Заявление под бомбёжкой
Заявление под бомбёжкой
Страдающие от полтергейстных «нападений» семьи в поисках защиты нередко обращаются в официальные инстанции. Но те зачастую оказываются бессильными. Пример тому — события, жертвой которых стала одна киевская семья. Ей досталось писать и такое заявление:
Начальнику жилуправления Печерского района г. Киева тов. Шляхтину И.П. от Полонского С.М., прожив, г. Киев, ул. Лумумбы, д.20, кв. — [21]
Заявление
Прошу оказать немедленную помощь в ликвидации аварийного, угрожающего для жизни состояния электросети в моей квартире.
Обращались и за помощью в домоуправление № 313, в Киевэнергосбыт, в аварийную службу электросети Печерского района, в Киевэнерго, в пожарную инспекцию, в райжилуправление и в Печерский райисполком.
Никто не оказал нам помощи, каждый ссылается на то, что это не его участок работы.
За свои средства полностью переложили всю внутреннюю проводку. Смертельная опасность висит над головой.
Никто не верит, что электролампочки сами вывинчиваются, падают и, естественно, разбиваются. Сегодня вывинтились плафоны и упали на постель сыну, а что будет завтра?
Почему никто не хочет серьёзно заняться этим вопросом?
Окажите немедленно содействие. Может быть, нужно вызвать научно-исследовательскую лабораторию?
Дело не терпит отлагательства. Положение, в котором мы оказались, описать просто невозможно.
Прошу выслать специалиста для фиксации всего происходящего, чтобы убедиться в истине.
Копию этого заявления, направленного адресату в начале 1975 года, прислал мне по моей просьбе Семён Миронович Полонский, в то время — рабочий Киевского экспериментального завода. А узнал я о том, что творилось тогда в его квартире, из письма Семёна Мироновича в редакцию газеты «Труд», которое он отправил 1 декабря 1989 года. За несколько дней до этого в «Труде» была напечатана статья И.Царёва «У чёрта на куличках», в которой описывались события, в чём-то схожие с теми, что 15 лет тому назад пережила семья Семёна Мироновича. Поэтому он просто не мог оставить эту статью без ответа.
Так что же это были за события, даже краткое описание которых так взволновало Семёна Мироновича и всю его семью?
Впервые в ту «нехорошую» московскую квартиру я попал вечером 6 ноября 1989 года, вместе с моим коллегой В.Н.Фоменко, которому позвонили из местного отделения милиции, попросив оказать помощь в расследовании происходящего.
Вошли в квартиру. Там царил страшный беспорядок, словно бы прошёл свирепый ураган… Пол усыпан осколками стекла. Языки копоти и выжженные пятна на обоях. В закопчённом углу стоял обгорелый остов телевизора, рядом — такое же обгорелое кресло. Большинство оконных стёкол разбиты, некоторые окна зияют дырами. На подоконниках лежали обугленные книги, другие обгорелые предметы. Ни одной целой электролампочки. Проводка местами обуглена, вместо люстры висят почерневшие провода. Почернело и на местах бывших выключателей и розеток. Электросчётчик и щит, на котором тот крепился, прислонены к стене в коридоре. Там, где они крепились, всё выворочено, торчат провода. Чувствуется сильный, резкий запах озона. Его свежесть неприятно контрастировала с общей картиной дикого разгрома. В совмещённом санузле — груды осколков от унитаза, сливного бачка, раковины. На полу — расколотые на двое чугунные кронштейны от раковины. Наружный край ванны опирается на стопку кирпичей. Хозяева квартиры собирают вещи, выносят мебель. Идёт срочная эвакуация.
Постепенно стала выясняться общая картина. Нечто подобное уже было дважды — в 1982 году и весной 1989 года. Тогда взрывались электролампы, портились провода. Сами собой вывинчивались пробки. Они с силой вылетали из своих гнёзд и пробивали висевшее напротив зеркало. По совету электрика поменяли проводку на наружную. Но в обоих случаях «чудеса» длились недолго, а происходившее весной 1989 года было значительно слабее, чем семь лет тому назад.
А тут всё началось в конце октября — начале ноября 1989 года, когда живущие в этой квартире три женщины — мать и две её взрослые дочери — стали очевидцами происшествий, несуразность которых явно отрицала любой мало-мальски здравый смысл. Вскоре к ним присоединились родственники, знакомые, соседи по подъезду, а также заместитель начальника 132-го отделения милиции майор Никогосов, майор Хацкевич и сержанты милиции Алтухов, Васильков, Василюк, Курьянов, Макаров, Юнько. В квартире творилось нечто явно непонятное, то, чего просто не могло быть. Сами собой срывались с места, летали или падали различные предметы, открывались газовые и водяные краны, взрывались электролампы, трескались и бились оконные стекла — вначале внутренние, а потом наружные, бились стеклянные плафоны у люстр. Из щитка выворотился электросчетчик, потом сам щиток, квартиру обесточили, но явления продолжались. Однажды майор Никогосов велел всем выйти из квартиры на лестничную клетку, проверил, не осталось ли кого. После этого в пустой квартире раздался мощный взрыв. Вошли и увидели, что на месте унитаза — груда осколков. В другой раз в пустой, без людей, квартире на мелкие гранулы разбилась стеклянная трёхлитровая банка. На глазах у милиционера Василькова в комнате, где, кроме него, никого не было, с шумом покатилась по полу одна из двух рядом стоявших табуреток. Проехав полметра, сама остановилась. Милиционер Василюк видел, как пятак сам собой со звоном двигался по полу. Но наиболее разрушительные силы проявлялись в ванной комнате. Однажды там ударил фонтан горячей воды. Вызванные сантехники сказали, что кран горячей воды был срезан как бритвой: «Нам бы такую!» Выдвинулись из стены ванной комнаты кронштейны, крепившие раковину, они еле держались. Их вместе с раковиной положили на пол. Через некоторое время раздался взрыв: раковина — вдребезги, каждый из чугунных кронштейнов оказался расколотым на две части. Выворотились две чугунные ножки из-под ванны, одна из них раскололась вдоль. Время от времени ощущался резкий запах озона. Всеобщее разорение довершил второй пожар. Одновременно вспыхнуло в двух комнатах, разделённых третьей, в которой не горело. Жить в такой беспокойной квартире стало не только невозможно, но и опасно. Пришлось срочно эвакуироваться.
Рис. 58. Разрушения в ванной комнате. Внизу — осколки сливной трубы, сливного бачка и унитаза.
Рис. 59. Расколовшиеся кронштейны от раковины в ванной комнате и выворотившиеся из-под ванны ножки; одна из них раскололась вдоль.
Но единодушия в оценке происходящего не было. Не все верили, что всё происходит само собой. Кое-кто приписывал всё это домовому, «Барабашке» или нечистой силе, — надо же это как-то хоть себе объяснить! Другие, более критически настроенные, полагали, что это козни не дьявола, а хозяев. Мол, хотят получить другую квартиру. Так рассудили и в ДЭЗе, в кое-кто даже в исполкоме райсовета.
Особым недоверием отличался один из соседей по подъезду. Но когда на его глазах какой-то предмет сам собой поднялся в воздух и, огибая препятствия, полетел прочь, сосед изменил своё мнение на противоположное и даже согласился рассказать об этом происшествии перед телевизионной камерой. Эту телепередачу, подготовленную по моей просьбе режиссёром А.А.Горовацким (создателем — вместе с В.М.Возчиковым — знаменитого телефильма о «Барабашке») и показанную 1 декабря 1989 года, запомнили многие телезрители. Эта телепередача и статья «У чёрта на куличках» (появившаяся также не без моего участия), как и было мною с В.Н.Фоменко задумано, сделали своё дело. Обе эти акции в значительной мере рассеяли недоверие к происшедшему со стороны местных органов власти и способствовали принятию мер по социальной защите пострадавших. Задачу же их защиты от местных органов власти взял на себя В.Н.Фоменко.
К сожалению, как мы ни старались, не удалось защитить прекрасного и отзывчивого человека — заместителя начальника 132-го отделения милиции майора Никогосова Тиграна Айкоповича. Ведь во многом благодаря ему и его подчинённым жильцы этой несчастной квартиры были избавлены от печальной необходимости противостоять грозным обвинениям в разгроме собственной квартиры. Будучи непосредственными участниками и свидетелями тех необычных событий, майор Никогосов Т.А. и его подчинённые не только подтвердили их подлинность, но и мужественно заявили об этом по Центральному телевидению. Кроме того, Тигран Айкопович дал и соответствующие «показания» в исполкоме райсовета. И, как говорится, претерпел за всё это по службе… Но тут уже мы с В.Н.Фоменко почти ничего сделать не смогли.
Описанные выше разрушительные феномены были лишь частично отражены в статье «У чёрта на куличках». Но Семён Миронович Полонский, написавший заявление, с которого начинается эта глава, как человек, уже переживший нечто подобное, сразу же понял, что в его квартире происходило нечто примерно то же самое. Вот как он описывает то, что было в 1974–1975 годах в его собственной квартире в городе Киеве.
Этот ужас, сообщил Семён Миронович, длился целых полтора года. Всё началось с полётов предохранительных пробок, укреплённых на электросчётчике. Они с треском выкручивались из своих гнёзд, с силой вылетали и ударялись в противоположную сторону коридора. Повторное вкручивание ничего не давало, через некоторое время пробки вновь вылетали. Они не только вывинчивались, но и перегорали, перегорали и провода на подводе и выводе счётчика. Одновременно раздавались сильные взрывы — «как во время войны, — сообщил Семён Миронович. — Никто этому не хотел верить. Ближайшие соседи были в ужасе от таких звуков».
Обратились за помощью. Электрик домоуправления посоветовал заменить скрытую электропроводку. Инженер Киевэнерго, проверив счётчик, нашёл его исправным, заменил провода на вводе и выводе счётчика. Не успел он выйти, как тут же при нём сгорели провода, открутились, перегорев, пробки. После этого он признался, что с подобным ещё не встречался и ничем помочь не может. Составил акт, что электрику домоуправления следует подтянуть контакты распределительной коробки в парадном и смести пыль с проводов… Электрик сделал новый контрольный ввод в распределительную коробку и подключил контрольную лампу. Но та горела недолго, провода же продолжали гореть…
Пришлось подсоединить провода ввода электропитания квартиры к счётчику напрямую, минуя предохранительные пробки. Но всё равно «каждый день взрывы, горят провода. От этих взрывов упал и полностью оборвался счётчик, вылетели почти все розетки и выключатели». Счётчик же вырвало из ниши с треском и грохотом. Он отлетел более чем на метр и упал в коридоре.
В такой ситуации пришлось обходиться без счётчика. Подключили ввод электропитания квартиры напрямую, надёжно заизолировав место соединения. Однако оно стало на глазах с треском извиваться, совсем как змея, и каждый раз обламывалось.
Потом наступила вторая стадия чудес. Стали сами собой отвинчиваться и с треском разбиваться электролампы. Откручивались и разлетались по разным углам люстровые электропатроны. Откручивались, падали и разбивались плафоны. Электророзетки и выключатели вырывались из стен и летели в одном направлении — в кухонное окно. Разбив его внутреннее стекло, они ложились стопкой, один на один, возле наружного стекла, не разбивая его. Все предметы летали не по прямой, а огибали преграду и летели в «заданном» направлении. Наконец, провода скрытой проводки посеклись на куски.
6 января 1975 года, наняв частным образом бригаду электриков, Семён Миронович заменил старую алюминиевую проводку на новую медную. Также поставили новые розетки, выключатели, распределительную коробку. Думали, будет лучше. Но стало совсем худо.
На стенах и потолке начала осыпаться штукатурка, потому что замурованные в пазы провода скрытой проводки стали вырываться из своего ложа. Они гирляндами свисали со стен и потолка. Освобождение проводки из пазов сопровождалось сильным грохотом и взрывами. В то время, когда провода вылезали из стен, Полонские пригласили начальника домоуправления и дворника — убедиться. Убедились и быстро удалились — им стало явно не по себе. Убедился и начальник жилуправления Печерского района Иван Поликарпович Шляхтин — при нём сами собой выкручивались и вдребезги разбивались электролампы. Убедился и депутат местного Совета Кравчук Леонид Васильевич, и многие другие.
Продолжало вывинчиваться или вырываться из стены всё, что связано с электрооборудованием квартиры: лампочки, розетки, выключатели, патроны, электрический звонок, плафоны. Всё это летело по направлению к кухне в левую часть стекла кухонного окна. Вылетели из розеток фарфоровые колодки: разбив внутреннее стекло кухонного окна, легли между рамами. Открутился плафон, упав на кровать, где лежал болевший тогда сын Семёна Мироновича. Его жене в плечо ударил вывинтившийся электропатрон.
Приглашённые частным образом инженеры — опытные специалисты с большим стажем — не могли помочь ничем. Только посоветовали полностью отключить электропитание квартиры, провести наружную проводку. Провели, подключили три лампочки: «Но этих лампочек не накупишься, — сообщил Семён Миронович. — Летят и невключённые».
Отключили питание, но чудеса не прекратились: «Взрывы как при бомбёжке продолжаются, и последние крышки от розеток отлетали уже без питания. Сидим при свечах под бомбёжкой, может, завтра будет пожар, а выхода из положения никакого нет. У нас двухкомнатная квартира, но я даю подписку, что согласна на однокомнатную, только бы избавиться от таких переживаний. Больше нет сил это всё выдержать — писала в одном из заявлений жена Семёна Мироновича. — Прошу выслать комиссию, зафиксировать всё происходящее и устранить это несчастье, обрушившееся на наши головы». О том же взывал и Семён Миронович в своём заявлении от 31 января 1975 года на имя председателя Печерского райисполкома Лукаша А.М.: «Такое впечатление, что мы на войне, где рвутся снаряды. А может быть, у нас какая-то радиация? Мы больше не можем находиться в такой обстановке. Окажите немедленное содействие. Спасите меня и мою семью от такого несчастья».
Эти «бомбёжки» начинались ежедневно, примерно с полудня и до пяти-шести часов вечера, с перерывами, как бы для отдыха уж не знаю кого — то ли хозяев, то ли поселившейся у них нечистой силы. По ночам, утром и вечером было тихо.
Куда только Семён Миронович не обращался за помощью! Даже в редакцию газеты «Вечерний Киев». «Нашу квартиру, — сообщил он мне, — неоднократно посещали многие руководители разных ведомств и целые делегации, но никто не верил, что такое может быть. К нашим заявлениям относились с большим подозрением и сомнением, считали, что мы преследуем какую-то корыстную цель, что мы хотим получить незаконно квартиру — особенно, когда мы предложили временно организовать в нашей квартире научно-исследовательскую лабораторию по изучению этих явлений, а нас временно отселить на любую другую жилплощадь. Но этого не произошло». По словам Семёна Мироновича те, «кто не присутствовал при этом, вообще не верят и смеются, как посмеялись сотрудники Киевэнерго, когда мы им принесли заявление. Сказали, что такого явления не может быть вообще. Так же посмеялись и электрики из аварийной службы электросети».
Наконец, 6 февраля 1975 года квартиру посетили два инспектора энергонадзора из коммунально-бытовой энерго-инспекции Энергосбыта — Л.П.Могилевич и К.М.Ярко. Они составили акт осмотра — любопытнейший с моей точки зрения человеческий документ! Ниже я буду цитировать его, сопровождая своими комментариями.
Итак, два инспектора подписались в том, что ими «Произведенной проверкой состояния электропроводки квартиры тов. Полонского установлено следующее:
1. Электросчётчик за № 371995 типа СО-5 22в, 5а, самовольно снят на показании 1942 кВт».
— «Самовольно снят» — но кем? Инспектора, конечно же, были твёрдо убеждены, что это сделали сами жильцы. Они и мысли не допускали, что подобная самовольность здесь была абсолютно ни при чём.
«2. Старая скрытая проводка извлечена из пазов.
3. Демонтированы розетки, выключатели и люстры».
— «Извлечена», «демонтированы» — конечно же, инспектора не сомневались, что и этот криминал — дело рук жильцов!
«4. Абонентом электропроводка выполнена временными линиями и не соответствует «Правилам устройств электропроводок».
— Что же, тут, как говорится крыть нечем. Но попробовали бы инспектора сами хоть раз побывать в шкуре хозяев осмотренной ими квартиры: посидеть холодным зимним вечером при свечах в обесточенной квартире, к тому же под непрерывной «бомбёжкой»!
«5. Неоднократными проверками (три раза) инспекцией Ленинского отделения Энергосбыта Киевэнерго указанных в заявлении тов. Полонского и РЖУ ненормальных явлений в электропроводке не обнаружено».
— Это — очень ответственное заявление. В нём инспектора отразили лишь одну сторону медали, которую они бы, несомненно, заслужили, если бы сумели разобраться в порученном им деле. Но это действительно был не их участок работы, не их профиль. Тут требовались специалисты по полтергейсту. Однако инспектора не грешили против истины и были правы в одном отношении: в отсутствие полтергейстных эффектов «ненормальных явлений в электропроводке» и не могло быть обнаружено! Им просто неоткуда было взяться! В данном случае не повезло как жильцам, так и науке: троекратная проверка тех «ненормальных явлений» пришлась на время, когда их просто-напросто не было! Почему? Тут могли быть две причины. Во-первых, время проверок совпало с наступлением естественных пауз в проявлениях полтергейста. Во-вторых, эффекты полтергейста нередко временно прекращаются при приходе посторонних — тут действуют чисто психологические причины. Но обо всём этом не знали ни проверяющие, ни проверяемые. Правда, последние оказались более проницательными: они чувствовали, что нужны более систематические наблюдения, и предложили использовать свою квартиру под временную научно-исследовательскую лабораторию. К сожалению, их предложение было отвергнуто.
Ну, а инспектора предписали жильцам устранить все замеченные неисправности и нарушения в срок до 18 февраля 1975 года. «При невыполнении предписания, — пригрозили они, — подача электроэнергии будет прекращена». И при очередной «бомбёжке» пришлось бы сидеть в темноте.
Но в конце концов, сообщил Семён Миронович, не прошло и полутора лет жизни под «бомбёжкой», как всё само собой прекратилось. Полонские сделали ремонт в этой квартире (естественно, тоже за свой счёт!) и обменяли её. «Сейчас живём по соседству с этим домом, больше ничего подобного там не происходит, но память о происходивших чудесах ещё жива — как у нас, так и у наших бывших соседей», — заключил своё письмо С.М.Полонский.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.