[Сложность передачи духовных знаний Востока людям западного мировоззрения]

[Сложность передачи духовных знаний Востока людям западного мировоззрения]

Есть еще более значительное неудобство и почти непреодолимое препятствие, с которым я должен считаться, даже когда я лишь письменно сообщаюсь с вами, – это моя полная неспособность передать вам смысл моих объяснений хотя бы физических феноменов, оставляя в стороне духовные. Не впервые упоминаю об этом. Это равносильно тому, как если бы ребенок попросил меня преподать ему величайшие проблемы Евклида прежде, нежели он начал учить элементарные правила арифметики. И только прогресс, который делает человек в изучении Тайной науки от ее первоначальных основ, приводит его постепенно к пониманию нашей мысли. Только таким образом, а не иначе, этот прогресс, укрепляя и утончая, усовершенствуя таинственные связи симпатии между разумными людьми – временно обособленными фрагментами вселенской Души – и самой космической Душой, устанавливает полную связь между ними. Только после этого пробужденные симпатии действительно послужат соединению человека с тем, что, за недостатком европейского научного слова, которое могло бы передать эту идею, я опять вынужден описать как ту энергетическую цепь, что связывает материальный и Нематериальный Космос, – Прошлое, Настоящее и Будущее, – и настолько усиливает его восприятие, что он ясно улавливает не только все материальное, но и то, что от Духа. Я даже чувствую раздражение, употребляя эти три грубых слова: прошлое, настоящее и будущее! Жалкие представления объективных фаз Субъективного Целого, они так же мало применимы к смыслу, как топор к тонкой резьбе. Объединению вашего ума с нашими препятствует его врожденная неспособность оперировать духовными понятиями. Такова, по несчастью, наследственная и самоприобретенная тяжесть западного ума. И так мощно сами слова, выражающие современные мысли, развились по линии практического материализма, что вам почти невозможно понять нас или нам объяснить вам что-либо относительно этой тончайшей идеальной механики Оккультного Космоса. До некоторой степени такая способность может быть приобретена европейцами путем изучения и медитации, но – это все. Здесь заложено препятствие, которое до сих пор не позволило теософским истинам приобрести широкое распространение среди западных наций и послужило причиной тому, что западные философы отбросили изучение теософии как бесполезной и фантастической. Как я могу научить вас читать или писать, или даже понять язык, алфавит которого или слова, доступные вашему уху, не были еще изобретены! Как могли бы феномены нашей современной электрической науки быть объяснены, скажем, греческому философу времен Птолемея, если бы он внезапно был возвращен к жизни с тем же несоединимым hiatus[76] в исследовании, который существовал бы между его и нашим веком? Не были бы для него сами технические термины невнятным жаргоном, абракадаброй ничего не значащих звуков, а сами инструменты и используемые аппараты чудовищными уродствами «чудес»? Представьте на одну секунду, что я стал бы вам описывать оттенки тех цветных лучей, которые находятся за так называемым видимым спектром, – лучей, невидимых для всех, за исключением очень немногих, даже среди нас. Если бы я вздумал объяснять, как мы можем зафиксировать в пространстве один из этих так называемых субъективных или случайных цветов, комплементарных (говоря математически), более того, любой другой цвет дихроматического[77] предмета (одно это звучит нелепостью), – думаете ли вы, что смогли бы понять их оптическое воздействие или даже просто осознать, что я подразумеваю под этим? Вы не видите подобных лучей и не можете знать их, не имеете для них научного названия. И если бы я сказал вам: «Мой добрый друг Синнетт, пожалуйста, не удаляясь от вашего письменного стола, отыщите и воспроизведите перед вашими глазами весь солнечный спектр, разложенный на четырнадцать призматических цветов (семь из них дополнительные), ибо лишь с помощью этого оккультного света вы можете видеть меня на расстоянии, как я вижу вас», – как вы думаете, каков был бы ваш ответ? Не вероятно ли, что вы возразили бы мне в вашей спокойной и вежливой манере, что так как никогда не было более семи (теперь три) основных цветов, которые никогда до сих пор никаким физическим процессом не были разложены более чем на семь призматических оттенков, то мое предложение так же «ненаучно», как и «нелепо». Прибавив, что мое предложение искать воображаемые солнечные «комплементарные» цвета не вызовет комплимента вашему знанию физической науки, мне, может быть, лучше отправиться искать мой мифический «diсhromatic» и солнечные «пары» в Тибете, ибо современная наука до сих пор была бессильна подвести под какую-либо теорию даже такой простой феномен, как цвета всех подобных дихроматических предметов. Тем не менее, поистине, эти цвета достаточно объективны!

Итак, вы видите непреодолимые трудности на пути достижения не только абсолютного, но даже первоначального знания в оккультной науке для человека Запада. Каким образом вас можно было бы заставить понять те полуразумные Силы [2] – а на самом деле управлять ими, – которые сообщаются с нами не посредством произносимых слов, но через звук и цвет, через соотношение их вибраций? Ведь звук, свет и цвета – главные факторы, образующие степени сознания этих существ, о самом бытии которых вы не имеете представления и в которых вам не разрешается верить. Атеисты и христиане, материалисты и спиритуалисты, все выставляют свои непосредственные возражения против подобной веры. Наука возражает сильнее, нежели все другие, на подобное «унизительное суеверие»!

Ибо они не могут одним прыжком через пограничные стены достичь вершин Вечности. Мы тоже не можем взять дикаря из джунглей Африки и заставить его сразу понять «Принципы» Ньютона или «Социологию» Герберта Спенсера; или же неграмотного ребенка заставить написать новую «Илиаду» на архаическом греческом языке; или же обыкновенного живописца – написать сцены из жизни на Сатурне или набросать обитателей Арктура... По причине всего этого само наше существование отрицается! Да, по этой причине верящие в нас объявлены обманщиками и сумасшедшими, и сама наука, которая ведет к высочайшему пределу великого Знания, к истинному вкушению Древа Жизни и Мудрости, осмеяна как дикий полет фантазии!

Самым серьезным образом я прошу вас не усматривать в вышесказанном одно только выражение моих личных чувств. Мне время дорого, и я не могу его терять. Еще менее вы должны в этом усматривать попытку разочаровать или отговорить вас от того благородного труда, который вы только что начали. Ничего подобного: то, что я сейчас говорю, может быть понято лишь в той мере, в какой может, и не более того, но – vera pro gratiis[78] – предостерегаю вас и ничего больше не скажу, кроме общего напоминания, что задача, за которую вы так храбро беретесь, та Missio in partibus infidelium[79] является, возможно, самой неблагодарной из всех задач! Но если вы верите в мою дружбу и цените честное слово человека, который никогда в течение всей жизни не осквернил своих уст неправдой, тогда не забудьте то, что я однажды вам написал (смотрите мое последнее письмо) о тех, кто вовлекает себя в изучение оккультных наук: тот, кто это делает, «должен или достичь цели, или погибнуть. Уже достаточно продвинувшись на пути к великому Знанию, вдруг усомниться – значит рисковать сумасшествием; дойти до мертвой точки – значит упасть; отступить – значит лететь вниз головой в пропасть». Не бойтесь, если вы искренни, как сейчас. Уверены ли вы в себе в будущем?