо мной, как вдруг крупный золотой орёл, слетев с гнезда, плавно, взмыл ввысь и направился на восток — прямо вдоль гребня хребта.
Я понял, что это — знак, знамение, и решил последовать за ним, как в своё время за ястребом. Склон становился всё более каменистым.
Заметив родничок, выбивающийся из-под скал, я умылся и наполнил флягу. Наконец, примерно, через полмили, я оказался в молодом ельнике, а выбравшись из него, увидел то, что искал.
Передо мной на добрых пол-акра раскинулись террасы, сложенные из мощных пластов известняка, а на дальнем их конце виднелся выступ шириной футов двадцать, нависавший над долиной всей своей, как минимум, сорокафутовой громадой. На мгновение в нижней его части полыхнула ярко-зелёная вспышка.
Скинув рюкзак и засыпав его листьями, я добрался до выступа и сел на самом краю. Сосредоточившись, я с лёгкостью вызвал в памяти образ Уила, сделал глубокий вдох и почувствовал, что начинаю двигаться.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.