Белая лошадь, белая голова, белый человек
Белая лошадь, белая голова, белый человек
И все же, возможно, слава петербургской гадалки не была бы такой громкой, если бы однажды, в 1818 году, не вошел в салон вместе с дружной компанией юный Александр Пушкин. Историк и хиромант Юрий Абарин опубликовал записки поручика Васильева, (прадеда писателя Л. Васильева) к мемуаристу, штаб-ротмистру Алексею Вульфу, автору знаменитого «Дневника о любовных похождениях Пушкина и его друзей». Оба они были близкими друзьями Пушкина. Вот как протекала та знаменитая встреча поэта с Шарлоттой Кирхгоф в изложении поручика Васильева:
«Чтобы поднять настроение Александру Сергеевичу, я первым начал разговор:
– Помнишь? Пока вы с Кантараем на всех языках беседу вели, мне одна гадалка верно по глазам нагадала.
– Гадалка? – Молчаливый Пушкин вдруг оживился и сразу начал говорить:
– Мне ведь тоже судьбу мою предсказали в 1818 году. Правда, не по глазам, а по линиям на ладони. В Петербурге это было. Гадала старая немка Кирхгоф Александра Филипповна. Барыня эта мастерски предсказывала по линиям на ладонях. Свидетелей на сей предмет предостаточно имею: я вместе с братьями Всеволодскими, Павлом Мансуровым да актером одним, Иваном Сосницким, к ней однажды ввалился. А вывалился ошарашенным.
– Что же случилось? – спросил я.
– Да то, что она уж очень многое мне предсказала. И изгнание на юг, и тяжкую здесь болезнь. – Он снял феску и показал мне свою обритую голову, только-только начинавшую обрастать кудрявыми каштановыми волосиками.
– Видишь? Побрили после горячки. – Александр Сергеевич запнулся на секунду, а потом продолжил:
– Поглядела немка еще раз на мои руки и говорит, что у меня черты линий на ладони, образующие фигуру, известную в хиромантии под именем стола, и обыкновенно сходящиеся к одной стороне ладони, оказываются совершенно друг другу параллельными. Затем гадалка еще раз взглянула на ладони и объявила мне, что ждет меня фатальная женитьба и на 37-м году жизни я умру насильственной смертью. А на мой вопрос: “Кто же мой враг?” – быстро разложила карты и добавила, что опасаться мне нужно белой лошади, белой головы и белого человека. Даже трижды повторила: “Weisser Ross, weisser Kopf, weisser Mensch”. И с тех самых пор, после гадания ее я прямо-таки с отвращением ногу в стремя ставлю, если лошадь – белая. Прав Шекспир: в мире есть много вещей, которые и не снились нашим мудрецам.
– Да стоит ли им верить, гадалкам этим, Александр Сергеевич? Только себя растравливать, – недоверчиво произнес я.
– Представь, и я ей с улыбкой то же самое сказал. Она нахмурилась, опять пристально всмотрелась в мои ладони и, указывая пальцем на некие знаки и линии, вдруг говорит:
– В ближайшее время вы встретитесь с вашим каким-то давнишним знакомым, который вам будет предлагать хорошее по службе место, и очень скоро вы большие деньги получите. И коли случится сие, то и остальное непременно случится, мною предсказанное.
В ответ я только рассмеялся, потому что ну ни от кого решительно не ждал и копейки. А домой прихожу – письмо от своего давнего лицейского товарища Корсакова: “Милый Александр, посылаю тебе должок свой лицейский. Прости, что запамятовал…” Мы, будучи еще учениками, играли в карты, и я его обыграл. Хотя сумма была приличной, для меня тогда игра была шуткой, поэтому я и забыл о том выигрыше. И еще. Спустя всего недели две после этого предсказания на Невском проспекте я действительно встретился с моим давнишним приятелем, который служил в Варшаве при великом князе Константине Павловиче и недавно приехал в Петербург. Он мне и предложил занять его место в Варшаве, уверяя меня, что сам цесаревич этого желает. Тогда-то я первый раз и вспомнил о пророчестве. Ну, разве не чудо?
– Просто совпадение, – говорю я в надежде отвлечь Пушкина от сих дум роковых.
– Совпадение? А как объяснишь, что дня через два после этого встречаю знакомого, дальнего родственника, и он мне со смехом рассказывает, что фрау Кирхгоф эта самая по линиям ладони нагадала ему, будто он очень скоро умрет смертью насильственной? И что ты думаешь? На следующее утро после встречи нашей какой-то пьяный солдат его штыком проткнул в казармах. Тоже совпадение?
Вздохнул я. В некотором смущении, что ли.
– Давай лучше вино пить, Александр Сергеевич.
Пушкин нехотя отхлебнул вина, озабоченно покачал головой и тихо прошептал: “Weisser Ross, weisser Kopf, weisser Mensch”».
Впрочем, и без гадалок Пушкин был очень суеверным. Известна и документально подтверждена почти слепая вера поэта в обереги, амулеты и талисманы, в защитную силу камней. К тому же многие его приметы и сны часто сбывались.
Всем был известен случай, когда в декабре 1825 года Пушкин собрался ехать из села Михайловского в Петербург. По воспоминаниям поэта Адама Мицкевича, он дважды возвращался с дороги: один раз потому, что дорогу перебежал заяц, а во второй раз – когда в воротах показался священник. Так и остался в деревне! И далее Мицкевич приводит позднейшие слова самого поэта: «А вот каковы были бы последствия моей поездки… Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтобы не оглашался слишком мой приезд, и, следовательно, попал бы к Рылееву прямо на заседание 13 декабря. Меня приняли бы с восторгом, вероятно, я попал бы с прочими на Сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами, мои милые!»
Пушкин до такой степени верил в зловещее пророчество ворожеи, что, когда впоследствии, готовясь к дуэли с графом Толстым, стрелял в цель, не раз повторял: «Этот меня не убьет, а убьет белокурый – так колдунья пророчила». А современница Пушкина Вера Александровна Нащокина в своих воспоминаниях пишет: «С тех пор как знаменитая гадальщица предсказала поэту, что он будет убит “от белой головы”, он опасался белокурых. Поэт сам рассказывал, как, возвращаясь из Бессарабии в Петербург после ссылки, в каком-то городе он был приглашен на бал к местному губернатору. В числе гостей Пушкин заметил одного светлоглазого, белокурого офицера, который так пристально и внимательно осматривал его, что тот, вспомнив пророчество, поспешил удалиться от него из залы в другую комнату. Офицер последовал за ним, и так и проходили они из комнаты в комнату в продолжение большей части вечера».
Подобный случай произошел в Москве, когда Пушкин приехал к княгине Зинаиде Александровне Волконской. У нее на Тверской был великолепный собственный дом, главным украшением которого являлись многочисленные статуи. У одной статуи кто-то случайно отбил руку. Хозяйка была в большом расстройстве. Тогда один из друзей поэта вызвался прикрепить отбитую руку, а Пушкина попросили подержать лестницу и свечу. Тот сначала согласился, но, вспомнив, что друг светловолос, поспешно бросил и лестницу, и свечу и отбежал в сторону со словами: «Нет, нет! Я держать лестницу не стану. Ты – белокурый, можешь упасть и пришибить меня на месте».
Пушкин и его друзья были, конечно, одними из многих, кому пророчила немка. В то время по Петербургу постоянно ходили слухи о сбывшихся роковых предсказаниях Александры Кирхгоф. У всех была на слуху недавняя история санкт-петербургского военного генерал-губернатора, Михаила Андреевича Милорадовича. Блестящий офицер, бесстрашный вояка, за плечами которого было более пятидесяти кровавых сражений, во время которых он не получил ни единой царапины. Сам Милорадович только посмеивался, приговаривая: «Пуля для меня еще не отлита».
И вот этот совершенно чуждый суевериям боевой генерал, как бы шутя или из любопытства, в первых числах декабря 1825 года заглянул к той самой Александре Кирхгоф. Гадалка всмотрелась в кофейную гущу, поглядела в смеющиеся глаза генерала немигающим печальным взглядом и ровным, бесстрастным голосом предсказала, что через две недели он будет прилюдно убит. Генерал только улыбнулся в ответ. А через две недели, 14 декабря, лошадь несла вдоль шеренг мятежного каре декабристов залитого кровью, свесившегося с седла всадника. Это был смертельно раненный генерал Милорадович. И кто знает, не вспомнилась ли ему в этот предсмертный миг гадалка, которой он не поверил.
Все нарастающей к концу жизни боязни Пушкина предсказаний фрау Кирхгоф есть и другие оправдания. В частности, иные, менее известные предсказания поэту. Мистика сопутствовала всей семье Пушкиных: из уст в уста передавались семейные предания о явлениях умерших родственников, призраках-двойниках. И в этих преданиях присутствовал белый цвет. Мать поэта, Надежду Осиповну, преследовала таинственная «белая женщина».
К мистике склонен был не только Александр Сергеевич. Его старшая сестра Ольга серьезно и основательно увлекалась мистикой, гаданием, хиромантией и пророчествами. Возможно, предсказания гадалки Кирхгоф настолько поразили поэта потому, что он уже слышал нечто подобное… от сестры. Как-то по окончании лицея, восемнадцати лет от роду, Пушкин, зная увлечения сестры, упрашивал Ольгу погадать ему по ладони. Она долго отказывалась, но Александр умел быть настойчивым, и девушка согласилась. С улыбкой взяла ладонь брата в руки, всмотрелась в линии на ладони и побледнела. Сжав руку брата, она прошептала:
– О, Александр!.. Вижу, грозит тебе насильственная смерть… и еще не в пожилые годы.
Следует припомнить, что это предсказание было сделано задолго до визита к петербургской пифии Александре Кирхгоф. А уже после запавших в душу поэта слов гадалки во время ссылки в Одессе его познакомили с каким-то греком-вещуном. На просьбу поэта рассказать о его судьбе грек отвез его лунной ночью в степь. Там он остановил лошадей и в ночной тишине, освещенный лунным светом, под колдовской треск цикад, выспросил поэта о часе, дне и годе его рождения. На какое-то время задумался, а затем предсказал ему смерть от «белого человека», практически повторив слова своей петербургской коллеги. У кого не дрогнула бы душа от таких совпадений?
Упрямо испытывая судьбу, Пушкин еще раз обратился к гадалке. Это было уже в Москве, после ссылки в Михайловское. Об этом впоследствии рассказал литератор Петр Иванович Бартенев: «В то время в Москве жила известная гадальщица, у которой некогда бывал даже государь Александр Павлович. Пушкин не раз высказывал желание побывать у этой гадальщицы, но Е. Н. Ушакова постоянно отговаривала его. Однажды Пушкин пришел к Ушаковым и в разговоре сообщил, что он был у гадальщицы, которая предсказала ему, что он “умрет от своей жены”».
В связи с этим невольно вспоминается слишком затянувшееся сватовство поэта к Наталье Николаевне Гончаровой. Словно само провидение пыталось удержать, охранить его от этого поступка, посылало ему явные знаки: во время венчания с аналоя падают крест и Евангелие, затем в руках у Пушкина гаснет свеча.
Буквально все знакомые поэта знали о предсказании гадалки, а в последние годы его жизни все чаще вспоминали о нем. И на это есть причины – поэт не только не остерегается предсказанного, но иногда бросается, как одержимый, испытывать судьбу. На первый взгляд, это могло показаться странным, но только не современникам Пушкина. Вот что по этому поводу писал его младший приятель Андрей Николаевич Муравьев: «Пушкин довольно суеверен, и потому, как только случай сведет его с человеком, имеющим все сии наружные свойства, ему сейчас приходит на мысль испытать: не это ли роковой человек? Он даже старается раздражить его, чтобы скорее искусить свою судьбу».
Это нетерпение в испытании судьбы в последние годы жизни поэта становилось просто лихорадочным. В 1836 году Пушкин рассылал вызовы на дуэль направо и налево. При этом поводы были зачастую ничтожны либо надуманы, а соперники, что называется, «не пара».
3 февраля 1836 года Пушкина посетил сосед Гончаровых по имению Семен Семенович Хлюстин. Несчастный провинциал имел неосторожность высказать ряд достаточно нелепых утверждений о литературе. Им двигало самое обычное желание завязать разговор – а о чем же еще беседовать со столичным поэтом? Но Пушкин неожиданно резко возмутился, наговорил гостю множество дерзостей. Естественно, обидевшийся сосед, возможно, не очень сведущий в вопросах литературных, зато прекрасно осведомленный в правилах дворянской чести, потребовал у поэта сатисфакции. Пушкин с удивительной легкостью принял вызов и попросил быть своим секундантом Сергея Александровича Соболевского. Секундант оказался благоразумнее дуэлянта, и ему удалось добиться примирения сторон.
Как раз в то время по Петербургу стали бродить слухи о неверности Натальи Николаевны. Ее обвиняли в амурной связи с самим государем. 5 февраля 1836 года Пушкин послал вызов на дуэль князю Николаю Григорьевичу Репнину, посчитав его одним из распространителей этих слухов. С трудом удалось убедить Александра Сергеевича в том, что князя оклеветали, желая столкнуть его с поэтом. До дуэли и в этот, уже четвертый (!) за год раз, дело не дошло. Но 4 ноября все того же рокового года Пушкину прислали сразу три экземпляра анонимного «диплома», пасквиля с масонской печатью: «Великие кавалеры, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев в полном составе своем, под председательством великого магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали Александра Пушкина коадъютором (заместителем) великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена. Непременный секретарь: граф И. Борх».
Подобные послания были разосланы по всему Петербургу, ходили по рукам в списках. Кулуарные, салонные сплетни стали достоянием почти всей России. Ни для кого в свете не были секретом ухаживания за супругой Пушкина самого царя. В дипломе, кстати, был практически прямой намек на это: жена «великого магистра» Дмитрия Львовича Нарышкина была когда-то любовницей Александра I, а следовательно, не названный любовник жены его «заместителя» – сам государь Николай Павлович.
Пушкина явно хотели столкнуть с царем. Александр Сергеевич был взбешен, вызвать на дуэль монарха он не мог и весь гнев обрушил на молодого повесу поручика кавалергардского полка Жоржа Дантеса, также ухаживавшего за его супругой. С 4 по 16 ноября 1836 года он послал ему два вызова на дуэль. А императору направил через графа Александра Бенкендорфа письмо, в котором без обиняков заявил: «Все говорили, что поводом этой клевете послужило настойчивое ухаживание г. Дантеса. Я не мог допустить, чтобы имя моей жены в такой истории связывалось с именем кого бы то ни было». При этом Пушкин сделал все, чтобы это письмо разошлось в списках по всей столице. Вот теперь все имена названы. Развязка неизбежна.
Благодаря неимоверным усилиям поэта Василия Андреевича Жуковского и голландского посланника, приемного отца Дантеса, барона Луи Геккерена, Пушкин оба раза отзывал вызовы.
10 января 1837 года состоялась свадьба Жоржа Дантеса с Екатериной Гончаровой, сестрой Натальи Николаевны.
22 января Дантес на балу танцует с женой поэта, и 26 января Пушкин делает смертельный ход – отправляет оскорбительное письмо приемному отцу Дантеса. По всем канонам дворянин Геккерен просто обязан был вызвать Пушкина на дуэль. Но он был официальным лицом – послом Голландии в России – и не имел права нарушать законы государства, в котором находился: дуэли в России были запрещены.
Барон Геккерен ответил, что предыдущие вызовы, направленные Жоржу, остаются в силе.
Итак, вот тот, о ком говорило предсказание: высокий светловолосый кавалергард, носивший белую форму и ездивший на белой лошади!
Накануне дуэли Пушкин был необычайно спокоен, деловит. Он делал выписки из сочинения Ивана Голикова о Петре I для работы над книгой. Читал «Историю России в рассказах для детей» Александры Ишимовой. Затем, стоя у конторки, написал Ишимовой письмо. Вроде бы все говорит о том, что он собирался жить дальше. Но вот странный факт: Павел Нащокин, знавший о роковом предсказании, заказал для Пушкина заговоренное кольцо с бирюзой, оберегающее от насильственной смерти. Поэт очень ценил подарок, не снимал его с пальца. Тем более странно, что в день дуэли кольца на его пальце не было. Он не просто позабыл его в спешке, а снял! Об этом говорит тот факт, что, по свидетельству секунданта этой дуэли Константина Данзаса, умирающий поэт попросил подать шкатулку, достал из нее заветное бирюзовое кольцо и подарил ему.
В «Евгении Онегине» есть один примечательнейший момент: перед гаданием Татьяна снимает с себя крестик. Она как бы снимает с себя защиту, понимая, кто стоит за любыми пророчествами и предсказаниями.
Так свершилось последнее из предсказанного Александрой Кирхгоф Пушкину.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.