Узлы и воинские обереги

Узлы и воинские обереги

В этой части мы рассмотрим узлы и воинские обереги. В давние времена их использовали, когда отправлялись на войну. Сейчас они могут пригодиться, когда мужчина уходит в армию.

Поскольку это обереги, то узел к ним изготавливается достаточно просто, главное в данном случае ваш положительный настрой и ваши положительные эмоции. Нужно взять шнур, завязать на нём узел в вольной форме, при этом, не забывая о положительном настрое. Затем, на получившийся у вас узел прочитайте один из приведённых ниже заговоров на выбор. Главное, выберете тот, который покажется вам наиболее подходящим под ваши нужды.

Заговоры:

«Встану я рано, утренней зарей, умоюсь холодной водой, утрусь сырой землей, завалюсь за каменной стеной. Ты, стена каменная! Без врагов-супостатов, а был бы я из нее цел, невредим. Лягу я поздно, вечерней зарей, на сырой заре, во стану ратном; а в стану ратном есть могучи богатыри княжей породы, из дальних стран, со ратной Русской земли. Вы, богатыри могучи, перебейте врагов, полоните всю землю их; а я был бы из-за вас цел и невредим. Иду и во кровавую рать вражескую, бью врагов и супостатов; а был бы я цел и невредим. Вы, раны тяжелые, не болите; вы, раны бойцов, меля не губите; вы, пищали, меня не девятерите, а был бы я цел и невредим. Заговариваю я ратного человека (имя), идущего на войну, сим моим крепким заговором. Чур, слову конец, моему делу венец!»

«Стану я, (имя), благословясь, пойду, из избы в двери, из ворот в вороты, в чистое поле, на восток, в восточную сторону, к Окиян-морю; на том святом Окиян-море стоит стар мастер муж и того святого Окиян-моря, сырой дуб крековастый, и рубит тот мастер-муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа летит, тако же бы и от меня (имя) валился на сыру землю борец, добрый молодец, по всякий день по всякий час. Ключ, замок (трижды). И тем моим словам ключ в море, замок на небе, отныне и до века».

«Мать сыра земля, ты — мать всякому железу, а ты, железо, поди в свою матерь землю; а ты, древо, поди в свои матерь древо; а вы, перья, подите в свою матерь птицу, а птица полети в небо; а клей пойди в рыбу, а рыба поплыви в море; а мне бы (имя) было просторно по всей земли. Железо, уклад, сталь, медь на меня не ходите бороться ушми и боками. Как метелица не может прямо лететь, так бы всем вам немощно ни прямо, ни тяжело падать на меня и моего коня и приставать ко меня и моему коню. Как у мельницы жернова вертятся, так бы железо, уклад, стали и медь вертелись бы кругом меня, а в меня не попадали. А тело бы мое было от вас не окровавлено, душа не осквернена. А будет мой приговор крепок и долог».

«Под морем под Хвалынским стоит медный дом, а в том медном доме закован змей огненный, а под змеем огненным лежит семипудовый ключ от княжева терема Володимирова, а во княжем тереме Володимировом сокрыта сбруя богатырская, богатырей новгородских, соратников молодеческих. По Волге широкой, по крутым берегам плывёт лебедь княжая со двора княжева. Поймаю я ту лебедь, поймаю я ту лебедь, поймаю, схватаю. Ты, лебедь, полети к морю Хвалынскаму, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовой, что ключ от княжева терема, терема Володимирова. Не моим крыльям долетать до моря Хвалынскаго не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить семипудовый ключ. Есть на море на Окияне, на острове на Буяне ворон, всем воронам старший брат; он долетит до моря до Хвалынскаго, заклюет змея огненного! притащит ключ семипудовый; а ворон посажен злой ведьмой Киевской. Во лесу стоячем, во сыром бору стоит избушка, ни шитая, ни крытая, а в избушке живет злая ведьма Киевская. Пойду ль я в лес стоячий, в бор дремучий, взойду ль я в избушку ко злой ведьме Киевской. Ты, злая ведьма Киевская, вели своему ворону слетать под море Хвалынское, в медный дом, заклевать змея огненного, достать семипудовый ключ. Заупрямилась, закорачилась злая ведьма Киевская о своем вороне. Не моей старости бродить до моря до Окияна, до острова до Буяна, до черного ворона. Прикажи ты моим словом заповедным достать ворону тот семипудовой ключ. Разбил ворон медный дом, заклевал змея огненного, достал семипудовый ключ. Отпираю я тем ключом княжий терем Володимиров, достаю сбрую богатырскую, богатырей новгородских, соратников молодеческих. Во той сбруе не убьют меня ни пищали, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни казанская, ни татарская рать. Заговариваю я (имя) ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким заговором. Чур, слову конец, моему делу венец!»

«Как падают капли дождя и не пробивают текучей воды, аI пропадают в ней, так пусть стрелы не пробивают меня и коня моего».

«Выкатило красное солнышко из-за моря Хвалынскаго, выходил месяц из-под синя неба, собирались облака из далека, собирались сизы птицы во град каменный, а в том граде каменном породила меня мать родная (имя матер рожая, приговаривала: будь ты, мое дитятко, цел и невредим от пушек, пищалей, стрел, борцов, кулачных бойцов, бойцам тебя не требовать, ратным орудиям не побивать, рогатиной и копьем не колоть, топором и бердышем на сечь, обухом тебя бить — не убить, ножом не уязвить, старожилым людям в обман не вводить, молодым парням ничем не вредить, а быть тебе перед ними соколом, а им — дроздами. А будь твое тело крепче камня, рубаха — крепче железа, грудь — крепче камня Алатыря; а будь ты в доме добрым отцом, во поле молодцом, в рати удальцом, в миру на любование, на брачном пиру без малого ухищрения, отцом с матерью во миру, с женою во ладу, с детьми во согласии. Заговариваю я свой заговор матерными заповеданиями; а быть ему во всем, как указано, во веки ненарушимо. Рать могуча, мое сердце ретиво, мой заговор всему — превозмоги».

«За дальними горами есть Окиян-море железное, на том море есть столб медный, на том столбе медном есть пастух чугунный, а стоит столб от земли до неба, от востока до запада: завещает и заповедывает тот пастух своим дитем железу, укладу, булату красному и синему, стали, меди, проволоке, свинцу, олову, серебру, золоту, каменьям, ружьям и стрелам, борцам и кулачным бойцам большой завет: «Подите вы, железо, каменья и свинец, в свою мать-землю от (имя), а дерево к берегу, а перья в птицу, а птица в небо, а клей в рыбу, а рыба в море, скройтесь от (имя)». А велит он ножу, топору, рогатине, кинжалу, ружьям, стрелам, борцам быть тихими и смирными. А велит он не давать выстреливать на меня всякому ратоборцу из пищали, а велит схватить у луков тетивы и бросить стрелы в землю. А будет мое тело крепче камня, тверже булату, платье и колпак крепче панциря и кольчуги. Замыкаю свои словеса замками, бросаю ключи под бел-горюч камень Алатырь. А как у замков смычки крепки, так мои словеса крепки».

«В высоком терему в понизовском, за рекою Волгой, стоит красная девица, стоит покрашается, добрым людям похваляется, ратным делом красуется. В правой руке держит пули свинцовые, в левой — медные, а в ногах — каменные. Ты, красная девица, отбери ружья всяких языков и супостатов, заколоти ты своею невидимою рукой ружья вражья. Будут ли стрелять из ружья, и их пули были бы не пули; а пошли ты эти пули во сыру землю, во чисто поле. А бы я на войне невредим, и мой конь был бы цел и невредим, а была бы моя одежда крепче панциря. Замыкаю мои приговорныя словеса замком; а ключ кидаю в море-Окиян под горюч камень Алатырь. Как морю не усыхать, камня не видать, ключей не доставать, так меня пулями не убивать до моего живота, по конец века».

«На море на Океане, на острове на Буяне сидит добрый молодец, по неволе заточен. К тебе я прихожу, добрый молодец, с покорищем. Выдают меня родные братья во княжью рать, одинокого, неженатого, а во княжьей рати мне по добру не жить. Заговори меня своим молодеческим словом. Рад бы стоять в поле за тебя, горького сиротинку, да крепка моя неволя, да горька моя истома. Заговариваю я (имя) идти на войну во всем потому, как заповедовал не родной отец. А будешь ты ратным человеком, но будь сбережен: от топора, от бердыша, от пищали, от татарской пики, от красного булата, от борца, единоборца, от бойца врага-супостата, от всей поганой силы, от рати, от богатырей, от черных Божьих людей, от бабьих зазор, от хитрой немочи, от всех недугов, И будет тебе топор не в топор, бердыш не в бердыш, пищаль не в пищаль, пика не в пику, поганая сила не в силу, рать не в рать, черные Божьи люди не в люди, бабки зазоры не в зазоры, богатыри не в богатыри, недуги не в недуги. Кручусь, верчусь от топоров, бердышей, пищалей, пик, бойцов, борцов, поганой силы, вражеской рати, черных Божьих людей. Отмахнусь по сей век, по сей час, по сей день».

«Даждьбога словом заговариваюсь: Своим златым щитом прикрой меня, стрелять стрелою железною и ударить саблею, ткнутъ копией и рогатиною, и всяким каленым железом. Идет стрела-железница от меня, (имя), сякое железо секучее и каленое, и простое. И пойдет из столбца в дуб, из дуба пойдет во всякое дерево, из древа пойдет за море Хвалынское. Похвала отца от стрелы-резницы, от сабли и рогатины, и секиры доспешныя, от булата красного и синяго, от стали и ножа, и от кинжала, от свинца, и от меди, и от проволоки медныя и железныя, Вт всякого приправу железного.

Лежит ли бел камень Алатырь в море-Окияне, круг того камня тридесять замков железных. И сколь те замки крепки — моего супостата стрела втуне бывает и секира за поясом, и рогатина в руках у всякого лихова человека.

Стоит ли Мать Сыра-Земля, своею ризою защищает меня, (имя), от стрелы-железницы и от булата, и от сабли, и от секиры доспешныя, рогатины и свинцу, и меди, и от проволоки всякого приправу железнаго.

Стоит великий Сварог и отгоняет от меня, (имя), всякого лихова человека, немирнаго, немлющего за руку и за волосы, и за все суставы; не пущают моего супостата, лихова человека, и стрелы из рук его.

Сколь крепки в Окияне-море тридесять замков, столь бы и. на меня, (имя) были крепки. Столь крепка на белом камне кора, столь бы крепко было мое тело, (имя).

На горах каменных стою я, (имя), поклоняюся на все четыре стороны Даждьбогу, Сварогу, и Матери Сырой Земле, и другим богам. И ставлюся я, (имя), в горшок и котел железный, и покрываюся броней железною, отыкаюся круг себя, (имя), втридесять тынов железных, и замыкаюсь в тридесять замков железных от своих супостатов и от всех воинов, и немирного плечи и от ведуна и от ведуницы, от отрока и от кровницы, от вся кого лихаго человека. Тогда меня, (имя), испортят, когда на небеси пересчитают звезды частые и коли Окиян-море высохнет, и тогда те ключи из моря-Окияна восстанут и коли ту змею из того камня выгонят. И коли те ключи восстанут и коли та змея-коропивка восстанем тогда меня, (имя), сыщут ведуны и ведуницы, и всякой лихой человек. И тех им в небеси звезд на пересчитать, и моря не выпивать, змея-скоропивка не выгнать, (имя) не парчивать, а моим супостатам и всяким людям, и воинским людям, везунам и везуницам, и взрослым, и малым детям. Ключ, замок».

«Есть озеро железное, есть царь железный. И тот царь имеет власть, и защищает от всякого железа меня, (имя), от сабли и копия, и от меди, и рогатины, и от топора, и ножов, и от всякия детели приплодныя. Помилуй, Даждьбог, мене, (имя), роса буди о всякое железо. Поведи стрелы прочь от меня, (имя), во всякое древо и железо, клей — в рыбу, а рыба— в море, а перья— во птицу, а птица — в небо; полети от меня, (имя), всякое железо и всякие стрелы, и рогатины, и копия, и сабли, и кинжалы, и топоры — прочь от меня, (имя), ныне и присно, и во веки веков. Ключ, замок».

«Выхожу я во чистое поле, сажусь на зеленый луг, во зеленом лугу есть зелья могучия, а в них сила видимая-невидимая. Срываю три былинки: белую, черную, красную. Красную былинку метать буду за море-Окиян, на остров на Буян, под меч-кладенец; черную былинку покачу под черного ворона — того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а во гнезде лежит уздечка бранная с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе в узорчатом зашит, завит колчан с каленой стрелой. Красная былинка притащить мне меч-кладенец, мерная былинка достанет уздечку бранную, белая былинка откроет колчан с каменной стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкой обратаю коня ярого, с тем колчаном, со каленой стрелой разобью врага-супостата. Завариваю я ратного человека (имя) на войну сим заговом. Мой заговор крепок, как камень Алатырь».

«Завяжу я (имя) по пяти узлов всякому стрельцу не мирному, неверному на пищалях, луках и всяком ратном орудии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги замените все пищали, опутайте все луки, повяжите все ратные оружия. И стрельцы бы из пищалей не били, стрелы бы их до меня не долетали, все ратные оружия меня не побивали. В моих узлах сила могуча, сила могуча змеиная сокрыта, от змия двунадесять главого, того змия страшного, что прилетел со Океан-моря, со острова Буяна, со медного дома; того змия, что убит двунадесятью богатырями под двунадесятью дубами; в моих узлах зашиты моей мачехой змеиные головы. Заговариваю я (имя) ратного человека, идущего на войну, моим крепким заговором, крепки накрепко».

«Коваль еси ты, брат! Сам ты оловян, и сердце твое мои щаное, ноги твои глиняные, от земли до небес, не кусай меня, псина, — отай! Оба есмь мы от земли! Коли воззрю на тя очами брата, тогда устрашится меня твое вощаное сердце и подкосятся твои ноги. Тебе не главы рубить, а мух пугать; тебе не грудь мою пронзать, а землю пахать. Ну и паши землю да меряй пространство воздушное и рощи пустоту!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.