Жизнь для меня — как коробка конфет

Жизнь для меня — как коробка конфет

В детстве я любила «Птичье молоко». Причем я обычно выбирала, конечно, белые. Их было меньше. Потом я аккуратно отковыривала шоколад и съедала только белую начинку. Тут надо сделать небольшое лирическое отступление. Да, таки я видела — в какой из них какая начинка, не отковыривая предварительно шоколадную глазурь. Людям оно, наверное, непонятно, и их это пугает. Но ведь для слепого человека видеть хоть что-то — это из разряда фантастики. Точно так же как и для человека недоступно зрение кошки. Так что мое видение сути вещей и тонких материй не несет в себе ничего, кроме квантовой физики и особенностей зрения.

Ну так вот, я обдирала эти шоколадные шкурки, складывала их на столе и оставляла в коробке только конфеты с коричневой начинкой. Мама, конечно, на меня ругалась и говорила, чтобы я ела все, а не выбирала белые. Но я какое-то недолгое время поступала именно так. А потом я перестала их есть. Совсем. Во-первых, у меня — аллергия. А во-вторых, нет совершенно ничего волнующего, радующего, доставляющего хоть какое-то подобие удовольствия в том, чтобы знать заранее, что тебя ожидает. Нет ничего хорошего в предсказуемости, потому что смотреть давно известный тебе фильм с конца — неинтересно. Неинтересно есть такие конфеты. Можно поиграть с этим. Минуты три. Но потом начинается аллергия.

Люди так мечтают получить способность видеть будущее, говорить с умершими, знать, как к ним относится кто-то и т. д. А для меня — это жизнь, это всего лишь ничем не удивляющая меня коробка конфет, и ни коричневые, ни белые — я не ем…

* * *

Когда я уйду на рассвете,

пока спелые звезды сияют,

никто ничего не заметит,

никто ничего не узнает.

Забудут — как будто не было,

впрочем — меня нет здесь,

под цифровым небом,

бродила частиц смесь.

Никем никогда не понятый,

никем нигде нелюбимый,

в темном энергополе,

с Бездною неделимый.

Лучше уйти пораньше,

пока еще это возможно.

Прочь от грязи и фальши,

прочь от иллюзий ложных…

Все здесь давно неважно,

злато и слава тлен,

завтра не вспомнят даже,

новый кумир вожделен.

Слезы замерзли где-то,

там глубоко внутри тела,

прозрачными градиентами,

не вытекут. Не умеют.

Ангел холодного мира,

льда и пронзительной боли.

Устало любовью вибрируя,

здесь отыграл все роли.