2. Рядом с нами

2. Рядом с нами

Если у философов и мыслителей убеждение о других, неведомых сущностях лишь как бы присутствует в широком спектре воззрений, которые высказывали они по разным поводам, то для людей различных вер, для шаманов, колдунов и многих экстрасенсов это представление – важный компонент их реальности. Эти сущности, по их убеждению, причастны к человеческому бытию, они же активно участвуют в их магической практике, помогая или, наоборот, препятствуя им.

Представление о таких сущностях, незримо пребывающих рядом с нами, издавна жило в народном сознании.

Часто сущности эти бывают связаны с определенным местом: духи гор, озера или реки. В Средней Азии и на Востоке это всевозможные джинны, пери, дэвы.

На представления о таких сущностях неизбежно переносятся чисто человеческие категории: понятия большей или меньшей силы, могущества, добра или зла, как и прочие свойства и качества, присущие самому человеку.

В русской традиции из таких сущностей, связанных с определенным местом, чаще других упоминается домовой.

Обычно это друг дома, заботящийся о людях, которые живут там. В некоем мистическом смысле именно он является хозяином дома, люди же, живущие в нем, поколения, сменяющие друг друга, – как бы постояльцы. Поэтому, поселяясь в доме или приходя в пустующий дом, хотя бы чтобы переночевать там, полагалось просить домового, чтобы пустил.

Переезжая в новый дом, обычно звали с собой домового. Для этого известны разные, порой произвольные, приемы и слова. Иногда накануне отъезда специально ставят у дверей веник, чтобы на нем везти домового в новый дом. В Новгородской области, когда при переезде ломали старую избу, считалось неблагодарностью и грехом бросить в ней домового. Выносили икону и хлеб и звали: «Батюшка домовой, выходи домой». Икона в этой ситуации – деталь не случайная. Как доброе существо, покровитель дома и семьи, домовой вовсе не антагонистичен светлому началу и церкви. Считается, что имя Господне, кропление святой водой, молебен в доме ничуть не мешают ему.

Обычно домовой предпочитает, чтобы хозяевам было известно о нем, и находит способы время от времени ненавязчиво дать знать о себе. Есть сообщения, хотя они и очень редки, что иногда он «показывается», т. е. его можно бывает увидеть. Вот некоторые из таких свидетельств, записанных в начале века в разных местах России.

«Пришли из бани, видим по лестнице на чердак – в красном сарафане, титьки наружу, за печку побежала» (Архангельская губерния). «Лет пятнадцать назад мучили меня два маленьких хозяина, малые, как дети, но шерстистые». «Всего на все только немного кошки побольше, да и тулово похоже на кошкино, а хвоста нет; голова, как у человека, нос – он горбатый-прегорбатый, а глаза большущие, красные, как огонь, над ними брови черные, большие, а рот-то широкущий» (Вологодская губерния).

«Однажды спал я вместе с матерью и проснулся, а ночь была месячная, и накинул на шею матери свою руку, а под руку попала кошка, она сидела на затылке, на волосах и была не наша, а какая-то серая. На другой день я спросил у матери о чужой кошке, и она мне сказала: „Полно, дурак. Это был домовой, заплетал у меня косу“ (Вологодская губерния).»

Очевидно, в крестьянской семье присутствие домового представлялось явлением столь обыденным, что сам эпизод этот не вызвал ни восклицаний, ни удивления. Судя по рассказам, заплетение косиц (или завязывание узлов) – любимое занятие этой сущности. Или, во всяком случае, то занятие, которое больше, чем другие, оказывается заметно людям.

«У нас четыре коня было. Одного-то невзлюбил домовой, и все.

Утром приходят мужики: у всех овес насыпан, гривы заплетены (он им косички мелкие-мелкие плетет). А этот вспаренный весь, храпит».

Другой случай, записанный, как и тот, что выше, в наше время. «Лошадь утром хватишься – мокрая вся. В чем дело? На ней же никуда не ездили? Она тут, во дворе, была. Одна и та же лошадь. Бились, бились вот так.

– В чем же дело? Ничё не можем понять. Вся закуржавет, мокра! Но теперя нас спрашивают:

– А вы не видали, никто на ей не выезжает?

– Дак нет. Ходим же вечером поздно, сено брасам и утром ходим брасам – никто ничё не видал.

И вот опять же свои же научили:

– Это на ней „хозяин“ ездит какой-то.

– Дак мы же хозяева.

– Да нет, – говорят, – не вы. Надо ладить.

И вот изладили, значит, – не стало этого получаться».

Несколько раз такие свидетельства случалось слышать и мне. «Я хорошо помню, – рассказывала научный сотрудник „Информэлектро“ Любовь П., – мне лет двенадцать было. Ночью будит меня отец, говорит: „Посмотри, кто пришел“. Я гляжу, на батарее лежит мохнатенький такой, как полторы кошки. А мордочка не кошачья, больше на человечью похожа. „Кто это?“ – спрашиваю.

„Домовой. Что, не видишь?“ Я еще несколько раз поднималась, смотрела на него, потом заснула».

Немаловажная закономерность – чаще домового видят дети, хотя сами рассказы записаны бывают с их слов, когда сами они уже взрослые.

Еще одно свидетельство о такой встрече.

– Когда я начинаю засыпать, – говорит Е. Ю. Агаркова, – на руке я чувствую иногда чье-то теплое касание.

И настолько четко это ощущение, что поймать за лапку хочется. Иногда на щеке бывает такое же чувство. Как-то была одна ясновидящая у меня, говорит, что из-под дивана вылез такой серенький и пристроился у моей ноги. «Ну, – думаю, – она видит, а я нет!» На следующий день я ему выдала: «Покажись!» Не показывается. Я говорю: «Покажись, я твой портрет нарисую. Я сейчас закрою глаза, чтобы не мешать». Открываю глаза – появился, такая прелесть и в «шляпе» – воронку на голову надел. Моя вороночка зелененькая. Прекрасное существо совершенно. Я о нем знала всегда, с тех пор, как появилась у меня своя комната, еще в коммуналке. Это был домовой профессора Агаркова, моего мужа. Я его оттуда взяла, когда начались переезды. Я сказала, что я уезжаю. «Вот тебе пустая кастрюлька, я на ночь оставлю ее, потом тебя закрою крышкой и увезу в этой кастрюльке». Так я поступала и во всех последующих моих переездах, всегда пустая кастрюлька была со мной. А недавно смотрю, привел с собой другого, черного с белым лбом. Совсем как черный котик. Я говорю: «Это что еще такое?»

В отличие от этого ясновидческого опыта общения, в большинстве других случаев появления домового, возможность увидеть его бывает, как говорил я, довольно редка. Вот рассказ о двух таких случаях, записанный в начале века.

Первый случай. «Будучи в возрасте 8-9 лет, я однажды спал на кухне, на одной кровати с одним из своих взрослых работников. Ночь была лунная. Около двух часов все рабочие, не исключая и моего „компаньона“, ушли на гумно работать; это я знал с вечера. Как встал и ушел от меня мой работник, я не слыхал, но, когда проснулся, его уже не было, а вместо него лежал рядом со мною какой-то 2 лет ребенок. Нужно заметить, что детей у нас в то время в семье не было. Я, нисколько не смутясь, ощупал его голову и туловище, после чего „ребенок“ поднялся и слез с кровати, а, слезая, стащил с меня одеяло, несмотря на то, что я его сильно держал, и, оттащив к дверному порогу, сам исчез, и через короткий промежуток времени на кухню пришла наша невестка, которая, запутавшись ногами в моем одеяле, чуть не упала, ругая за шалость рабочих, но я поспешил передать ей все случившееся со мною. Явление это было перетолковано по-своему: ребенок был назван лешим или домовым. Случай этот хорошо сохранился в моей памяти. Считаю не лишним заметить, что память о прошлом у меня хорошо сохранилась. Например: я хорошо помню свой детский возраст от одного года: как питался сосцами матери и лежал в колыбели».

Второй случай. «Под праздник Пасхи я отправился в поле с тремя своими лошадьми на „ночевку“. Мне тогда было 16-17 лет. Кроме меня, в поле (в 4-5 верстах от села) по случаю кануна большого праздника никого не было. Пустив лошадей на корм, я улегся на большом кургане, называемом „Старые могилы“. Проснувшись ночью, я услышал благовест к заутрене в сельской церкви, и, повернувшись на другой бок и укрывшись с головой в овчинную шубу, намеревался снова уснуть, как вдруг услыхал шаги человека, шедшего по кургану, ибо на курганах обыкновенно слышатся отзвуки шагов или ударов по земле. Человек, подошедший ко мне, сдернул с меня шубу; я принял это за шутку кого-либо из „ночевщиков“, но, поднявшись, встав на ноги и осмотревшись вокруг, положительно никого не заметил; с кургана была видна вся местность на большое расстояние. Не давая себе отчета, я снова лег на то же место и укрылся шубой. Вскоре снова послышались те же шаги, и снова повторилось сдергивание с меня шубы; после чего я даже обежал курган и осмотрелся, но никого не увидел, кроме своих трех лошадей, пасшихся на большом от моего местонахождения расстоянии. Чтоб убедиться лучше в реальности явления и желая поймать „шутника“ на месте преступления, я снова лег на прежнее свое место, при этом поддёрнув под себя шубу, и крепко держался за нее обеими руками. Вскоре послышались те же шаги, а когда приблизились ко мне, то шубы на мне как не бывало, она была сброшена, сорвана с меня какой-то ужасной силой и, летя по воздуху, разостлалась на земле шерстью вниз, в расстоянии около трех саженей от меня; я быстро вскочил на ноги, но по-прежнему никого не встретил».

Нередко существа эти бывают наделены своего рода чувством юмора, стаскивание одеяла со спящих – довольно частая их шутка.

Не буду говорить здесь о других сущностях, связанных с определенным местом, – леших, водяных и прочих, ограничившись домовым, как более знакомым, возможно, именно в силу этого представляющимся мне наиболее симпатичным. Некоторые, говоря о таких сущностях, понимают связь с тем или иным местом как пребывание, «проживание» в данном месте. Скажем, дух озера живет в нем наряду с другими, но только видимыми нами существами, как живут в нем, скажем, карпы, караси или утки.

Более углубленный взгляд готов видеть в такой сущности нечто более сложное – скажем, некое полевое образование, контуры которого совпадают с очертаниями озера и которое каким-то образом как бы включает в себя всех, обитающих в нем, образуя совокупность, осознающую себя как некое «я».

Возможно, однако, понимание значительно большей глубины и проникновения. Такое понимание открывает картину нарастающей сложности и непривычных зависимостей. Вот как излагает эту точку зрения московский исследователь Е. А. Файдыш:

– Те, кто говорит о духах каких-то мест – озера, леса, гор, реки, – воспринимают их не физическим зрением, а визионерски, в ином измерении. Так что, скажем, дух озера нельзя локализовать как некое существо, обитающее в пространстве данного озера. Или даже как нечто занимающее все пространство этого озера. Это может пониматься скорее в том смысле, что через озеро возможно локализовать некое место нашего пространства, через которое возможно восприятие этой сущности. Сама же эта сущность, само это «нечто», пребывает в некоем ином измерении, составляющем с этим озером единое целое. В нашем же мире она проявляется через озеро. Но основной смысл такой сущности лежит в ином измерении. Некоторые из них как бы «выскакивают» откуда-то к нам. А другие большую часть времени могут проводить в нашем мире. Они могут приходить и уходить, появляться и исчезать, путешествуя туда и сюда. Впрочем, само понятие того или этого мира есть лишь метафора более сложной реальности. Эти сущности, как и мы, являются многомерными существами, но иные измерения находятся за пределами нашего обыденного восприятия.

Даже то, что воспринимается ясновидчески, визионерски – это лишь некая малая часть, обозначение, иероглиф самой сущности. Это как бы тот ее срез, который проступает в области ее соприкосновения с нашей трехмерной реальностью. Сущности эти могут быть персонифицированы, наделены своим «я», хотя и не обязательно.

Это те сущности, которые могут иметь в нашем мире самый различный облик – того же, скажем, озера или реки, дерева, горы, камня. Чаще всего местное предание или традиция выделяют такой объект, связывая его с каким-то духом или другим существом, обитающим в нем.

Таким, например, многие годы считался придорожный валун у одной деревни в графстве Эссекс, Великобритания. Из поколения в поколение передавалось предание о злом духе, который будто бы живет под ним и не может выйти, пока кто-нибудь не сдвинет камень. Во время войны, осенью 1944 года, американский военный бульдозер, расширяя дорогу, своротил камень в сторону.

События, последовавшие за этим, привели к тому, что уже на следующий день сама деревня и окрестности оказались наводнены репортерами. На церковной колокольне, которая была пуста и заперта, сами собой звонили колокола, тяжелые столбы и сельскохозяйственные орудия переносились с места на место, и их находили в самых неподходящих местах. Местные жители потребовали вернуть камень обратно на его место. Это было проделано в полночь с исполнением соответствующих магических ритуалов и заклинаний. Весь разгул непонятных происшествий прекратился тотчас же. Единственный след этой истории – газетные репортажи и фотографии тех дней.

Подобные камни, так или иначе связанные с местным фольклором, известны во многих местах. Разные эти поверья объединяет одно – такой камень не следует трогать, сдвигать с места. Большой такой мегалит[17] (его называют «Королевский камень») есть в окрестностях Оксфорда.

Как-то местный лорд решил использовать его в качестве опоры моста, который сооружался в его имении. Вопреки расчетам, большая упряжка лошадей не смогла сдвинуть его с места. Число лошадей пришлось увеличивать несколько раз, пока удалось это сделать. Однако стоило камень доставить на новое место, как в имении начались такие явления, что лорду пришлось поспешно распорядиться вернуть камень на место. Когда стали собирать упряжку и впрягли первую лошадь, она, не дожидаясь команды, сама двинулась с места, легко потащив с собой камень туда, где он был взят.

Но если одни камни не терпят, чтобы их передвигали, о других, наоборот, известно, что они двигаются сами по себе, изумляя местных жителей и ставя в тупик исследователей. Самые убедительные из таких сообщений – передвижения больших валунов в Долине Смерти, национальном заповеднике Калифорнии. Такое движение оставляет четкий след на ровной песчаной поверхности, дне высохшего озера. Если судить по таким следам, в разных направлениях передвигаются как небольшие булыжники, так и огромные валуны, до полтонны весом.

При этом камень не катится, движение его не вращательное, а он движется по поверхности, оставляя, как я уже сказал, четкий след. Ни одна из гипотез ученых (воздействие дождя, ветра, тектонических сил и т. д.) не кажется убедительной даже самим их авторам. Возможно ли, чтобы то, что представляется нам камнями, было частью, проекцией каких-то иных существ, пребывающих в других измерениях и лишь в такой форме частично присутствующих в нашем трехмерном мире?

Взгляни, как странно смотрит камень,

В нем щели странно глубоки,

По мхам мерцает скрытый пламень;

Не думай, то не светляки!

Давно угрюмые друиды,

Сибиллы хмурых королей,

Отмстить какие-то обиды

Его призвали из морей.

Он вышел черный, вышел страшный

И вот лежит на берегу,

А по ночам ломает башни

И мстит случайному врагу.

Летит пустынными полями,

За куст приляжет. подождет,

Сверкнет огнистыми щелями

И снова бросится вперед.

И редко кто бы мог увидеть

Его ночной и темный путь,

Но берегись его обидеть,

Случайно как-нибудь толкнуть…

Н. Гумилев. Камень

Говоря о такой сущности, выходящей далеко за пределы нашего мира, позволю привести себе некую аналогию. Некоторые индийские целители обращаются к каждому из органов или частей человеческого тела как к некоему самостоятельному существу, некоему «я». Это может быть «я» руки, печени, желудка. И каждое такое «я», согласно этой доктрине, реагирует, отзывается на такое обращение. При всей приблизительности, условности такой аналогии она позволяет понять меру различия, разрыва между малым «я» некоей сущности, пребывающей в нашем физическом измерении, и целостным многомерным ее «Я», остающимся за пределами нашего восприятия.

Следуя ограниченному нашему опыту, можно предположить, что сущности эти могут иметь систему собственной иерархии и совершенств. Однако, построенная на иных, плавающих, подвижных и многомерных принципах, система эта несовместима с понятиями, в которых живем мы.

У шаманов способность к восприятию таких тонких сущностей связана бывает обычно с посвящением. Пройдя обряд посвящения, шаман в ряду прочих получает и способность видеть, различать эти сущности и общаться с ними. При этом по желанию шамана ли, колдуна ли на краткое время в их присутствии такую способность может обрести и кто-то из обычных людей. В случаях, которые я имею в виду, шаман делал это, чтобы показать духов или сущностей, которые помогали ему.

Когда Александра Дэвид-Нил находилась в Тибете, она обсуждала с ламами эту способность некоторых видеть сущностей и духов, не воспринимаемых другими. В том, что люди, находясь в обычном состоянии, не воспринимают их, пояснили ей, нет ничего удивительного.

Где бы ни находились мы, нас окружает множество предметов. Наш взгляд вмещает их все, но сознание фиксирует лишь те несколько из этого великого множества, которые чем-то привлекли наше внимание. Остальные, находясь даже в поле нашего зрения, не входят в зону внимания. Так и сущности, которые находятся рядом с нами. Зрение может воспринимать их, но сознание не приемлет, не впускает в себя. «Именно поэтому такие объекты оказываются невидимы».

В отличие от сущностей, проявляющихся в координатах знакомого нам мира, сущности, воспринимаемые вне его, в иных измерениях и пространствах, часто бывают «безвидны», лишенными внешнего облика, который мог бы быть выражен посредством каких бы то ни было слов.

Или, если быть точнее, вопрос о форме, внешности вообще лишен там какого бы то ни было значения или смысла.

Из упоминаний о таких сущностях и контактах с ними приведу лишь свидетельство Дж. Липли. Его опыт таких контактов – результат серии экспериментов, которые он провел над собой, пребывая в бассейне или в ванне в условиях абсолютной изоляции.

В течение многих часов экспериментатор пребывал в полной темноте и тишине, полностью лишенный малейшей информации, которая поступала бы через органы чувств.

Впоследствии такие эксперименты были названы «сенсорной депривацией». Иногда в опытах он использовал ЛСД.

«Я прошел через сноподобное состояние, – писал впоследствии Дж. Липли, рассказывая о своих ощущениях, – через состояние, подобное трансу, мистическое состояние… Ни на один миг я не утратил сознания проводимого эксперимента. Какая-то часть меня все время знала, что я погружен в воду, в бассейне, в темноте, в молчании…» Во время таких состояний, пребывания в иных пространствах и, как называет он это, в «других мирах» он встречался с существами, которые были разумны и не были людьми. «Я встретился с двумя, которые приблизились ко мне через огромное пустое пространство», «где во все стороны ничего нет, кроме света». «Очень трудно изложить этот опыт в словах, – продолжает он, – поскольку обмена словами не было».

Исходя из пережитого в этих состояниях, исследователь считает, что в мире, где живем мы, также присутствуют другие существа, которых обычно мы не можем ни почувствовать, ни воспринять.

Но если Дж. Липли приходилось специально приводить себя в особое состояние, то шаманы, например, и некоторые из ясновидящих могут воспринимать подобные существа, не прилагая таких усилий.

Ванга на вопрос, может ли она видеть их, ответила:

– Да. Прозрачные фигуры, каким человек видит свой образ в воде.

– Можешь ли ты что-то узнать о них?

– Нет. Это очень трудно. Они отвечают очень туманно.

Последнее время некоторые советские исследователи все больше склоняются к мысли о присутствии на Земле неких сущностей, построенных на других началах, а не на хорошо знакомой нам биологической основе. Академик Академии медицинских наук В. П. Казначеев допускает существование на Земле иных, не биологических, а, скажем, полевых форм жизни. О возможных существах, чье тело построено не на известном нам «молекулярном уровне», а на уровне элементарных частиц, говорил, выступая на международном симпозиуме в Бюракане, академик В. Л. Гинзбург.

Другой исследователь, А. Г. Пархомов, исходя из последних представлений физики о свойствах нейтрино, создал теорию, согласно которой небесные тела, и в частности Землю, окружает тонкий слой нейтрино – нейтриносфера. Поскольку нейтрино соответствует дебройлевская волна порядка 1 мм, в нейтриносфере должны наблюдаться макроскопические квантовые эффекты – образование квазиатомов, различные интерференционные эффекты и т. д. Не исключено и то, считают исследователи, что в мире присутствуют некие сущности, построенные именно на такой нейтринной основе.

В главе о левитации я говорил о концепции профессора А. Ф. Охатрина, который, развивая известные физические представления об электрослабых взаимодействиях, разработал теорию гипотетических частиц – микролептонов. Его положения о свойствах микролептонного газа получили экспериментальное подтверждение. Некоторые исследователи считают, что сущности, тонкие структуры, формируются, возможно, именно из таких микролептонных частиц или газа.

Очевидно, подобные существа, представляющие собой поле или состоящие из элементарных частиц, должны быть наделены свойствами, совершенно непривычными, с точки зрения человеческого опыта. Они свободно проникают сквозь другие тела и предметы, пропускают свет – т. е. невоспринимаемы органами зрения человека. Способ взаимодействия с окружающей средой у таких существ также совершенно иной, отличный от известного нам. Как должно быть отлично и само назначение. И цели и смысл бытия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.