Часть I Жизнь на перемотке

Часть I

Жизнь на перемотке

Мне не хотелось возвращаться в прошлое, но делал это, и, по-моему, бесчисленное количество раз снова и снова. Историю, которую вы услышите, проста до узнаваемости; и в тоже время, как и многие другие, в корне отличается от тех, что были рассказаны до меня.

Джим. Когда-то услышанное имя и понравившаяся трактовка его значения, закрепились в моей памяти, и впоследствии стали ассоциироваться со мной. Джим — это я, тот, кто поведает вам о хитрых переплетениях судьбы. Начну с того, как оказался в группе, в которую записались такие же, как я: и нас тут много, где каждый рассказывает свою историю жизни, носит вымышленное имя, а вот объединяет нас то, что все «живут на перемотке». Здесь мы стараемся выучить что-то новое, но неотвратимо возвращаемся к тому, с чего начали. Делимся друг с другом событиями, даем советы, но продолжаем жить так, как жили. Не могу сказать, что мне нравится это, но и представить жизнь без повторений невозможно. В какой-то момент мне кажется, это тоже было, но наш куратор, назвавший себя Билл, говорит: «То, что, кажется, то только, кажется…» Мы его «за глаза» называем «дэбилом», потому что он работает с «психами», такими же, как мы, но без него не объединились бы в группу, членами которого являемся и где есть, о чем поговорить.

— Здравствуйте, меня зовут Елена. Мне кажется, что я «живу на перемотке», — произнесла симпатичная девушка, которую видел впервые, она кажется милой; смотрю на нее, как на объект внезапно возникшего желания, — Мой муж бросил меня, — продолжает она и на минуту замолкает.

«Ну, все… началось…»: думаю я, и сразу теряю к ней интерес. Все делают вид, что слушают ее, а она продолжает рассказывать, говорит долго и нудно, не поднимая глаз, постоянно теребит в руках платок. И ведь как ни крути, все истории, рассказанные участниками клуба так банальны и, будто один сценарист пишет текст, который зачитывают участники изо дня в день.

— Меня зовут Майк. Хотел познакомиться с девушками, но они избегают меня и не хотят общаться, — произносит толстяк, не переставая жевать, с аппетитом откусывает сэндвич и в ожидании совета внимательно всех разглядывает. Я смотрю на его маленький рот, по краям которого прилипли частицы пищи; вот он грузно плюхается на офисный стул, который, в буквальном смысле, трещит под ним так, что вот-вот развалится. «Интересно, а что он хочет? Как к этому объекту можно подойти?»: одолевают меня вопросы, и я отворачиваюсь, чтобы не показать неприязнь к этому человеку.

— Меня зовут Джим, — произношу я, — И не знаю, зачем здесь. Мне кажется, что мы с вами уже встречались?

Все дружно аплодируют, а я обвожу всех взглядом в поисках такого же, как я, случайно зашедшего сюда приличного собеседника. Вдруг взгляд выхватывает из группы ту, которая и станет особенной для меня, но пока я об этом ничего не знаю. Она назвала себя Кларисса, странное и необычное звучание имени радовало слух. Начался перерыв, и я решительно подошел к ней.

— Привет.

Девушка с огненными волосами оценивающе посмотрела на меня и отвернулась.

— Клево выглядишь, — произнес я и пошел за кофе к автомату, почему-то именно его захотелось в этот момент. Закинул монеты и выбрал «Латте», после чего автомат заскрипел, наливая в пластиковый стаканчик ароматную жидкость, но в действительности паршивую на вкус. В ожидании достал сигарету, взял готовый кофе и пошел на улицу, где постоянно курили такие же, как я. В этот раз не захотелось стоять вместе со всеми, глотать сигаретный дым дешевых сигарет, поэтому предпочел пойти в беседку. Удобно устроившись на скамейке, я закурил.

— У вас огоньку не найдется?

Передо мной стояла Кларисса, девушка, отшившая меня несколько минут назад.

— Конечно, — как ни в чем не бывало, произнес я, и подкурил тонкую длинную сигаретку, изящно смотревшуюся во рту, которую она придерживала двумя пальчиками. Девушка медленно затянулась и закашлялась: «Вообще-то я не курю. Мне было как-то неловко оттого, что я вас отвергла и потому, нашла причину, чтобы подойти к вам».

— Ничего страшного, привык. Меня зовут Джим.

— Кларисса.

— Красивое имя.

— Обычное.

Я откровенно смотрел на нее и восхищался ее красотой, и стало казаться, что нашел ту, которую давно искал. Затянувшаяся минутная пауза нам показалась вечностью, и выводила из себя, но никто из нас не решался продолжить первым разговор. Не выдержав, я заговорил вновь: «А как ты сюда попала?»

— Подруга сказала, что здесь собираются необычные люди, такие же, как я.

Нашу беседу прервал куратор, он громко объявил: «Девушки и юноши, мы продолжаем!»

— Вот уж воистину «дэбил», как всегда не вовремя, — пробубнил я, но видно громче, чем надо было сказать или Кларисса прочитала мои мысли, так как заметил, что она посмотрела на меня и улыбнулась, явно согласившись с доводами. Ее улыбка смутила меня и чтобы скрыть эту неловкость, спросил: «Мы еще увидимся?»

— Еще и не прощались, — ответила она и снова улыбнулась.

«Какая же она красивая, особенно когда улыбается»: подумал я и отправился за всеми в аудиторию.

Сказать, что занятия мне помогали, я не мог, так как каждый раз все повторялось изо дня в день: кто-то на кого-то жаловался, обижался, злился, много плакали оттого, что их не понимают. Пока Билли рассказывал и учил присутствующих «жизни», я смотрел на Клариссу, которая внимательно слушала его или делала вид, что слушает. Я восхищался ею, которая была обычной для всех, но мне казалась сверхъестественной. И пребывал в том состоянии, которое воспевали творческие люди в стихах, песнях; сердце так колотилось в груди, что пришлось придерживать рукой.

— Джимми, ты совсем меня не слушаешь? Тебе, нравится Кларисса? — вторгся в мои мысли куратор.

Все сработали мгновенно: обратив на меня внимание, засмеялись, стали перешептываться, из-за чего я смутился еще больше, чем тогда, когда господин «Дэбилл» прервал нашу беседу с Клариссой. Мысленно я проклял его сотни раз, но произнес лишь: «Да». А что еще я мог сказать? Когда неожиданно обращаются к тебе при окружающих, это вводит в такое замешательство, что лучше промолчать, чем оправдываться. Девушка удостоила меня улыбкой, отчего успокоился, и одарил всех присутствующих воздушным поцелуем. В конце собрания подошел к ней и спросил: «Могу пригласить тебя на кофе?» Она обдумывала свой ответ, не торопясь, и прежде, чем успела его произнести, к нам подошел Билл.

— Ты делаешь успехи, — развязано сказал он и встал рядом, при этом тронув меня за плечо.

Мне хотелось послать его к черту, если не дальше! В третий раз он вклинивался в разговор и возможно делал это преднамеренно. Дать бы ему по шее, но ограничился лишь ничего не значащим «угу». Скучающий вид и неловкое наше молчание сделали свое дело: Билл попрощался, а за ним наконец-то разошлись и все остальные.

— Вечером в девять у меня, — произнесла Кларисса, вложив в мою руку записку, где аккуратно был выведен адрес, затем потянулась ко мне, привстав на носочки, поцеловала в щеку, после чего моментально убежала, оставив меня одного. «Это что-то значит»: говорило мое сердце и трепетно билось в груди. Сколько таких поцелуев было в моей жизни? Много, но ее поцелуй был особенным.

Район, где жила моя красавица находился на окраине города и был в числе не «самых спокойных», из этого следовало, что там легко можно было получить по голове и не узнать, кто это сделал. Дождавшись вечера, отправился к ней: отыскал нужный дом среди похожих многоэтажных строений, и вошел в темный подъезд. Что-то подсказывало мне — я здесь был, но все дома в этом городе однотипные, поэтому, мысль пришлось отогнать в пользу свидания. К сожалению, точно еще не знал — свидание ли это? Но я здесь!

Дверь открылась раньше, чем успел постучать. Она была в вечернем платье, которое облегало фигуру и так выразительно подчеркивало сексуальные места, на них можно было смотреть не отрываясь. Мой взгляд остановился на груди, а она смотрела на меня. Девушки легко могут манипулировать мужчинами, пользуясь тем, чем одарила их природа — изяществом своей фигурки. Пересилив свое смущение, которое явно прилепилось ко мне и мешало так, что дрожали руки, я вновь встретился с ней взглядом.

— Привет. Куда пойдем? — как ни в чем небывало спросила она.

— Здорово выглядишь, — это все, что смог выдавить из себя.

— Спасибо.

— Я думал, — и замолчал, на самом деле думая, что дальше делать.

— Ладно, предоставь этот вечер мне! — смело заявила Кларисса и взяла инициативу в свои руки. Мы провели самый чудесный и незабываемый вечер в моей жизни. С ловкостью выиграли конкурсы, на которых оказались случайно, а может и не случайно. Мне снова показалось, что моя избранница знает все места, где бы мы ни были, хоть и предупредила вначале, что в этом городе она всего лишь несколько дней. Прогуливаясь по городу, мы подошли к причалу, где раньше швартовались катера, их было немного тогда, в силу еще не наступившего туристического сезона.

— Я у тебя не первый?

— Такой вопрос задают девушки, — ответила она.

— И все же?

— Нет.

— Это и есть «перемотка»?

— Да, — печально ответила Кларисса.

Снова пауза и неловкое молчание, как же я ненавижу такие моменты.

— Давай сделаем то, чего никогда не делали раньше ни ты, ни я?

— Например? — она удивленно вскинула брови.

— Давай прыгнем с моста?

— Ты что, с ума сошел? Вода еще холодная.

— Как знаешь, — сказал я, и крепко взял ее за руку.

В наших краях весной море не такое теплое, но все же есть те, кто не вылезает из воды круглый год и принимают восхищенные взгляды наблюдающих с берега туристов. Держась за руки, мы подошли к краю причала и прыгнули вниз. Холодная вода поглотила нас, и мигом втянула в себя. На несколько секунд нам открылась вечность, из которой не хотелось возвращаться. Но недостаток кислорода ощущал организм и требовал вдоха, отчего неведомая сила непроизвольно вытолкнула нас на поверхность. Находясь в воде мы не чувствовали холода, и наверное, от наших горячих сердец море почти закипело, парило и подталкивало друг к другу. Губы слились в поцелуе, он был долгим и сладким, как сама жизнь, и эта часть совсем не была похожа на «перемотку». Иногда безумные, часто необдуманные поступки совершаем для того, чтобы вырваться из плена повседневности. И мы сделали это! Выбравшись на берег в полной тишине, придерживая друг друга, отправились ко мне домой, он находился в двух шагах от причала. Я чувствовал, что Кларисса хочет что-то сказать, но никак не может решиться. Мне в свою очередь было неловко лезть в ее душу и потому, промолчал. Дома было тепло и уютно. Забравшись ногами на диван и укрывшись пледами, пили горячий кофе, он был очень кстати после такой прогулки.

— Спасибо тебе, — сказала она, отпивая глоток из чашки, — Ты варишь замечательный кофе. Научишь меня?

— С удовольствием.

Всю ночь мы смеялись, рассказывая невероятные истории, которыми не делились ни с кем до этого, потому, что стыдились их. Эта ночь сблизила нас, и мне казалось, что не должно случиться так, что мы можем расстаться надолго.

Тайные встречи длились больше года, а группа, в которой познакомились, распалась, так и не объединив никого, кроме нас. И вот в какой-то момент наших встреч я почувствовал, что жизнь снова напоминает о себе, требуя новых ощущений: включает «перемотку».

Сидя за завтраком в кафе с видом на экзотический парк, меня вдруг осенила мысль: «И это то, чего я искал и желал? Она легко вошла в мою жизнь и очевидно, с такой же легкостью окончательно уходила из нее». Резко встав с места, я прошел вдоль столиков к выходу, с неудержимой решительностью что-то изменить в своей жизни.

У зеркала, где портье подавал шляпу, заметил низенький столик с телефоном, а рядом лежала визитка, на которой выделялась надпись «Жизнь на перемотке». Машинально набрал номер телефона, указанный на карточке, и после гудка услышал знакомый сонный голос, несмотря на то, что было около одиннадцати утра. Мне ответили: «Слушаю».

— Билл, это Джим. Нам необходимо встретиться.

— Хорошо, записывай новый адрес.

И я, как вы уже поняли, поехал в назначенное место. Здание, в котором жил мой психолог выглядело «праздно-убитым». Так выглядят многие строения, которые хотят идти в ногу со временем, но архитектура не позволяет сделать им этот шаг. Не важно, какие окна будут олицетворять фасад, если видно, что этот дом, как говорят в народе — не жилец. Облупившаяся штукатурка, вывалившиеся кирпичи из стены, не желающие стать единым целым с домом, как бы выказывали свой протест. Было видно, что выпав из стены, кирпич не обрел самостоятельную жизнь, но старательно пытался, и это же его и «убило», он рассыпался, превращаясь в песок.

Я поднимался на шестой этаж по лестнице, не воспользовавшись лифтом, так как к нему у меня особое отношение. Пока поднимался пешком, вспомнился случай:

«Как-то нажав кнопку вызова лифта, и стоя в ожидании, вдруг понял, что кроме того, что он поднимет меня на нужный этаж, ничего другого произойти не может. Но предчувствие и трепетное ожидание говорили, что может случиться нечто особенное. Время шло, а лифта все не было.

С нетерпением начал нажимать кнопку, в надежде, что лифт приедет быстрее, тем не менее, он не подъезжал. Слышал, как он „путешествует“ между этажами. Ненормативная лексика, по поводу лифта, проскользнула у меня мысленно и, будто услышав мои ругательства, раскрылись двери. В этот день кабина выглядела необычно: чисто, светло, безукоризненно отполированные зеркала, словно это был не тот лифт, в котором я ездил ежедневно. Вошел, нажал кнопку нужного этажа и отправился в „путь“. Когда „путешествие“ закончилось, и двери открылись, был приятно удивлен: место, куда я приехал, не было пунктом моего назначения, куда следовало прибыть, но мне это понравилось. Передо мной до самого горизонта простирался райский сад с причудливыми деревьями, где над благоухающими цветами порхали бабочки, прозрачный и свежий воздух, мгновенно заполнил мои легкие. Я захотел сделать шаг вперед, чтобы выйти и остаться здесь навсегда, но не успел: двери внезапно закрылись и лифт поехал. Пытаясь осознать происходящее, одновременно корил себя за медлительность, ведь там было до боли в груди сладостно и хорошо. Двери открылись. И вот я на своем этаже, где все было по-прежнему грязно на площадке, где так ничего и не изменилось за долгое время моего проживания. Как часто мы медлим и не решаемся сделать шаг вперед, из-за чего остаемся там же, где были. „Это не мое и не по мне?“: успокаиваем себя, но все равно не можем забыть тот шанс, которым не воспользовались в свое время».

Пока был занят воспоминаниями, не заметил, как поднялся на нужный этаж, подошел к двери, которая тут же открылась.

— Привет Джим.

Меня встретил совершенно другой человек, не похожий на того, с кем привык общаться. Небритый, с обросшей бородой, неухоженный, значительно отличался оттого человека, которого я знал.

— Здорово выглядишь, — сказал он и протянул мне руку, которая была покрыта мелкими язвочками и шероховатая на ощупь.

— Привет, Билл. Не могу сказать о тебе так же…

— Ох, знаю. Мне нужно было о многом подумать.

— Видимо ты хорошо подумал?

— Чай или кофе? — перевел он разговор в другое русло.

— Да, кофе.

— Присаживайся, все будет по высшему классу!

Квартира выглядела под стать зданию, еще, и обставлена мебелью с подчеркнутым минимализмом: два кресла с журнальным столиком по центру комнаты, и все. Мраморная плита на полу, выкрашенные стены белилами и огромное окно с вертикальными жалюзи. Идеальная чистота пугала не меньше, чем отсутствие интерьера.

— Неуютно? — спросил он, подав мне чашку кофе, видно заметив, как растерянно разглядываю обстановку в его квартире.

— Что произошло, Билл?

— Не думаю, что это нужно знать. Зачем тебе это? — холодно переспросил он.

— Помнишь, я познакомился с девушкой в твоей группе? — попробовал начать тему разговора, ради чего и пришел к нему.

— Клариссой?

— Да. Мы с ней давно вместе, и нам удалось вырваться из «жизни на перемотке». Но сейчас, понимаешь, сейчас мне кажется, что снова все повторяется…

Билл откинулся на спинку кресла, молчал несколько минут и задумчиво ответил: «Мы все ищем, стремимся к новому, совершенному, и когда находим, не успев порадоваться, видим, что это уже было».

— Ты о чем?

— О том, что ты будешь искать новые ощущения вновь и вновь, кидаясь в омут, или не исключаем такую возможность: попытаешься найти себя?

— Билл, скажи проще, что мне делать и что для этого нужно? — спросил прямо, в надежде получить инструкцию.

— Как я могу сказать, что нужно, если ты и сам этого не знаешь? — ответил он, все еще сидя с закрытыми глазами.

— Судя по всему, ты долго думал! — выпалил в сердцах, оставив нетронутый кофе на столике, я резко встал и направился к выходу.

Билл, вдруг, ожил, стал медленно теребить густую бороду, провел руками по растрепанным седым волосам, пытаясь пригладить их, и тоже нехотя встал. Он был похож на геолога, недавно нашедшего путь в мир людей, и мне стало жаль его. Мы, не проронив более ни слова, подошли к двери, которая за мной захлопнулась.

Домой вернулся ближе к вечеру, и то, что Лора ждала — удивило и одновременно обрадовало. Ее настроение определял просто по тому, как она сидела в кресле: поджав ноги под себя; так она делала всегда, когда переживала за меня…

— Он выглядит безумным, правда?

— Кто? — сделал вид, что не понимаю, о чем она говорит.

— Билл.

— Ты тоже была у него?

— Да. Может, нам нужен кто-то третий или третья?

— Может быть…

Тогда не воспринял ее слова всерьез, а она оказывается и впрямь начала искать мне подругу. День за днем она приводила подруг, с которыми я не находил общего языка, и все мое естество протестовало против незнакомок. Но, как бы ни было, мы весело проводили совместные вечера, а после выпроваживал их из дома. Даже их красота не впечатляла меня на случайную близость. Лоре мое поведение не нравилось, а меня она стала изрядно бесить. А потом, ко всему прочему стала каждую ночь тихо плакать в подушку, пытаясь скрыть свое разочарование во мне. И поддавшись слезам, решил угодить ей, согласившись на свидание, которое устроила для нас Лора.

2+1

Вечером, когда я спустился в гостиную, то увидел двух девушек, расположившихся на диване, мило о чем-то беседующих в полумраке. Заметив меня, они предложили присоединиться к ним. Одну из них я знал, а другую видел впервые. Странно, но по какой-то причине мужчины в такой ситуации всегда выбирают ту, которая не является предметом их любви. Вот и я не знаю почему, но выбрал ту, которую видел в первый раз. Недолго думая решил действовать: взял ее за руку и повел наверх, где располагались спальные комнаты.

В полной тишине чувствую частое и горячее дыхание девушки, она молчит и ждет. В темноте хочу разглядеть лицо той, которая решила быть сегодня со мной и подхожу так близко, что ощущаю, как дрожит ее тело. Она шевелит губами, видно пытаясь что-то сказать, но не понимаю, что она шепчет.

О чем она думает? Может о том, чтобы быстрее все началось, но я медлю. Ее тело горит желанием, она извивается, как бы пытаясь вырваться, но зная, что это говорит в ней неудержимая страсть, крепче прижимаю к себе. Она выдыхает мое имя, и я впиваюсь в ее губы, они чувственные и отвечают на поцелуй.

И тут себя спрашиваю: «Это тот поцелуй, от которого зависит то, что будет дальше?» Смешно, что в такие секунды мужчина способен еще и думать. Поцелуй, мне кажется, он длится от минуты до вечности? И сильно-сильно хочется, чтобы это состояние невесомости и блаженства никогда не заканчивалось. Мои губы ласкают ее шею и снова возвращаются к губам, девушка закрывает глаза, и ей это нравится, но замечаю, как она наблюдает за мной.

Возможно, что пытается сравнить меня с другими? Допустим, что так: по ее реакции вижу, что она может так считала, но не сейчас, и доверяется мне полностью. В данный момент ей больше никто не нужен, она хочет меня; и в тоже время есть то, что мешает отдаться и любить прямо здесь и сейчас. Я чувствую это, знаю об этом, и поэтому мои губы настойчиво требуют и спускаются чуть ниже шеи. Ее тело дрогнуло и в порыве страсти рванулось навстречу, мы сплетаемся в объятиях, и вдруг, она останавливается.

Она отстраняет меня от себя и быстро уходит, не сказав ни слова. Я в замешательстве и не понимаю, что она этим хотела сказать? Думаю…

И не придумав ничего — возвращаюсь к той, которая устроила мне праздник любви.

— Она ушла, оставив меня одного, — пожаловался я, присев на диван рядом с Лорой.

— Она вернется, — нежно произносит она и распахивает свои объятия.

— Наверное…

— Она обязательно вернется.

— Мне так не хватает тепла.

Нежно обнимая меня, моя подруга шепчет слова, которые я хочу услышать, даже не понимая, откуда они берутся, она продолжает успокаивать меня. В каждой женщине есть материнский инстинкт, она видит в мужчине ребенка, которого взяла «напрокат» у другой более зрелой женщины. Но не каждая дает волю чувствам, возможно потому, что некоторые боятся и находятся под гнетом присущего людям вопроса «А что будет дальше?».

Вот именно! Что будет дальше? Будущее пугает нас, и для понимания жизни приоткрывает лишь незначительную часть огромной сцены, в то время, как другая сторона скрыта под плотным занавесом.

Мы чего-то ждем и молчим, сидя в комнате, где только что нас было трое.

— Она не придет, — подумал я, понимая, что произнес это вслух.

Разве для того, чтобы понимать человека, всегда нужны слова? Нет. Нам не нужно говорить вовсе, чтобы понять, ведь на самом деле мы и есть те, кого нельзя разлучить.

Но эта история с игрой в любовь стала финальной каплей в водовороте жизни: я ушел от Клариссы ранним утром, и больше не возвращался к ней. Мне казалось, что я должен что-то изменить, но не знал с чего начать. У меня все время крутились в голове кем-то сказанные слова: «Весь мир в тебе, потому, что ты и есть весь мир», они волновали мой ум, но определенного и должного значения не имели. Лишь спустя годы я понял, что они значили для меня.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.