[О личных претензиях Хьюма]

[О личных претензиях Хьюма]

Я слышал о планируемом большом теософском Собеседовании, и если в то время вы еще будете теософами, то, конечно, лучше, чтобы оно происходило в вашем доме. А теперь мне хочется сказать вам несколько слов на прощание. Несмотря на неприятное знание вашего главного и почти единственного недостатка, в котором вы сами признались в своем последнем письме ко мне, я желаю, чтобы вы поверили мне, мой дорогой брат, когда я говорю, что во всех других делах я о вас высокого мнения и мое уважение к вам велико и весьма искренне. Также, что бы ни случилось, я не забуду, что в течение многих месяцев вы, не ожидая и не прося никаких наград и преимущества для себя самого, работали и трудились день за днем ради пользы Общества и человечества в целом с единственной надеждой творить благо. И я прошу вас, добрый брат, не рассматривать мои простые замечания как упреки. Если я вступил в спор с вами, то это потому, что я был к этому вынужден, так как Чохан рассматривал их (ваши рекомендации) как нечто совершенно беспрецедентное – как требования, к которым, с его позиции, не следует ни на миг прислушиваться. Хотя вы сейчас можете рассматривать выставленные против вас аргументы как «незаслуженные упреки», все же когда-нибудь вы сможете признать, что вы действительно «хотели необоснованных уступок». Ваши настойчивые предложения о том, чтобы вам (а не кому-либо другому) было разрешено, если возможно, приобрести некий феноменальный дар, который можно было бы употребить для убеждения других, хотя и можно было принять – в чисто буквальном смысле – за «рекомендацию на (мое) усмотрение», а «отнюдь не требование», – все же любому, кто в состоянии читать между строк, они казались именно требованием. У меня все ваши письма, и едва ли среди них найдется хоть одно, которое не дышало бы духом решительного требования, заслуженной просьбы, прошения о том, что заработано и отказ в удовлетворении чего дает право чувствовать себя обиженным. Несомненно, ваше намерение не было таковым, когда вы писали. Но таковы были ваши тайные мысли, и эти сокровенные чувства всегда обнаруживались Чоханом, чье имя вы упомянули несколько раз и который это заметил. Вы недооцениваете то, что получили до сих пор, по причине противоречий и неполноты. Я вас просил: делайте заметки о противоречиях, как вы их называете, начиная с тех, которые встречаются в наших первых аргументах относительно «за» и «против» существования Бога, и кончая предполагаемыми противоречиями в отношении «несчастных случаев» и «самоубийств». Затем пришлите их мне, и я докажу вам, что для человека, хорошо знающего всю доктрину, там нет ни одного противоречия. Странно обвинять человека, вполне владеющего своим умом, что в среду он писал одно, а в субботу или воскресенье почти все забыл и категорически себе противоречит! Не думаю, чтобы даже наша Е.П.Б. с ее до смешного ослабленной памятью могла быть повинна в столь полной забывчивости. По вашему мнению, «не стоит работать только для второстепенных умов». Вы предлагаете, следуя приведенному аргументу, или получить все, или совершенно бросить эту работу, если вам не будет немедленно дана «система философии, способная выдержать разбор и критику таких людей, как Герберт Спенсер». На это я отвечаю, что вы грешите против множеств. Не среди гербертов спенсеров, дарвинов или джонов стюартов миллей следует искать те миллионы спиритуалистов, которые сейчас в интеллектуальном отношении пропадают, но они-то и составляют большинство «второстепенных умов». Если бы только вы имели терпение, вы получили бы все, что захотели, из нашей спекулятивной философии, подразумевая под «спекулятивной» то, что она останется таковой для всех, за исключением, конечно, Адептов. Но в действительности, мой дорогой брат, вы не перегружены этой добродетелью. Однако я все же не понимаю, зачем вам унывать из-за этой ситуации.

Что бы ни случилось, надеюсь, вы не будете негодовать по поводу дружеских истин, которые вы от нас услышали. Зачем вам это делать? Разве вы стали бы возмущаться голосом вашей совести, который шепчет вам, что временами вы бываете неразумно нетерпеливым и совсем не таким выдержанным, каким хотели бы быть? Правда, вы трудились для нашего дела без перерыва в течение многих месяцев и по различным направлениям, но вы не должны думать, что – если мы никогда не показывали, что знаем то, что вы делаете, или никогда не высказывали нашей признательности и не благодарили вас за это в своих письмах, – то мы или неблагодарны, или намеренно игнорируем сделанное вами, поскольку в действительности это не так. Ибо, хотя никто не должен ожидать благодарности за исполнение своего долга перед человечеством и делом истины, ведь, в конце концов, кто трудится для других – трудится для самого себя, тем не менее, мой брат, я чувствую глубокую благодарность к вам за то, что вы сделали. Я по природе своей не склонен проявлять чувства, но надеюсь когда-нибудь доказать вам, что не являюсь таким неблагодарным, как вы думаете. И вы сами, хотя действительно были сдержанным в своих письмах ко мне, не жаловались на то, что вы называете слабыми местами и противоречиями в наших письмах, все же не зашли в своей сдержанности так далеко, чтобы предоставить времени и дальнейшим пояснениям решить, действительно ли это слабые места или только внешне кажутся такими. Вы жаловались Синнетту и вначале даже Ферну. Если бы только вы согласились на пять минут вообразить себя в положении туземного гуру и европейца-челы, вам вскоре стало бы ясно, какими чудовищными должны показаться такие отношения, как наши, туземному уму, и вы бы никогда не упрекнули никого за неуважение. Пожалуйста, поймите меня: я не жалуюсь, но уже сам факт, что вы обращаетесь ко мне как к «Учителю» в своих письмах, делает меня посмешищем в глазах всех наших Хутухт•, которые знают о наших взаимоотношениях. Я бы никогда не упомянул этого факта, но должен дать вам для прочтения письмо от Субба Роу, которое вложу в это письмо, полное извинений, а другое к Е.П.Б., столь же полное искренней правды, так как они оба являются челами или, вернее, учениками. Надеюсь, что этим я не совершаю нескромности, по западным понятиям. Пожалуйста, возвратите мне их после прочтения, заметив, что в них сказано. Это посылается вам строго конфиденциально и для вашего личного наставления. Из них вы узнаете, сколько вам, англичанам, надо изменить в Индии, прежде чем вы можете надеяться принести какую-нибудь пользу этой стране. Пока что я должен закончить письмо, повторяя вам еще раз уверения в моем искреннем уважении.

Ваш К.Х.

[P.S.] Поверьте мне, вы слишком суровы и – несправедливы к Ферну.