Арья — значит «благородный»?

Арья — значит «благородный»?

Популярное изложение исторической информации затруднено тем, что читателю любопытно узнать, какие народы описываются в исторических трудах. Археологи же обычно стараются избежать прямой привязки древних культур к этническим образованиям и, как правило, оперируют условными названиями (те же «андроновцы», например, или «фатьяновцы» — древние жители окско-волжского междуречья и т. д.). Подобное «абстрагирование» оправдано тем, что этническое наполнение той или иной территории редко бывает постоянным в течение двух-трех тысяч лет. Немаловажную роль при этом играют факторы как природные (засухи, похолодания, перемещение предметов охоты и др.), так и социокультурные (распространение религии, завоевания и т. п.).

Прямое возведение древних культур к современному населению в большинстве случаев ошибочно. Так, например, нельзя считать, что свастичные орнаменты II тыс. до н. э., находимые на Кавказе (см. илл. к ст. С. Жарниковой), были выполнены «протодагестанцами». С другой стороны, позднее расселение угро-финнов по землям Русского Севера частично скрыло от науки и соответственно от нас более древнее прото-арья-славянское население Приполярья. Во мнении многих почему-то установилось, что славяне поселились в приполярных областях Европы уже после угро-финнов, лишь в конце первого тысячелетия новой эры.

Выявление этнической преемственности археологических и соответственно исторических культур — дело как чрезвычайной важности, так и высочайшей ответственности. Для широкого круга любителей истории такая привязка обычно является основой их интереса к древностям своего края. Отсутствие ясных указаний на этническую принадлежность древних порождает завалы «исторического мусора» в сознании целых этнических групп, отдаляет их от подлинной истории, а значит, и от верного представления о современности (с «древними украинцами» могут поспорить разве что «древние американцы»).

Слово «арья» часто переводят с санскрита как «благородный». Это слово никогда не употреблялось самими арьями в качестве своего родового или племенного имени. В западную литературу этот термин вошел из литературы индийской, где он применялся в отношении пришлых индоиранцев, которые считали себя «благородными», светлокожими и прямоносыми в отличие от темнокожего и довольно плосконосого местного населения австралоидного типа. Настоящие же названия арийских племен во множестве сохранились в Ведах, Авесте и индийском эпосе: бхараты, кауравы, пауравы, дарада… Сами индийцы, кстати, называют свою страну Бхарата. Таким образом, слово «арья» употребляется здесь условно, в силу традиции, по недоразумению установившейся в науке.

Что касается андроновцев, историческое знание, обогащенное исследованиями по множеству направлений (археология, сравнительная лингвистика, топонимика и т. д.), по-видимому, уже в состоянии ответить на вопрос об их отношении к более поздним жителям евразийских степей.

Многие специалисты, занимающиеся изучением древнейшей истории арьев вообще и андроновцев в частности, не могли в свое время с уверенностью определить их языковую принадлежность. Е. Кузьмина, проследив и сопоставив длинный ряд основных элементов культуры, пришла к выводу, что «…хозяйство, быт, социальный строй, ритуал и верования носителей андроновской культуры полностью соответствуют картине, реконструируемой по языковым данным для индоиранцев, что дает основание признать андроновцев носителями индоиранской речи». Поскольку в науке уже давно принято называть древних арьев (еще до их прихода в Индию и Иран) индоиранцами, для нас также стало возможным именовать андроновцев приуральских областей арьями.

Судьба андроновцев хорошо известна. Покинув южнорусские степи и Приуралье, они оставили здесь своих потомков — скифов, которые сохранили и их облик и образ жизни. В указанной книге Е. Кузьмина приводит исчерпывающие материалы по сопоставлению всех доступных данных о культуре скифов и арьев-андроновцев. Совпадения здесь разительны и неопровержимы. Полное сходство обнаруживается в следующем: тип хозяйства — скотоводство с совершенно совпадающим набором видов скота; размещение в поселках; широкое распространение металлургического производства (главным образом медеплавильное дело. — Ф. Р.); отсутствие городов, храмов, письменности, печатей со знаками и, наконец, полная одинаковость костюма (см. табл. 9, с. 335, указ. соч.). При исследовании андроновских могильников на скелетах находят остатки остроконечных «скифских» колпаков, сапог-постолов (типа кожаных чулок), штанов, кафтанов и поясов. Таким образом, облик андроновцев восстанавливается с большой достоверностью по изображениям скифов, дошедшим до нашего времени в большом количестве и в хорошей сохранности.

Как же выглядели строители этих городищ? По исследованиям антропологов, территория андроновской культуры была населена людьми среднего роста (около 170 см), имевшими широкий костяк и крепкое телосложение. Ясно просматривается прямой «арийский» нос (которым они так гордились в Индии), правильные, типично европейские черты лица, постриженные «под горшок» или длинные, зачесанные назад волосы (на время боя их завязывали в пучок на затылке).

Интересный вопрос: сколько человек размещалось в одном жилище? Сколько было жителей в поселении? Скольких могли принять его крепостные стены в случае опасности?

Изображения скифов на изделиях из металла

Можно предположить, что одно жилище было построено и заселено одной семьей. Минимальная численность 5–8 человек. Глава семьи не самый старший по возрасту. Это опытный воин, крепкий духом и телом муж лет 40–50, его жена, распорядительница хозяйством, детьми и невестками, старые родители отца, один или даже оба старика, деды главы семейства, несколько (до десятка) детей всех возрастов. Итого: 12–15 человек. Дети подрастают, обзаводятся своими семьями (численность еще не возросла: парни привели жен, но их сестры ушли к мужьям в другие семьи), и вскоре рождаются внуки главы семейства. Семья еще едина. Ее численность возросла до 20-25-30 человек.

Итак, в одном жилище могло проживать до 3–4 поколений, 3–4 малых семей общей численностью до 30 человек. Эта большая семья и составляла собой «первичную ячейку» степных арьев. Такая семья выставляла 5–6 полноценных воинов, а в случае необходимости (если подключались старшие) — и целый десяток.

В Аркаиме насчитывается порядка 50 жилищ и соответственно семей. Приняв среднюю численность семьи в 20–25 человек, получаем, что в городе свободно и естественно размещается 1000–1200 человек. Из них 200–300 воинов. Старики, старшие пары, младшие пары, дети, а также иждивенцы (старики, оставшиеся без кормильцев, сироты, странники и другие, которых община распределяла по семьям) — все это дополнение к той тысяче, которую мы насчитали в основных семьях. Получается от 1100 до 1500 жителей.

Размещались они по-разному. Ложе для головной четы, закуток для стариков, ковер и место у стены для детей, места для семейных (второй ярус? комнаты?). Путники, гости, чины на постое могли располагаться на непостоянных местах — у стен, около входа, во внутреннем дворике, около огня и т. д. Это люди походные. Старшие сыновья и глава должны были много работать: пасти скот, заниматься ремеслами, строить новые поселения для молодых «роев», воевать, добывать материальные ценности, создавать духовные. Они мало времени проводили дома. То же и с пришлыми. Постоянно в жилище находилось человек 7-10: старики, женщины и самые малые дети.

При опасности здесь могли собраться воины других городов, других родов, воины без своих семей, так сказать, «бродячие волки», до 100 человек в одном жилище. Вот и весь размах: дневное население 500 человек, ночное — 1500, максимальное — 5000.

Религиозные, мировоззренческие представления жителей Аркаима мы можем восстановить лишь приблизительно. Не последняя роль при этом отводится общему рисунку городской стены: план Аркаима, концентрический с радиальными перемычками, напоминает свастику (см. реконструкцию плана города). Круглая форма, свастичный рисунок городской стены могут служить указанием на то, что его строили и населяли солнцепоклонники. На вершине горы Огненной обнаружен сильный и глубокий провал грунта: здесь в течение многих лет постоянно горело пламя. Без всякого сомнения, это было важное святилище. Культ дневного светила — один из наиболее архаичных для всего индоевропейского мира. Древние арьи поклонялись Солнцу, возжигали и сохраняли огонь как его частицу. Свастику, символ солнца, в современной Индии можно найти повсюду — на стенах домов, домашней утвари, ритуальных предметах, украшениях. Кстати, на севере современной России до сих пор вышивают и вырезают свастику, называя ее «ярко» или «коловрат». Даже удивительно, как быстро мы забыли древнейший и в высшей степени благородный, светлый образ, знак вращающегося солнца!

К неправомерным «историческим вертикалям» можно, очевидно, отнести прямое соотнесение зороастризма с синташтинским периодом индоиранцев. Пророк Заратуштра, возможно, и был современником Аркаима и Синташты, однако известно, что его проповеди обрели форму религии много позже, в середине I тыс. до н. э., когда арьи уже расселились в Иране. Вместе с тем зороастрийское предание, несомненно, сохранило некоторые черты более ранней религии арьев, в которой большую роль играло поклонение солнцу.

а) изображения скифов на изделиях из металла; 6) каменная скульптура андроновцев; в) каменная фигурка, найденная в районе раскопок

Аркаим служил людям недолго (по данным изучения грунта и древесных остатков — около 200 лет, но не более 400). После этого город был покинут. Перед уходом жители очистили улицы и помещения, все предметы, которые еще могли использоваться, были вывезены, а мусор либо уничтожен, либо захоронен в неизвестном месте. При раскопках самого городища археологи находят лишь небольшое количество предметов, которые воспринимаются скорее как исключения.

Когда впоследствии город сгорел (возможно, что его сожгли сами жители или враги, не исключено, что город загорелся от степного пожара естественного происхождения), кровля рухнула в те самые ямы, откуда были подняты дерн, почва и глина, грунт стен воссоединился со рвом… Всего несколько лет обычно требуется природе для того, чтобы заровнять такое место, засеять его травами и населить малыми животными, т. е. восстановить, вернуть степи.

Основная часть экспонатов музея экспедиции собрана не в городище, а в могильниках, куда домашнюю утварь клали намеренно. Это: кувшины, оружие, украшения, останки принесенных в жертву животных. В недрах синташтинского могильника найдена даже колесница, выполненная из дерева! Вот они, легендарные колесницы арьев!

Несмотря на то что Аркаим уже довольно хорошо изучен, остается ряд вопросов, на которые можно ответить, только выйдя за пределы собственно истории.

1) Почему Аркаим просуществовал так недолго?

2) Почему он был оставлен и впоследствии его жители не вернулись в него?

3) Почему андроновцы в целом больше не строили подобных поселений, сосредоточившись на развитии отдельного дома?

Налицо определенная устремленность арьев, в которой приуральские степи играют роль краткосрочной (в своих масштабах) стоянки. Выявленные компоненты данной проблемы говорят о том, что дальнейшее переселение арьев могло кроме природных иметь и иные причины, в частности социальные. Общественная жизнь андроновцев находилась на достаточно высоком уровне: производство разделилось на ремесла и сельский труд, можно считать установленным наличие обмена товарами и, возможно, торговли между племенами, специализирующимися на различных видах производства. Общественные, духовные составляющие переселения арьев на юг и восток еще ждут своего кропотливого исследователя.

Южный Урал является, очевидно, той местностью, которую арьи выбрали своего рода «промежуточной базой», где они задержались (или задерживались) на некоторое время, чтобы окрепнуть, вырастить детей и с новыми силами продолжить свой путь.

Сделаем усредненные подсчеты численности населения «страны городов» синташтинского типа. На Южном Урале уже обнаружено более 20 таких поселений. Некоторые из них удалены друг от друга на расстоянии 20–30 км, что приблизительно соответствует хозяйственным потребностям тысячи человек (охотничьи угодья, выпасы, обрабатываемые поля, свободные земли). Исходя из размеров всего района поселений (100 на 200 км), получаем, что только в восточных отрогах Южного Урала таких городищ должно быть не менее 30–50, а общая численность населения от 35 до 60 тысяч человек. По масштабам бронзового века этот район был довольно густо заселен. После ухода индоиранцев дальше на юг и восток оставшиеся здесь андроновцы исчислялись несколькими тысячами, что было нормальной плотностью населения для лесостепи того периода. Всего за 200 условных лет существования компактной зоны укрепленных поселений через них на юг могло пройти до полумиллиона человек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.