Глава 3 ВОПРОС ЭНЕРГИИ

Глава 3

ВОПРОС ЭНЕРГИИ

Я согнал муху с ноги. Она сделала большой круг и вернулась. Я снова ее согнал.

— Ей нравится тень, — задумчиво сказал Вьехо Ица. — Передвинься на солнце — и она улетит.

Он сидел вверху на каменном изваянии ягуара, напоминая ястреба, усевшегося на вершине утеса, чтобы видеть все, что происходит внизу. Мне казалось удивительным, что он может с такой легкостью взобраться на пирамиду и так спокойно сидеть на вершине после пережитого им ужасного падения.

На его месте большинство людей до конца жизни боялись бы высоты. — Кто такие Меняющие облик? — спросил я. Он только улыбнулся. — Да, с ними не знаком, — с улыбкой ответил я, — но жил рядом и учился у них. И хотел услышать это от тебя. Ты говорил, что Меняющий облик — то же самое, что шаман, колдун или пророк…

Он вздохнул. — Я сказал не совсем так. Меняющего облик действительно можно назвать шаманом или пророком. Но отнюдь не все шаманы и пророки меняют облик.

Муха вернулась на мое колено. Я пытался не обращать на нее внимания. — Меняющие форму — шаманы. Но некоторые шаманы не являются

Меняющими форму. Следовательно, Меняющие облик — подкласс шаманов. Или колдунов. Или пророков.

Он нетерпеливо постучал по камням костылем. — Слова. Просто слова для описания того, что не поддается описанию. Мы сидели в тишине. Похоже, он счел мои вопросы легкомысленными. Я жалел, что спросил.

— В конце концов, я только писатель, — сказал я, стараясь оправдаться. — Я работаю со словами. Слова — мои инструменты.

Он фыркнул. — Посмотри туда, — сказал он, указывая на лес. — Скажи мне, что ты видишь.

Проследив взглядом за его пальцем, я посмотрел на верхушки деревьев. — Джунгли. Листву. — Присмотрись. Видишь? Коричневая точка. Мне пришлось подняться на колени, чтобы удостовериться, что я смотрю именно туда, куда он хочет. Мне это удалось не сразу. Как только я поднял голову, в глаза сверкнул солнечный луч. Зеленые просторы леса внизу, казалось, растворялись, сливались со светом, превращаясь в полноводную реку, впадающую прямо в солнце.

— Теперь, — сказал он мне, — смотри туда. От его голоса мне стало легче. Я наклонился и проследил, куда указывает его рука. Меня посетило странное ощущение, что я могу по своему усмотрению изменять то, что находится внизу.

— Джунгли, — громко сказал я. — Да. Теперь сконцентрируйся. Его палец указывал на зеленый ковер листвы, простиравшийся от горизонта до горизонта. Затем я заметил кое-что еще. Светло-коричневое пятнышко, совершенно крошечное, именно там, куда был направлен его палец. Я прикрыл глаза от солнца и внимательно его изучил.

— Сухое дерево. Или ветка. — А там? — Его палец указал на ярко-красный круг возле верхушки

дерева недалеко от подножья пирамиды. — Цветок, возможно, бромелиада. — Смотри вот туда. Палец указал на тонкую палочку в трех метрах от моего колена. — Палочка. — Вот, — сказал он. — Ты только что видел Меняющих облик — верхушку хижины майя, попугая и насекомое.

Как только он назвал их, я снова посмотрел. Коричневое пятно было неотличимо от мертвой листвы. Красная точка исчезла. Палочка расправила свои крылья и улетела.

— Меняющие облик, — продолжил он, — способны принимать множество форм. Они сливаются с тем, что их окружает. Потом уже действуют как захотят.

Мне пришли на ум строки из книги бразильского философа Паоло Коэльо «Паломничество».

— Я читал когда-то историю о человеке, который должен был победить дьявола, — сказал я Вьехо Ице. — Его враг принял облик свирепой собаки.

— Да, да! — Его голос зазвенел от восторга. — Дьявол — эксперт в области изменения облика.

— Так вот, этот человек, главный герой, автор истории, услышал голос духа-наставника, который подсказал, что он тоже должен превратить себя в собаку. Он сказал, что мы должны бороться с врагами тем же оружием, которое они используют против нас.

— Именно! И он сделал это? Мне пришлось остановиться и подумать. — Мне кажется, что да. Да, теперь я вспоминаю. Он напал на пса, стараясь его загрызть. Он тянулся к его горлу, именно так, как могла сделать собака. Его облик был так ужасен, что напугал случайно оказавшуюся рядом овчарку. Но он победил дьявола.

— Конечно, как только он научился искусству изменения облика. Он стал собакой, стал дьяволом и победил его в его же собственной игре. — Вьехо Ица повернулся и посмотрел на джунгли внизу. — Тут подобное происходит постоянно.

Я сел у его ног, прислонившись к изваянию ягуара. Тень стала короче. Мне было несколько тяжело умещать в ней все тело. Сам камень был теплым. Я чувствовал себя как ящерица, температура тела которой всегда равна температуре окружающей среды. Я вспомнил, как эта часть «паломничества» повлияла на меня. Она заставила задуматься о том, сколько раз я применял подобный подход в жизни, когда «вышибал клин клином», даже не думая, что применяю искусство превращения.

— Я сказал тебе, что мы, люди, сотворены в пятый раз. — Тон голоса Вьехо Ицы насторожил меня. — Один раз нас уничтожила Вода. Ты ведь помнишь эту библейскую историю? Легенды майя имеют много общего с тем, во что верите вы, христиане. Но Меняющие облик спасли нас. По Библии, Ной построил огромный корабль и спас «каждой твари по паре».

Я напомнил ему об эпохе, когда вместо жидкой воды пришла замерзшая, — о ледниковом периоде.

— Представь, что бы было, если бы предки попытались сражаться со льдом, разбивать его дубинками и топорами. Или если бы Ной начал рыть сточные канавы вместо постройки Ковчега!

Мне подумалось, что ответы современной науки на климатические изменения сродни этим дубинкам, топорам и сточным канавам. Я сказал об этом.

— Да, — согласился он, грустно покивав головой. — Сегодня лидеры потеряли связь с истинной силой. Они принимают во внимание только физический мир.

Я понял, что он имел в виду реальность, которая, как утверждают шаманы, существуют параллельно с кажущейся.

— Мир таков, каким вы его видите в мечтах, — сказал я, цитируя название моей последней книги.

— Именно. И это так, потому что превращение начинается с мечты, — сказал он. — Оно может переместить вас в абсолютно новую реальность.

У меня появилось чувство, что я сейчас узнаю нечто, выходящее за пределы знаний, полученных в Андах и Амазонии. Я попросил его рассказать об этом подробнее.

— Когда ты говоришь о важности мечты, ты абсолютно прав. Наши сны и грезы наяву говорят о том, кем мы являемся на самом деле. Мечты влияют на разнообразные аспекты жизни: здоровье, карьеру, материальное благополучие, отношения с другими, признаем мы это или нет. Как только ты понимаешь это, то можешь перемещать энергию. Именно тогда начнет происходить превращение.

Я знал, что он имел в виду, говоря, что мечты определяют течение нашей жизни, — я даже написал на эту тему книгу. Но слова про превращение были непонятны.

— Вьехо Ица, могут Меняющие облик действительно менять свою физическую форму?

— Конечно. — А по-настоящему превращаться с животное или растение? — Они все время это делают, — улыбнулся он. — Ты сам видел. Я понял, что он прав. Я видел, как амазонские охотники превращаются

в деревья, сливаясь с лесом и становясь невидимыми. Я видел, как андские шаманы, идя по скалам, вдруг исчезают и через несколько секунд появляются на сотню метров ниже. Однажды я сидел у костра с вождем шуаров, который встал, отступил в тень и, внезапно превратившись в ягуара, бросился в лес. Однако я всегда старался найти всему этому рациональное объяснение.

Я считал все это чем-то вроде фокусов Гарри Гудини, трюками, требующими от человека очень многого. Я допускал возможность применения гипноза или веществ, меняющих сознание, таких как растение айяхуаска, особенно если речь шла о моем общении с шуарами.

— Тут ты ошибаешься, — сказал Вьехо Ица, как будто прочитав мои мысли. — И ты также ошибаешься, если думаешь, что после превращения они просто начинают выглядеть иначе.

— Тогда что? — Они действительно становятся тем, во что превращаются. Искусство

превращения — это искусство быть «другим».

— Как они этого достигают? Он снисходительно улыбнулся. — Ты отлично знаешь, как они это делают. На самом деле, у них нет необходимости становиться чем-то другим, потому что они все время им и были. Они и есть это «другое».

Меня начал раздражать и приводить в замешательство наш диалог. В течение нескольких лет на своих лекциях и семинарах я рассказывал, как важно осознать единство со всем окружающим миром. Эта концепция была созвучна ньюэйдж. Для моего восприятия она была ясна, но когда речь зашла о возможности реального превращения в растение или животное, я стал настроен скептически.

Несмотря на все то, что видел, я не мог представить себе, как превращаюсь в кошку или в дуб, растущий у крыльца дома. Я объяснил это ему. Он только посмеялся.

— В таком случае ничего не получится. Чтобы сделать что-то, ты должен это представлять, — сказал он, пристально глядя на меня. — Ты думаешь, что это отговорка. Но я уверяю, что рано или поздно ты сможешь это представить. И тогда все получится.

Мы оба молчали, пока я пытался осмыслить сказанное. Я думал об этом много раз. Я полагал, что, изменяя мнение о себе и

обществе, мы можем изменить образ жизни. Под словом «превращение» я всегда понимал работу над собой: развитие тех черт, которые восхищают нас в других, или смену поведения.

Это было понятно не только мне, но и тем, кто приходил на семинары. Некоторые писатели, выступавшие на лекциях вместе со мной, высказывали мнение, что современные люди не нуждаются в физических изменениях; хотя древние и «примитивные» люди могли обладать подобными способностями, людям, имеющим технологии, они более не нужны.

Название книги «Мир таков, каким вы его видите в своих мечтах» означает, что, изменяя образ жизни и представления о мире, мы можем изменить мир к лучшему. Однако то, что говорил Вьехо Ица, звучало гораздо более революционно.

— Все сводится к вопросу энергии, — сказал он, прервав мои мысли. — Видишь ли, современные люди не мыслят изменения мира без участия организаций. Вы тратите энергию, чтобы изменить систему управления в социальных структурах. Когда дело доходит до преобразования природы, вы используете сложные машины, чтобы получаемая в результате энергия могла быть использована для дальнейшего покорения. Но предки и многие современники представляют энергию проще. Они знают, что для получения огня вовсе не нужно строить спичечную фабрику, огонь заключен внутри дерева, и все, что нужно сделать, — потереть две палочки, пока дерево не превратится в огонь.

Он плавным движением скрестил руки. — Энергия. Энергия — это все. Мы — это энергия. Земля, деревья внизу, пирамида, — он расставил руки и поднял их над головой, — Вселенная. Все, что существует. Просто древние люди были гораздо ближе к реальному миру.

Житель Соединенных Штатов Америки знает, что тесно связан с работой и семьей и что это правильно в отношении среды обитания. Древние люди в этом не сомневались. Ты веришь, что можешь влиять на отношения с женой, дочерью и правлением компании, которой владеешь. Следовательно, так и есть. Меняющие облик верят, что могут влиять на отношения с реальным миром. Следовательно, он может это делать. В обоих случаях, это просто вопрос энергии.

— И веры. — Да, и веры. И еще кое-чего. Намерения. У вас должно быть намерение

изменить свою жизнь. Или, скажем, намерение превратиться в дерево. И то и другое — всего лишь различные формы превращения. Если мы понимаем, что все является энергией, важность намерения становится очевидной. Как ты можешь воздействовать на энергию, не вознамерившись прежде сделать это?

Я должен был обдумать данный факт. — Мне кажется, что могу. — Да. Но сразу может и не получиться.

То, что он говорил, казалось довольно логичным, однако я продолжал сомневаться в собственной способности превращаться, скажем, в дуб. Я решил оставить этот разговор, пока основательно все не обдумаю. Я спросил, каково значение всего этого для будущего планеты, напомнив о том, что мы говорили о ледниковом периоде, наводнениях, топорах и сточных канавах.

— Ответь мне, пожалуйста, на вопрос, — произнес он, медленно растягивая слова. — Какова самая основная угроза существованию людей в настоящее время?

— Мы сами. — Кто именно? — Мы, люди. — Мы, майя? Или твои друзья из Амазонии? Я хмыкнул. — Нет, конечно. — Кто тогда? — Мы, люди. Люди Запада. — Но тут я понял, что это не совсем верно. — Нет, скорее, Севера. Соединенные Штаты, Европа, часть Азии.

— Я понял. Ты не упомянул обо всех фабриках Бразилии, Аргентины и Венесуэлы.

— Они тоже. — Что именно ты имеешь в виду, когда говоришь, что «мы сами» являемся величайшей угрозой нашему выживанию?

Я уже думал об этом прежде, и поэтому было довольно легко найти подходящие слова.

— Я имею в виду идею о том, что мы можем сделать себя счастливыми, производя и потребляя больше, чем соседи, что контролировать природу, перестраивая ее под себя — это и есть цель. Ты знаешь, о чем я говорю: потребительская психология, которая лежит в основе экономики. Пожалуй, истоки подобного отношения к природе следует искать в Древней Греции и Риме. Даже раньше, я полагаю: в Персии, Китае, Египте. Затем, многие века спустя, пришли философы так называемой «эпохи Просвещения». И экономисты, такие как Адам Смит…

— Но кто угрожает выживанию нашего вида сегодня? Я замолчал и глубоко вздохнул. Посмотрел сквозь джунгли туда, куда он показывал раньше, — на город с его машинами и заводами, на отравленную реку. Я вспомнил слова Кнута Торсена. Всматриваясь в бледно-голубое небо, я видел людей в костюмах.

— Инвесторы. Политики. Руководители бизнеса. Рекламные агентства. Телевидение. Корпорации.

— Ага! И вот именно в них тебе необходимо превратиться! Я почувствовал разочарование. — То есть ты советуешь совершить социальное превращение, а не физическое?

— Ты имеешь в виду, что не превратишься в ягуара? — Да. Он тихо засмеялся. — Мы можем помочь превратиться в ягуара, если тебе этого хочется.

Но мы говорили о роли Меняющих облик в выживании обществ, культур, нашего вида. Если ты живешь в джунглях, то ягуар является серьезной угрозой. А что является угрозой для жителя технологически развитого государства? Ты сам только что ответил на этот вопрос.

Я признал, что он прав, и еще раз выразил разочарование. — Не волнуйся, — ободряюще сказал он, — мы попробуем и то, и другое. Он помолчал и медленно огляделся вокруг, затем посмотрел себе под ноги. Я следил за его взглядом, скользившим по плите, которая служила верхушкой пирамиды, и пьедесталом для изваяния ягуара, на котором он сидел. Я попытался представить себя огромной кошкой, но вместо этого видел стеклянный небоскреб в центре мегаполиса. С небоскреба спускался ледник, который расползался по всему городу и автострадам, пока не достигал границ пустыни. Узнав это место, я повернулся к Вьехо Ице.

— Я работал в том древнем городе, где все это началось. Наступление корпораций. Новый ледниковый период.

Он наклонился и поднял небольшой камень. Повертев в руках и с интересом рассмотрев, он отдал его мне.

Камень был теплым от солнца, но ничего замечательного я в нем не заметил. Он был размером с яйцо дрозда, продолговатый и красноватого оттенка. Закругленный с одного конца, он был неровным с другого, как будто отколотый от большого камня.

— Приложи его к животу, — сказал он. Я поднял рубашку и приложил его к коже. Тепло было приятным. — К пупку. Я провел им по животу, его закругленный конец прикоснулся к пупку.

И перед глазами появилось лицо моей мамы.

— Закрой глаза. Почувствуй это своим сердцем. Мама улыбнулась. Она умерла в возрасте восьмидесяти пяти лет, за шесть месяцев до того, как я уехал на Юкатан. Я уже пытался, но только на этот раз сумел воскресить образ из тех дней, когда она была полна энергии и учила меня всему, что знала. Она выглядела такой счастливой! Мое внимание привлекли ее руки. Как и я, она держала камень.

Я слышал голоса многих индейцев, с которыми долго общался: «Все люди и все на свете связаны между собой, дух камня и дух горы неразрывно связаны с твоим собственным духом».

— Этот камень, — сказал Вьехо Ица, — будет твоим ключом к превращению.

Я открыл глаза, и слова полились из меня. Я повторил часть лекции, которую недавно читал в Нью-Йорке. В ней я рассказывал о научных доказательствах того, что каждый атом тела существует со времен Большого взрыва, произошедшего около пятнадцати миллиардов лет назад, когда родилась Вселенная. И что ни один атом не остается в том же теле более года.

— Мы действительно едины, — сказал я в заключение, — и все мы прожили множество жизней.

Он пристально на меня посмотрел. — Ты сказал, что работал в старом городе, где началось наступление нового мира. Расскажи об этом.