Любовь…

Любовь…

Жизнь каждого майя начиналась с того, что новорожденного младенца обмывали, укладывали в колыбель, и тут же ему на голову прикрепляли специальные дощечки, которые через два дня уже можно было снять: голова начинала расти в «правильном» направлении. Затем задумывались об имени, которое давалось после консультации со жрецом и которое предстояло носить до официального наречения.

Испанцы были весьма изумлены, когда узнали, что у индейцев существует ритуал, похожий на крещение. Когда в поселении набиралось достаточное количество мальчиков и девочек в возрасте от трех до двенадцати лет, то в доме старейшины, в присутствии родителей, которые должны были по такому случаю соблюдать пост, жрец благословлял детей ароматическими курениями и освященной водой. С этого момента считалось, что старшие по возрасту девочки готовы выйти замуж.

Мальчики и молодые мужчины майя жили отдельно от родителей, в специальных мужских домах, где их обучали воинскому искусству, а также другим вещам, которые необходимо знать взрослым мужчинам. Ланда пишет, что эти дома посещались проститутками.

Юношескими забавами служили разнообразные азартные игры и игра в мяч.

Девочки майя воспитывались своими матерями в строгости и целомудрии.

Браки между родственниками по отцовской линии находились под строгим запретом. Так как на момент прихода испанцев у майя было только 250 родов, носивших имена по отцовской линии, подыскать ребенку достойную пару было сложно. Супружеская измена каралась смертью, но важные персоны могли позволить себе иметь несколько жен.

Татуировки и декоративные шрамы и мужчины, и женщины могли наносить лишь после свадьбы. Но мужчине, чтобы жениться, необходимо было еще пройти обряд посвящения и привести пленных, захваченных в бою.

В брак мальчики вступали до восемнадцати лет, девочки до четырнадцати. Перед свадьбой и сами новобрачные, и их родственники выдерживали трехдневный пост и сексуальное воздержание. Церемония, по разным данным, происходила или во дворе храма, или во дворе отца жениха. На ковер из листьев садились четверо старейшин, держа веревку, натянутую квадратом. Молодые входили в огороженное пространство, где уже сидел жрец с жаровней углей и благовониями. Начинался обряд. Жених и невеста по очереди подходили к жрецу, взяв пригоршню маисовой муки, и бросали ее на угли. Затем молодые исповедовались в своих грехах, а старейшины наставляли их, как вести взрослую жизнь. Затем жрец окроплял брачующихся святой водой, снимал с них детские амулеты, и брак считался состоявшимся. Жаровню относили на край села, где из нее должны были уйти изгнанные из молодых детские демоны. Затем выметали листья и раскладывали циновку, на тот случай, если кто-то из демонов решит вернуться (чтобы он не узнал этого места).

Жених поселялся на территории дома невесты и работал на ее семью. Когда майянка беременела, то она на каноэ отправлялась на остров Козумел, находящийся в двадцати милях от восточного побережья Юкатана, где находился храм богини Луны Ис Чель, покровительницы беременности. Там она приносила жертвы и молилась об успешных родах.

Археолог Эрик Томпсон приводит цитату из летописи XVIII века с описанием майянского ритуала при рождении ребенка: «Под звуки молитв о здоровье и благополучии ребенка его пуповину, подготовленным специально для этого случая ножом из обсидиана (который после совершения обряда бросали в реку), обрезали над выкрашенным в разные цвета початком маиса. Окровавленный початок коптили, в положенное время из него извлекали зерна и сажали их якобы от имени ребенка. Собранный урожай высаживали вновь, а полученный после этого увеличившийся урожай, часть которого отдавали жрецу, служил для поддержания ребенка, пока тот, повзрослев, не сможет сажать самостоятельно. Считалось, что таким образом он добывал себе пищу не только в поте лица своего, но и проливая кровь».

Уже через несколько дней после рождения ребенку дают в руки орудия, которыми он будет воевать или трудиться, чтобы тот потихонечку привыкал ими пользоваться.

Уже в младенчестве ребенку прокалывали уши, губы и нос, чтобы позже вставить украшения. Затем происходила церемония наречения. У каждого майя было четыре имени: одно, данное при наречении, второе, обозначающее род по отцу, третье – род по матери (но, скорее, тут было сочетание из родовых имен матери и отца), и четвертое – прозвище, под которым его и знали все окружающие. Нареченное же имя не разглашалось, так как считалось, что оно сохраняет силу, данную человеку богами от рождения. Это имя знали только несколько человек, и обращались по нему весьма редко, в каких-то особых случаях.

Мужские имена начинались с «ах», женские – с «иш». При вступлении в брак майя получали новое имя, состоящее из отдельных частей имен мужа и жены.

Епископ де Ланда так описывал отношения майя в браке: «…они разводятся более легко, так как женятся без любви, не зная брачной жизни и обязанностей супругов. Если отцы не могли их уговорить возвратиться к женам, то они искали им новых и новых. С такой же легкостью бросают своих жен мужчины, имеющие детей, не боясь, что другие возьмут их в жены или что они позднее возвратятся к ним. При всем этом они очень ревнивы и не переносят спокойно, когда их жены неверны. Сейчас, когда они видели испанцев, убивающих за это своих (жен), они начали грубо обращаться (с женами) и даже убивать их. Если дети еще маленькие, когда они разводятся, они их оставляют матерям; если большие, то юноши (идут) с отцами, а девушки с матерями.

Хотя развод был вещью столь общей и обычной, старики и те, кто держался лучших обычаев, считали его дурным. Многие никогда не имели больше одной жены, которую никогда не брали того же имени со стороны отца. Это было у них делом очень бесчестным. …Вдовы и вдовцы вступают в брак без праздника и торжеств. Достаточно вдовцу прийти в дом вдовы, быть принятым и получить еду, чтобы брак считался совершенным. Это приводит к тому, что они расходятся с такой же легкостью, как сходятся».

Интересны и личные отношения майя. Еще раз процитируем епископа: «Они (женщины) имели обычай поворачиваться спиной к мужчинам, когда их встречали в каком-либо месте, и уступать дорогу, чтобы дать им пройти; то же самое, когда они давали им пить, пока они не оканчивали пить. Они обучают тому, что знают, своих дочерей и воспитывают их хорошо по своему способу, ибо бранят их, наставляют и заставляют работать, а если они виноваты, наказывают, щипая их за уши и за руки. Если они видят их поднимающими глаза, они их сильно бранят и смазывают им глаза перцем, что очень больно; если они не скромны, они их бьют и натирают перцем другое место в наказание и стыд. Они говорят как большой упрек и тяжелое порицание непослушным девушкам, что они напоминают женщин, воспитанных без матери.

Они очень ревнивы, некоторые настолько, что налагали руки на тех, кто вызвал ревность, и столь гневны и раздражительны, хотя (вообще) достаточно кротки, что некоторые имели обыкновение драть за волосы мужей, делая это, впрочем, с ними изредка».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.