Южная Африка

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Южная Африка

1978

• Гражданская война в Никарагуа против режима Сомосы. В Родезии премьер-министр Ян Смит договаривается с умеренной негритянской оппозицией о передаче правления до конца года чернокожему большинству населения.

• Европейское экономическое сообщество и Китай заключают первое торговое соглашение.

• 1 марта 1978 года израильские войска вторгаются в Южный Ливан, где проводят антитеррористическую операцию «Литани». Цель – положить конец действиям ливанских террористов, последняя вылазка которых унесла жизни 39 израильтян.

• Советский диссидент Анатолий Щаранский приговорен к 13 годам тюремного заключения.

1978

ЮАР

Южная Африка была необычной и захватывающей. Казалось, здесь каждый предоставлен сам себе. Там было три белых «племени»: евреи торговали золотом и алмазами, англичане занимались управлением и культурой, а буры владели землей. Бок о бок с ними жили еще мулаты, азиаты и множество черных народностей, которые регулярно воевали – правда, не в западном стиле: больше всего им нравилось убивать гражданское население. Черные племена все еще опасались зулусов, маленького, почти желтолицего народа. Сто лет назад зулусы под предводительством военного гения Чарки поработили их и частично истребили. Чарка приказал сбросить тысячи своих противников со скалы недалеко от Дурбана на восточном побережье. Его власть держалась до тех пор, пока его десятитысячное войско не схлестнулось в бою на Кровавой реке с тремя сотнями мускулистых голландских солдат с длинными штыками. Потеряв в битве с бурами огромное количество людей, Чарка отступил и вскоре погиб от руки собственного брата.

В Южной Африке

Самолет вылетел из Парижа и совершил промежуточную посадку где-то посреди континента. В Йоханнесбурге ждала семья Хардакр, мощные северные англичане, которых мы знали по Дордони. Джефф, которому сейчас было за 50, когда-то работал в полиции Гонконга. Его несколько раз изрешетили пулями, потому что он всегда шел первым, если нужно было разорить бандитское гнездо. Он делал насечки на своем револьвере, считая тех, кого отправил к праотцам. Еще у него была причуда: он сам отливал себе пули в гараже.

В Гонконге на Джеффа произвела сильное впечатление статуя Будды. Он нашел там буддийского учителя-женщину и к тому времени, когда в качестве страхового агента осел с семьей в Южной Африке, уже был буддистом. Несмотря на лишний вес и множество физических недугов, к которым приводит жизнь, полная насилия, это был человек-лев. Я с радостью остановился у Хардакров.

Там уже было несколько маленьких медитационных групп, в которых практиковали ярко выраженные индивидуалисты. Моя главная задача состояла в том, чтобы извлечь все, что относится к буддизму, из той путаницы духовных традиций, которая до них дошла. Для этого приходится все время наступать на чье-то эго, но, если так не делать – вся будущая работа будет построена на песке. Проводить лекции в университетах или других общественных зданиях мы не могли из-за давления со стороны церкви. Поэтому большинство встреч проходило в частных помещениях.

Моя главная задача состояла в том, чтобы извлечь все, что относится к буддизму, из той путаницы духовных традиций, которая до них дошла.

Мои расхожие представления о Южной Африке вскоре развеялись. Когда я расспрашивал белых людей о положении черных, они говорили, что европейцы пришли в страну первыми, что и в самом деле исторически верно. Коренные жители вымерли еще до того, как там высадились белые. Когда я хотел узнать что-то о рабстве, которое первыми в мире отменили датчане, мне рассказывали, что представители черных племен брали в плен друг друга, потом продавали пленников арабам, а те перевозили их к побережью. Там рабов загружали на свои корабли европейцы. Сейчас в Южной Африке у чернокожего населения положение лучше, чем где бы то ни было. Некоторые друзья даже утверждали, что самое большое преступление белого человека против черной расы заключалось в том, что ей дали пенициллин, но забыли о противозачаточных средствах. Из-за этого в таких прекрасных странах, как ЮАР, одной из самых больших проблем стала стремительно растущая перенаселенность.

Когда заговорили о возникновении апартеида, прозвучало следующее объяснение: буры очень редко брали в походы своих женщин, и через два-три поколения последствия стали явно видны. Видя, как их генофонд постепенно исчезает в огромных негритянских массах, буры ввели эти невозможные ограничения – фактически, чтобы защитить самих себя. Дурную славу апартеид снискал потому, что его возвели в ранг закона. Светлая кожа означает более высокий статус во всем мире – хотя немногие отваживаются это говорить.

Одно было совершенно ясно: если объяснять здесь Учение Будды, то без политики. Я опять подумал, насколько прав был Кармапа, когда настаивал: «Никакой политики в моих центрах!»

Я опять подумал, насколько прав был Кармапа, когда настаивал: «Никакой политики в моих центрах!»

Ландшафт был впечатляющим и диким, с суровой однотонностью. Ветер загонял во все щели мелкую пыль из золотых приисков, обработанную цианидом, и многие страдали заболеваниями органов дыхания. Йоханнесбург выглядел как миниатюрный Нью-Йорк, с похожими, но не такими высокими небоскребами и архаичными перекрестками, на которых все сначала останавливаются, чтобы выяснить, кому ехать первым.

Однажды мы направились к Драконовым горам, наверное, самой старой горной цепи в мире. По дороге мы задержались в Претории, столице страны, и стояли на лестнице парламента, пока буры творили историю. Они послали весь мир подальше, всего за час отклонив целую дюжину серьезных резолюций ООН. Я не раз думал, что, если несколько миллионов представителей этого народа по-настоящему разозлятся, все остальные жители Африки очень скоро будут плавать в Средиземном море. В бурах чувствовалась какая-то непостижимая и упрямая сила, обычно не смягчаемая чувством юмора.

В тот же день я решил взобраться на один из древнейших склонов горы. Я уже заметил, что этот склон – мечта любого скалолаза: скала была такой твердой, что любой выступ на ней мог выдержать полный вес человека. Значит, можно было очень быстро взобраться наверх. Но, поднявшись метров на тридцать, я не обнаружил ничего, за что можно было бы ухватиться – ни справа, ни слева, ни вверху. Я подумал: «Вниз я не пойду, это было бы не по-мужски». Но тут оказалось, что спуститься я все равно не смог бы, даже при желании. Несколько раз по пути наверх я подпрыгивал, чтобы ухватиться за следующую опору, и теперь неминуемо соскользнул бы в пропасть. Ситуация была поистине напряженная. Я никуда не мог сдвинуться и постепенно уставал. Только жители таких плоских стран, как Дания, способны попасть в столь глупое положение. Я вспомнил, что никогда нельзя смотреть вниз, но подумал: «Если не посмотришь, никогда не узнаешь ничего про свой ум». Я уже представлял себе, сколько места займу, лежа распластанным на камнях, и размышлял, кто первым найдет мое тело: люди или шакалы. Силы уже почти оставили меня, когда я почувствовал близость чего-то бесконечно любящего. Оно было светлым, по-женски мягким и ощущалось как легкий бриз. Он прижал меня к скале и одновременно поднял сантиметров на десять – и под пальцами оказалась расщелина, которой я снизу не видел. Остальное было легко, и когда я через несколько минут вкатился на плато, то – с удовольствием признаюсь – мои глаза были влажными от слез. «Я обещаю работать еще больше», – это все, что я мог сказать. Я обещал это без конца, снова и снова.

Силы уже почти оставили меня, когда я почувствовал близость чего-то бесконечно любящего.

Она полна любви

Так вмешалась Белая Освободительница, это я знал точно. Когда я потом ходил туда-сюда по плато, повторяя ее мантру, она также благословила и мой ум. Небо стало цвета розового кварца, и, когда я посмотрел под ноги, камни превратились в колокольчики, дордже и цветки лотоса, символы тибетского буддизма. Там, наверху, в ее Чистой стране, я провел несколько часов. Возвращаясь в обычный мир, я был так счастлив, что пригласил студенческую группу мулатов, которых встретил при спуске, домой на чай. Обычно они были не особо популярны у местных крестьян. Причиной нелюбви была привычка мулатов бросать в воздух кусочки целлофановых пакетов в качестве жертвоприношения. Коровы буров любили есть этот целлофан, но не умели его переваривать, и каждый год от запоров умирало много животных.

Родезия

Еще одним незабываемым событием стала поездка в Родезию (сегодня Зимбабве), где в Солсбери (сегодня Хараре) была маленькая медитационная группа. Движущей силой был Джордж, еще один полицейский из Гонконга, нашедший себя в сфере страхования. Он разъезжал везде и оценивал ущерб, нанесенный террористами. Джефф поведал ему однажды о своем интересе к буддизму, но тот только покачал головой и уже было списал своего старого друга со счетов. Пару недель спустя он ехал на своем стареньком «Пежо», и вдруг его ослепило золотистое сияние прямо на капоте машины. Это был Будда. Он так ярко светился, что Джорджу пришлось съехать с дороги. И пока он там сидел и приходил в себя, метрах в ста перед ним на предназначенной ему мине подорвался автобус, полный местных жителей. Это было его личное введение в буддизм.

Мы полетели в Солсбери в тот день, когда люди Мугабе сбили зенитной ракетой «земля – воздух» гражданский самолет и жестоко расправились с выжившими пассажирами. Мы надеялись купить дешевый билет. Это нам не удалось, зато мы были в самолете одни. Когда из иллюминатора стало видно столицу, в небо поднялись два древних английских истребителя «Хоукер Хантер» и сопровождали нас, попеременно включая и выключая двигатели. Возможно, это делалось для того, чтобы выпущенные ракеты, которые гораздо быстрее самолетов, летали между ними зигзагами, пока не перегрелись бы и не разбились.

Мы полетели в Солсбери в тот день, когда люди Мугабе сбили зенитной ракетой «земля – воздух» гражданский самолет и жестоко расправились с выжившими пассажирами.

Что касается архитектуры, то Солсбери ничем не отличался от городов северной Англии. Его жители были отважными. Они демонстрировали типично английское присутствие духа и блюли стиль, хотя их врагов вооружал весь мир. В аэропорту Джефф поздоровался с одним старым другом, потерявшим руку. Его примитивный автоматический пистолет марки «сделай сам» заклинило, когда он собрался снять с деревьев повстанцев, вооруженных первоклассными автоматами АК-47. Его единственным комментарием были слова: «Так бывает».

Роскошь Родезии – это ее просторы. Жилые дома стоят почти в ста метрах друг от друга, что вызывает приятное чувство. Отношения между белыми и черными здесь гораздо расслабленнее, чем в ЮАР. Их разделяют не законы, а разница в образовании и роде занятий. Удивительно много людей, в основном рослые северные англичане, пришли к Джорджу после маленького объявления в газете и короткой лекции по радио. Они вешали на гвозди свои примитивные «Стэны», напоминающие автоматические пистолеты датского Сопротивления времен Второй мировой войны, и рассаживались. Вскоре мы узнали, почему их пришло так много: когда я ходил по улицам Солсбери, некоторые из них «видели» сопровождавших меня трех мужчин в красных монашеских одеждах. Жители этих мест часто отличались сверхъестественными способностями, что часто бывает в культурах, лежащих вдали от проторенных дорог. Кроме того, эти люди были практичны. Я заметил армейские машины, поставленные на ходули, которые ломались, если наступали на мины, тысячами поставляемые из России и Китая. После нескольких модификаций эти устройства превратились в обычные грузовики.

ЮАР

Вернувшись в Йоханнесбург, я дал Прибежище трем знахаркам. Обладая глубоким умом, они все же зарабатывали тем, что окропляли водой с помощью коровьего хвоста стены в жилищах богатых людей. Слуги верили, что после этой процедуры их настигнет проклятье, если они что-нибудь украдут. Основу образования этих женщин составляли разные виды голодания, и они кое-что понимали в кругах силы, но не в просветленных. По большей части, они развлекали трудных богов. Когда я говорил о пустотной природе всех вещей, они вращали глазами: это выходило за пределы их понимания, они боялись превратиться в «ничто», исчезнуть в черной дыре.

В Йоханнесбурге я читал лекцию перед группой индийцев. Было очень приятно обнаружить, что эти люди, которых я годами наблюдал в Азии в довольно жалком состоянии, здесь могли так преуспевать. Вне всяких сомнений, радикальное ограничение рождаемости принесло бы Третьему миру невиданное процветание.

Вне всяких сомнений, радикальное ограничение рождаемости принесло бы Третьему миру невиданное процветание.

Постепенно в Йоханнесбурге образовалась хорошая, слаженная группа. Цель и путь были ясны. Число приглашений постоянно росло, и пришло время для поездки по этой огромной стране. Нашим первым пунктом стал Дурбан, лежащий среди буйной зелени. Здесь, в холмистой области рядом с Индийским океаном, жила семья Зоутеров. Они тоже встречались с Кармапой в Дордони.

Дурбан был более открытым, чем Йоханнесбург. Приезжали и уезжали многочисленные учителя. Одновременно со мной в одном милом отеле остановились представители сообщества «Файндхорн» из Шотландии – люди, которые разговаривают с растениями, чтобы те быстрее росли. Мы купались в лагунах, что было очень волнующе, потому что в любую минуту огромные волны могли принести с собой акулу. Остроты добавлял вид на Скалу Чарки. В свое время он неделями сбрасывал с нее других вождей, пока не получил полную власть. Затем он снабдил свой народ экипировкой, достойной Древнего Рима, не забыв о щитах из такой мягкой кожи, что оружие противника в них просто застревало. Мужчинам запрещалось спать с женщинами до достижения тридцатишестилетнего возраста. Солдат, который только что занимался любовью, будет плохо убивать. Совершая набеги на другие племена, они всегда предлагали одну и ту же очаровательную перспективу: «Если сдадитесь сегодня, мы не убьем никого. Если завтра, погибнет каждый десятый. Если послезавтра, то каждый пятый, и так далее». Тех, кто защищался, уничтожали полностью. Зулусы уже захватили большую часть Родезии к тому моменту, когда их остановили триста голландцев, победив в суточной битве на Кровавой реке.

В Дурбане моим учеником стал местный целитель. Его звали Джонатан, он выглядел лет на сорок пять. Однажды утром он, волнуясь, постучал в нашу дверь. Джонатан приехал на ночном автобусе из Йоханнесбурга. Он рассказал, что вошел к себе в дом и обнаружил в постели очень ядовитую змею мамба. Это животное было его тотемом, появление которого означало, что Джонатану предстояло увидеть сон, посланный «предками» – так он называл своих духовных связных. Сон не замедлил присниться, и духи сказали, что ему нужно пойти по адресу Хавен Роад, 4 и учиться у белого человека, которого он там найдет. В ЮАР было не принято, чтобы негр запросто приходил в гости, но хозяева все же привели его ко мне в сад. Он хорошо говорил по-английски, и мы многое сумели обсудить. Я дал ему Прибежище, медитацию на Кармапу и пополнил его знания о кругах силы. Его совершенно поразила встреча с белым человеком, который не был христианином и не требовал от него отказа от своих корней в пользу чужого учения. До этого ему никто не говорил: «Давай посмотрим, что есть у тебя и что можно к этому добавить». Из глубокой благодарности он «поговорил» обо мне со своим оракулом, попросил три раза дунуть на мешок с костями, перьями и камнями, который потом бросил передо мной на землю. Если я все правильно помню, его предсказания сбылись. Позднее, когда его попросили погадать соседу, он вначале настроился, но сосед вдруг отпустил ироническое замечание. В системе Джонатана защиты от этого не нашлось, и его концентрация нарушилась. Последнее, что я о нем слышал, – он каждый день медитировал на Кармапу, и у него было все хорошо.

Из полутропического Дурбана мы поехали через резервации в глубь страны. Я должен был благословить место под названием Нью-Бетесда, которое несколько спонсоров подарили Ламе Анагарике Говинде для ретритного центра. Там мы увидели самые древние растения в мире. Высотой в человеческий рост, со стволами как у пальм и листьями как у папоротника, они почти не изменились за последние 50 миллионов лет. У этих растений неописуемо сильные вибрации.

В Южной Африке

Потом я полетел в Порт-Элизабет на юго-восточном побережье. К сожалению, времени было слишком мало, чтобы ехать на машине. Город светился пастельными красками и производил волнующее и суровое впечатление одновременно. Я жил в колонии художников, у Фугардов, которые выступали против апартеида. Хозяин дома стал известен благодаря своим романам и театральным пьесам об отношениях между черными и белыми в США, и у него были постоянные проблемы с властями. Как многие психологи, он утверждал, что черные символизируют для белых «женское», то есть все подсознательное и нелогичное – неконтролируемую область ума, которая их раздражает. Белые же представляют для негров все «мужское», холодный расчет, неличностное и абстрактное, чего они не понимают.

Страстью нашего хозяина была рыбалка, и он несколько раз повторил, что это небуддийское занятие. Видимо, он хотел спровоцировать какую-то реакцию. Но я только подул на его удочки и пожелал успеха. Через три часа он вернулся – оказалось, что впервые за многие годы он совершенно ничего не поймал. Это произвело на него впечатление. Я мысленно благодарил всех Будд, но делал вид, будто такие «чудеса» случаются каждый день, – что, в общем-то, истинная правда. В группе Порт-Элизабет были такие же теплые и эмоционально богатые женщины, как и в Центральной Европе. Я чувствовал себя там как дома.

Сегодня, когда спустя тридцать лет я пишу о Йоханнесбурге и Дурбане, мне вспоминается природа и имена людей. А при мысли о Порт-Элизабет в уме всплывают свежие лица и переживания, затронувшие мое сердце.

Кейптаун нужно увидеть, чтобы мне поверить. Здесь есть, наверное, все. Растительный мир с финикийских времен представляет собой богатую смесь Европы и Африки. Над всем пейзажем возвышается Столовая гора – огромная расколотая скала, и иногда чувствуются южные ветры из Антарктики. В этой точке встречаются Атлантический и Индийский океаны. Духовной жизнью тогда владели теософы и индуистские гуру. Нигде в этой стране я не встречал такой зрелой аудитории, и многие приняли Прибежище. Белые и малайцы жили здесь задолго до прихода чернокожих, и потому отношения между этими группами населения в Кейптауне гораздо расслабленнее, чем в более северных областях.

Кейптаун нужно увидеть, чтобы мне поверить. Здесь есть, наверное, все.

В газетах появилось несколько статей обо мне, и я читал лекции у теософов. Затем я передал работу в руки Роба, профессора из Родезии, который больше всех знал об Учении Будды. Он ощутил измерение за пределами интеллекта, когда я внезапно сказал ему, какую машину он купил.

На обратном пути в Йоханнесбург мы приземлились недалеко от Кимберлийского рудника. Это невероятно огромная яма, в которой добываются алмазы. Вокруг нее двигались сотни людей и машин. Забавно, что самую большую прибыль, по слухам, получил человек, которому удалось добыть разрешение на отстрел страусов в этой местности. Как и другие птицы, они глотают камушки, чтобы лучше переваривать пищу, – и единственный камень, который при этом не разлагается, – это, естественно, алмаз. Хитрец просто разрезал этих животных, а потом уехал с целым состоянием.

Вернувшись к Хардакрам, я обнаружил, что группа развивается хорошо. Они подарили мне крюгерранды – большие золотые монеты, которые я потом передарил Кармапе. Он, в свою очередь, поднес их Черному Плащу. Было трогательно видеть, с какой неохотой люди отпускали меня в обратный путь. Но уже скопились письма из Европы – я отсутствовал почти два месяца. Опять наступило время для дальнейшего роста в самой оживленной и восхитительной из всех частей света.

Было трогательно видеть, с какой неохотой люди отпускали меня в обратный путь.

Ханна с Аянгом Тулку приземлились в Париже спустя пару часов после меня. Они тоже не скучали все это время. Сейчас они прилетели из Греции. За два месяца они провели множество курсов по умиранию в сознании и стали прекрасной командой.

До конца 1978 года мы работали в Европе. После того как Аянг Тулку улетел в декабре обратно на Восток, Европа получила огромный подарок: любящий Тенга Ринпоче принял наше приглашение и прилетел в Данию, чтобы вылечиться от костного туберкулеза в ступне. Он должен был провести с нами весь 1979 год.

Его нужно было беречь. Врачи запретили ему работать, но он мог поддерживать поле силы в копенгагенском центре и во всей Центральной Европе. Это позволило нам опять надолго поехать в паломничество к Кармапе. Снова наступило время нарастить немного мяса на кости «сухих» поучений. Буддийское знание должно подтверждаться непосредственным опытом страданий мира и методов, ведущих к Освобождению. Наши паломничества всегда давали такую возможность.

Чёдже Аянг Тулку (род. в 1941 г.)

Родившись в Восточном Тибете, в семье кочевников, Чёдже Аянг в юности обучался в Дрикунг Тиле, самом важном тибетском монастыре линии Дрикунг Кагью. От разных высоких лам он получил многочисленные передачи традиций Дрикунг и Карма Кагью, а также посвящения линии Ньингма тибетского буддизма. После бегства из Тибета он основал два монастыря в Южной Индии, сейчас он является держателем многих различных линий передачи практики пхова (умирание в сознании) и учит ей во многих странах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.