ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ К КОРНЮ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ К КОРНЮ

Октябрь 24, 1974

Возвратиться к корню — это найти смысл,

но гнаться за внешными проявлениями —

это упустить источник.

В момент внутреннего просветления

происходит уход за пределы

внешнего проявления и пустоты.

Изменения, которые кажутся

происходящими в пустом мире,

мы называем реальными

только из-за нашего невежества.

Не ищите Истину, только перестаньте

придерживаться мнений.

Не оставайтесь в двойственном состоянии — тщательно избегайте таких занятий. Если есть след этого или того, правильного или неверного — сущность ума будет потеряна в смущении. Хотя все двойственности исходят из одного, не будьте привязаны даже к этому одному. Когда ум существует невозмущенным на Пути — ничто в мире не может оскорбить, а когда вещь не может больше оскорблять, она перестает существовать прежним способом. Когда не возникает никаких различающих мыслей, старый ум перестает существовать.

Природа сознания в том, чтобы быть просто зеркалом. Зеркало не имеет собственного выбора: что бы ни появилось перед ним, оно отражает — хорошее или плохое, красивое или уродливое, что бы это ни было. Зеркало не предпочитает, не судит, не имеет суждения. Природа сознания, в своей основе, является просто зеркалоподобной.

Родился ребенок: он отражает все, что предстает перед ним. Он не говорит ничего, не интерпретирует. В тот момент, когда приходит интерпретация, зеркало потеряло свое зеркалоподобие. Теперь оно уже не чисто, теперь оно заполнено мнениями, оно потревожено: много фрагментов, разделение, расщепление. Оно становится шизофреническим.

Когда сознание разделено, не зеркалоподобно, оно становится умом. Ум — это разбитое зеркало.

В корне ум является сознанием. Если вы прекратите делать различия, если вы перестанете делать двойственные деления — выбирать это вопреки тому, любить это и не любить то, если вы выпадете из этого деления, ум снова станет зеркалом, чистым сознанием. Поэтому все дело для искателя в том, как отбросить мнения, философии, предпочтения, суждения, выборы. И это само по себе не должно стать выбором — в этом проблема.

Попытайтесь понять основную проблему, иначе вы можете сделать это выбором: «Я не буду выбирать, я буду невыбирающим. Теперь выбор не для меня, теперь я за невыбирающее сознание». Это стало опять тем же самым — вы выбрали. Теперь вы против выбора и за невыбираемость. Вы упустили. Никто не может быть за невыбираемость, поэтому что быть «за» — это выбор.

Тогда что же должно быть сделано? Необходимо простое понимание — больше делать нечего. Изначальное достигается не через усилие, но через понимание.

Никакое усилие не приведет вас ни к чему, потому что усилие будет всегда от двойственного ума. Тогда вы не любите мир и любите Бога; тогда вы не желаете рабства, а предпочитаете свободу; тогда вы ищете мокшу, изначальное освобождение. Но снова входит ум — и ум продолжает входить. Вы не можете ничего поделать вам необходимо просто быть бдительным ко всей ситуации в целом.

Если вы пробуждены, в неожиданном просветлении ум отпадает, вы внезапно едины с зеркалоподобным сознанием — вы падаете к вашему основанию, к вашему корню. А когда вы внутренне глубоко упали к вашему корню, все существование падает к корню.

Существование является вам таким, каковы есть вы. Это один из фундаментальных законов: все, что вы видите, зависит от того, откуда вы смотрите. Если вы ум, если вы разделенный, тогда вся жизнь разделена. Существование отражает ваше бытие. Если у вас расщепленный ум, тогда весь мир будет выглядеть расщепленным, тогда день противостоит ночи. Это не так, ибо день превращается в ночь, а ночь превращается в день — они образуют замкнутый круг. Они не противостоят — они дополняют друг друга. Без ночи не может быть никакого дня, а без дня не существует никакой ночи. Они не могут быть противоположностями: они глубоко едины.

Жизнь и смерть являются как противоположности потому, что вы разделены, а иначе жизнь становится смертью; смерть становится жизнью. Вы родились и в этот же самый день вы начали умирать. А в тот день, когда вы умираете, новая жизнь приходит в бытие. Это круг — китайский круг «инь-янь».

Этот круг надо вспоминать вновь и вновь: это один из самых основных, когда-либо открытых символов. Никакой другой символ не сравнится с этим — крест, свастика, ом — нет сравнения с китайским «инь-янь», потому что «инь-янь» представляет собой всю противоположность существования: темную ночь и яркий день, жизнь и смерть, любовь и ненависть.

Все противоположности совместны в существовании. Внутри вы разделены — вовне они разделены. Когда вы падаете к вашему источнику и становитесь едины, все существование внезапно падает на одну линию и становится единым. Когда вы едины, является брахма, является изначальное, потому что одному может явиться только одно, двум — два, многим — многое. А вы множественны — вы есть толпа, даже не два. У вас много, много душ внутри.

Гурджиев обычно говорил, что есть дом, где никто не знает, кто хозяин. Там много людей, каждый является гостем, но поскольку никто не знает, кто хозяин, каждый думает, что хозяин — он, поэтому каждый, кто стал могущественным в данный момент, играет роль хозяина.

Когда гнев становится могущественным, он становится хозяином. Когда ревность становится могущественной, она становится хозяином.

Но это нескончаемая борьба, ибо гостей много и каждый хочет быть хозяином, владельцем. А никто не знает, кто владелец: он либо уехал в длительное путешествие и не вернулся, либо глубоко спит.

Ваша душа крепко спит, отсюда и настояние всех Иисусов, Кришн, будд: «Проснитесь!» Иисус употребляет слово «проснитесь» много, много раз: проснитесь, наблюдайте, будьте бдительны. Будда говорит: станьте более сознательными.

Смысл один: если вы станете сознательными, хозяин появится. В тот же момент — и в этом его красота — когда появляется хозяин, гости исчезают. В тот момент, когда хозяин входит, слуги просто падают ниц и становятся слугами — они не заявляют, что они хозяева.

Поэтому реальная проблема не в том, чтобы бороться с гневом, ревностью, ненавистью. Настоящая проблема в том, чтобы пребывать в хозяине, сделать его сознательным. Если он сознателен, все устраивается верно. Но эта сознательность возможна только если вы припадаете к источнику.

Ум вынужден оставаться разделенным, он не может стать единым — такова сама природа ума. Попытайтесь понять его природу, тогда эти сутры Сосана станут ясными, очевидными.

Природа ума такова, что он смотрит на вещь так, что в нее должна быть привнесена противоположность. Без противоположности ум не может понять. Если я говорю: «Что такое свет?» — как ум поймет? Немедленно должна быть привнесена тьма.

Если вы обратитесь к словарю, то поймете, что словарь — это порочный круг. Если вы ищете определение, словарь говорит: это то, что не есть тьма. Чтобы определить свет, должна быть привлечена тьма. Что за нонсенс. А когда вы обратитесь к определению тьмы, вы будете удивлены — тогда должен быть привлечен свет. «Что такое тьма?» — на это говорится: «То, что не есть свет».

Вы не определили ничего, ибо оба остались неопределимым и через одно неопределимое как можете вы определить другое, которое не определено? Вся игра словаря такова, что вы никогда не смотрите в целом.

Если вы спрашиваете лингвистов, что такое разум, они говорят: не материя. А если вы спрашиваете, что такое материя, они говорят: не разум. Ничто не определено. Как может один неопределенный термин определить другой? Если я спрашиваю вас, где вы живете, вы говорите: я являюсь соседом А. Если я спрашиваю вас, где живет этот А, вы говорите: он мой сосед. Как мне найти место, где вы живете? Ведь ни А, ни вы не определены: А живет около В, а В живет около А. Но ведь так и происходит: ум не может понять что-либо, если не привнесена противоположность, потому что ум становится способным видеть через контраст. Жизнь не может быть понята, если нет смерти; и невозможно ощутить счастье, если нет несчастья. Как вы ощутите здоровье, если вы никогда не знали болезни? Возможно, вы здоровы, но вы не можете это; почувствовать. Быть здоровым можно без болезни, но ум не может отметить этого — ум не может познать это. Вам надо заболеть.

Для ума, чтобы быть святым, человеку надо сначала быть грешником, чтобы быть здоровым, вам надо быть больным; чтобы любить, вам, надо ненавидеть. Если вы любите и нет ненависти, вы будете неспособны знать: ваш ум не сможет это отметить каким-либо образом. И никто не сможет узнать этого.

В этом проблема с Буддой или Иисусом: Будда полон любви, но мы не можем обнаружить его любовь — у него нет контрастного фона, нет ненависти. Мы никогда не видели ненависти в его глазах, мы никогда не видели гнева в его глазах, как же мы можем узнать, что он любит? Его любовь становится необъяснимой.

Для ума нечто является объяснимым, если привносится противоположность; вы фальсифицируете существование, потому что в существовании нет ничего похожего на противоположность.

Ум двигается через противоположность, а существование едино. Существование есть адвайта, существование является не-дуальным — там нет проблемы. Где граница дня: где день останавливается, прекращает промежуток? Там нет границы: день просто растворяется в ночь, он расплывается в ночь; ночь опять растворяется в день. Жизнь едина, существование едино — ум дуален.

Поэтому если вы продолжаете делать выбор, вы никогда не придете к источнику: тогда вы будете цепляться за жизнь и будете бояться смерти; тогда вы будете цепляться за любовь и будете бояться ненависти; тогда вы будете цепляться за хорошее и будете бояться плохого; тогда вы будете цепляться за Бога и бояться Дьявола.

Жизнь едина — Бог, Дьявол — едина. Нет деления, где кончается Бог и где начинается Дьявол — его не может быть. В жизни Рама и Равана едины, но для ума они — враги, они борются. Для ума все есть конфликт — это война. Если вы выбираете, тогда вы остаетесь частью игры. А как не выбирать — это целое искусство религии: как окунуться в невыбираемость.

Но помните: не выбирайте невыбираемость, иначе слушая меня или Сосана, или Кришнамурти, вы станете очарованы словом «невыбираемость». Ваш ум скажет: «Это очень хорошо. Тогда возможен экстаз, тебя ожидает много блаженства, если ты станешь невыбирающим. Тогда дверь таинств жизни откроется».

Ум чувствует алчность. Ум говорит: «Отлично, итак, я выбираю невыбираемость». Дверь закрыта, только табличка изменилась, но вы стали жертвой старого трюка.

Теперь попытаемся понять эти сутры. Они одни из лучших, когда-либо произнесенных человеком на земле.

Возвратиться к корню — это найти смысл, но гнаться за внешними проявлениями — это упустить источник.

Возвратиться к корню — это найти смысл.

Какова цель всей этой игры существования? Каков смысл всех этих растущих деревьев, и человеческих существ, и животных, и птиц? Какой смысл этой земли и этих небес? Каков смысл всего этого Целого? Где вы будете искать смысл?

Для ума смысл, должно быть, в итоге — куда движется это существование: место назначения, должно быть, является смыслом. Для ума смысл, должно быть, где-то в точке назначения — куда мы идем.

А эта сутра Сосана гласит: «Возвратиться к корню — это найти смысл: не в будущем, не в вожделении и точке предназначения, не где-то еще, но в корне. Не в конец, а в начало».

Попытайтесь понять. Многие вещи должны быть поняты. Первое: если есть какой-нибудь смысл, он должен быть в зерне. Возможно, спрятанный, невидимый, но он должен быть в зерне, ибо не может прийти ничто такое, чего нет в зерне. Ничто не может прийти из пустоты.

Даже если есть предназначение, оно должно быть спрятано в зерне. Точно как цветок, спрятанный в зерне. Цветок — это смысл дерева: когда оно цветет, оно экстатично; когда оно цветет, оно поет и танцует. Оно достигло, оно счастливо, оно наслаждается — нет ничего, чему бы ему недоставало. Цветок — это просто наслаждение: танец дерева, которое достигло.

Но эти цветы были, должно быть, где-то в зерне, иначе как они могли появиться? Конец должен быть в начале, омега должна быть скрыта в альфе. Иисус говорит: «Я есть начало и конец. Я есмь альфа и омега».

Начало есть конец. Конец может не быть раскрытым прямо сейчас, но он должен быть там. А когда он в зерне, вам не надо ждать прихода будущего, появления цветка. Вы можете проникнуть в начало прямо сейчас, ибо оно здесь. Запомните: зерно не в прошлом. Зерно всегда здесь и сейчас, в настоящем, ибо все прошлое есть в настоящем.

Конечно, все будущее тоже в настоящем, но будущее еще не произошло, а прошлое уже произошло, начало уже произошло. Проникните в начало, идите к корню, к источнику — и смысл будет раскрыт.

А вы несете зерно внутри себя прямо сейчас: зерно всех смыслов, всех возможностей, всех дверей, которые могут открываться, и всех таинств, которые могут произойти. Вы носите зерно, но если вы ждете будущего, тогда оно может никогда не прийти, ибо будущее неопределенно — и ожидание будет потерей жизни, времени и энергии.

И если ожидание становится привычкой, цветок может цвести, но вы можете оказаться неспособными видеть, потому что вы привыкли смотреть в будущее и ваши глаза застыли. Они не могут смотреть близко и рядом — они могут всегда смотреть вдаль, в отдаленное.

Если в течение многих жизней вы смотрели в будущее в поисках смысла, а цветок цветет, вы не сможете увидеть это, ибо видение не зависит от цветка — видение зависит от ваших проницательных глаз. А у вас нет никаких проницательных глаз, иначе начало всегда здесь, зерно всегда здесь. Вы могли бы заглянуть в него.

Если вы смотрите в будущее и ждете, что где-то раскроется смысл, тогда рано или поздно вы почувствуете, что жизнь бессмысленна. Это то, что происходит на Западе, ибо философия все время считает, что цель где-то в будущем.

Это выглядит абсурдным: думать, что цель — в начале. Это выглядит противоречием, ибо как цель может быть в начале? Поэтому ум говорит, что цель должна быть где-то впереди — ведь ум живет желанием, идет через желание, а пробуждение должно быть там, в будущем. И теперь, две тысячи лет непрерывно думая в терминах будущего, западный ум думает, что смысла нет, ибо будущее не пришло.

Будущее никогда не приходит. Оно не может прийти по самой своей природе, оно всегда остается непришедшим. Оно находится в процессе прихода, но никогда не приходит. Это как завтра, которое никогда не наступает. Когда бы оно ни пришло, это всегда сегодня. Когда бы оно ни пришло, это всегда настоящее.

Будущее никогда не приходит, не может прийти. Сама его природа, как надежда, греза, иллюзорность. Оно выглядит так, будто приходит — как горизонт: его никогда не достичь. Тогда, ожидая и ожидая, вы чувствуете бессмысленность. Весь западный мылящий разум сегодня ощущает, что жизнь бессмысленна, абсурдна. А если вы чувствуете, что жизнь абсурдна, бессмысленна, тогда самоубийство остается единственным способом выйти из этого.

Один из великих западных мыслителей нашего столетия, Марсель, написал, что самоубийство — это единственное решение. Если вы видите, что жизнь бессмысленна, тогда что остается? Тогда зачем продолжать исчерпывать ее? Зачем вообще жить?

Если нет смысла и вы двигаетесь по колее... Каждый день вы встаете, идете на работу, зарабатываете немного денег, спите ночью, видите сны. Утром колесо снова приходит в движение, и вы никуда не доходите; в конце — смерть. Так зачем ждать? Почему не совершить самоубийство? Почему не разрушить эту бессмысленную вещь? Зачем быть так озабоченным, обремененным, в таком беспокойстве и тревоге ради того, что бессмысленно? Это логическое заключение.

Если вы смотрите в будущее, вы придете к пониманию того, что смысла нет. Но если вы действительно хотите смысла, тогда Путь в том, чтобы посмотреть в зерно, а зерно есть здесь и сейчас. Но вам нравится смотреть в будущее — это легче. Смотреть в зерно трудно.

В этом вся садхана, в этом все напряженное усилие: смотреть в зерно, потому что если вы хотите смотреть в зерно, вам понадобится другое качество видения. Вам будет нужен третий глаз, потому что эти обычные глаза могут смотреть только на оболочку. Но невидимое, тайное скрыто за ней, и эти глаза не могут пойти глубже — они не могут пойти так глубоко.

Необходимо другое качество глаз, которое может проникнуть и посмотреть прямо сейчас в то, что несет в себе зерно. Если вы смотрите наружу, вы не можете проникнуть, ибо ваши глаза встретят тела, оболочки зерен. Если вы действительно хотите посмотреть в зерно, смотрите внутрь, ибо тогда оболочка больше не проблема — внутри вы тоже зерна.

Вы принадлежите этому существованию, вы вышли из него. Это существование отпечаталось в вас, существование старается реализовать через вас некоторую судьбу. Смотрите внутрь, ибо тогда оболочка больше не проблема. Вам не надо проникать через оболочку — вы уже внутри.

Это то, что есть медитация: смотреть внутрь зерна, внутрь себя.

Там цветет смысл: он расцветает немедленно. Он всегда там был, ему нужно только ваше внимание. Вы пренебрегли им или были безразличны к нему. Вы были заняты, поглощены внешними вещами — и вы стояли спиной к самим себе. А смысл ждет, цель всей жизни остается скрытой и благословение просто продолжает ждать и ждать, пока вы повернетесь.

Христианское слово «обращение» обозначает поворот. Оно не означает сделать индуиста христианином или мусульманина христианином, оно означает заставить сознание повернуться внутрь.

Возвратиться к корню — это найти смысл, но гнаться за внешними проявлениями — это упустить источник,

Вовне есть только внешние проявления. Вы не можете познать, что есть внешнее, а через чувства вы можете коснуться только внешнего проявления. Я не могу видеть вас. Я могу видеть только ваше тело — даже не все тело, а только поверхность, только поверхность кожи видна. Я не знаю, есть вы там или нет. Возможно, вы просто автомат, робот. Кто знает?

Сейчас более, чем прежде, возможен робот: робот может быть сделан. И если там робот, вы не можете судить снаружи, ибо он будет моргать глазами. Он даже ответит, если вы его поприветствуете. Он скажет:

«Привет, как ты?» Как вы узнаете, что он не робот? На поверхности он точно такой, как любой человек — нет разницы.

Он говорит, и он будет говорить интеллигентно — иногда даже более, чем интеллигентно — ведь он полностью напичкан всем этим. Его информация точна, он много знает — он может знать больше, чем вы. Говорят, что один маленький компьютер может знать столько же, сколько могут узнать пятьсот ученых за пятьсот жизней. Робот может содержать внутри компьютер; питание, конечно, от батарей. Вы спрашиваете, а он отвечает, и его ответы не так шатки, как ваши. Он никогда не будет дураком — он всегда будет мудрым человеком.

Как рассудить, кто внутри? Вы не можете проникнуть. Вы можете только ходить вокруг да около. Вы можете коснуться поверхности. Только в себе вы можете идти внутрь, только там вы можете быть уверены в сознательности — больше нигде. Весь этот мир может быть просто сном. Кто знает? Я могу грезить, что вы сидите здесь и я говорю с вами. Вам может сниться, что вы сидите здесь и слушаете меня. Имеете ли вы какой-нибудь критерий, чтобы доказать, что это не сон? Способа нет.

До сегодняшнего дня никто не смог доказать, что это не сон, потому что во сне вещи тоже кажутся реальными. Даже более реальными, чем когда вы проснулись, ибо в бодрствовании в разум иногда закрадывается сомнение, реально все это или нет. Но во сне сомнение никогда не закрадывается в разум: во сне вы всегда принимаете все так, как если бы оно было реальным.

О Чжуан-цзы говорят, что однажды утром он начал рыдать и плакать. Его ученики собрались и спросили: «Мастер, что ты делаешь? Что с тобой случилось?»

Он ответил: «Я в затруднении. Мне приснилось, что я был бабочкой».

Ученики сказали: «Зачем же так переживать? Каждому может присниться, что он кем-то был. Что в этом плохого?»

Чжуан-цзы сказал: «Проблема не в этом. Теперь я озабочен, теперь возможно сомнение, и сейчас я не знаю, как прийти к заключению. Ночью Чжуан-цзы снилось, что он стал бабочкой. Теперь пришло сомнение. Теперь может быть так, что бабочке снится, что она стала Чжуан-цзы».

Кто решит и как? Если Чжуан-цзы может стать во сне бабочкой, тогда почему не наоборот? Может быть, бабочке, сидящей на цветке, снится, что она стала Буддой.

Нет проблемы. Вещь проста. Чжуан-цзы поднял прекрасную и основную проблему: как вы можете быть уверены во внешнем, что оно не сон? Было много философий, которые пытались доказать, что весь мир — это ;он. Никто не верит в эти философии, но никто не смог и опровергнуть их.

На Западе Беркли доказал, что все существование — это сон. Никто не верит ему, даже он сам реально не верит в это, ибо вся его жизнь показывает, что он не верит, будто это сон. Если вы оскорбите его, он рассердится. Если вы кинете в него камень, он попытается уклониться. Если вы ударите его, он побежит к врачу, потому что у него потечет кровь.

Вот как доктор Джонсон пытался опровергнуть теорию Беркли. Они были друзьями и гуляли однажды, когда Беркли сказал: «Теперь я доказал, что вся жизнь — это сон, и я чувствую, что никто не сможет это опровергнуть».

Доктор Джонсон наклонился, взял камень и бросил его на ногу Беркли. Тот закричал. Доктор Джонсон сказал: «Этот камень реален».

Беркли засмеялся и ответил: «Это не опровергает мою философию, потому что мой крик — это, возможно, только сон, который тебе снится. Как ты можешь доказать, что эта кровь, которая течет из моей ноги, реальна и не сон?»

Потому что и во сне кровь будет течь из вас, если вас ударить. И вы кричали во сне много раз. Когда вам снился кошмар, вы потели во сне и дрожали, ваш пульс убыстрялся и даже если сон был прерван, требовалось несколько минут, чтобы успокоиться. Вы знаете, что сон прерван — вы проснулись и знаете, что это был сон, но сердце все еще трепещет, и страх все еще длится, и на лбу выступил пот. Это может происходить во сне — нет способа это опровергнуть. Извне самое большее, что мы можем сказать, что это внешние проявления. Вещь сама по себе не может быть познана таким образом.

Есть только одна реальность, относительно которой вы можете быть абсолютно уверены, и эта реальность — внутри. Вы можете идти внутрь. Вы можете быть уверены только в себе — больше ни в чем. Но однажды вы проникаетесь этой уверенностью, что вы есть...

Помните: даже во сне вы есть; вы можете стать бабочкой, но вы есть. Даже для того, чтобы существовал сон, необходимо как минимум ваше существование. Все может быть сном, но не вы, ибо без вас даже сон не может существовать. Сознание необходимо даже для сна.

Вы можете доказать, что все есть сон, но вы не можете доказать, что видящий сон является сном, ибо сновидец должен быть реальным, иначе сон не может существовать. Только одна вещь определена, и это — вы. Только одна вещь абсолютно определенна, и это — ваша реальность внутри. Обращение означает движение от неопределенного мира, мира внешних проявлений, к миру реальности.

Однажды вы познаете эту внутреннюю определенность — и тогда вы устойчивы. Однажды вы познаете, что вы есть — и тогда от этой определенности меняется видение, меняется качество. Тогда вы смотрите на внешний мир, и другой мир раскрывается — этот мир есть Бог.

Когда вы укоренились в определенной реальности, абсолютно определенной, тогда ваш взгляд имеет иное качество — тогда есть вера. Теперь вы можете смотреть — и весь мир изменяется. Тогда там нет внешних проявлений, но есть реальность — то, что есть действительно реальное.

Что это, что действительно реально? Это не эти формы. Формы меняются, но то, что движется через формы — неизменно.

Вы были ребенком, затем юношей, теперь вы стали старыми — форма непрерывно менялась. Каждый момент ваше тело меняется, форма меняется, но если вы смотрите внутрь — вы остались такими же.

Вы были маленькой атомарной клеткой в утробе матери, невидимой невооруженным глазом; затем маленьким ребенком; далее молодым человеком со многими мечтами, а затем разочарованным, унылым, проигравшим стариком. Но если вы смотрите внутрь — все осталось тем же самым. Сознание никогда не меняется.

Если вы посмотрите внутрь, вы будете удивлены: вы не можете ощутить, насколько вы стары, ибо для сознания нет возраста.

Если вы закроете глаза, то не сможете сказать двадцать вам лет или сорок, или шестьдесят, ибо возраст относится к телу, к оболочке. Ваша реальность вне возраста: она никогда не рождалась и не умрет.

Если вы в центре этого вечного, неизменного, недвижимого абсолюта, тогда ваше качество не меняется. Тогда вы можете смотреть, тогда вы стали зеркалом — и в этом зеркале отражается реальность. Но сперва вы должны стать зеркалом. Вы волнуетесь и трясетесь так сильно, что не можете ничего отражать — вы искажаете. Ум искажает реальность. Сознание открывает ее.

Возвратиться к корню — это найти смысл, но гнаться за внешними проявлениями — это упустить источник.

Если вы гоняетесь за внешними проявлениями, вы упускаете источник, ибо внешние проявления находятся снаружи. Иногда вы гоняетесь за благосостоянием, иногда за женщиной или мужчиной, иногда за престижем и властью, но вы продолжаете гоняться за внешними проявлениями. И все это время вы упускаете себя, все это время вы живете во сне.

Если вы упускаете источник, вы упускаете все. Вы можете многого достичь во внешнем мире, но в итоге вы обнаружите, что не достигли ничего. Вы пропустили то, что несет весь смысл.

Умирая, вы, возможно, будете очень богатым человеком, но вы умрете бедным внутри, нищим. Умирая, вы можете быть очень могущественным, вы можете быть великим президентом страны или премьер-

министром, но глубоко внутри вы будете знать, что вы беспомощны. Смерть докажет, что ваша власть была лишь внешним проявлением, ваша власть — это бессилие, беспомощность перед смертью. Только то. что идет за пределы смерти, есть сила, а все остальное бессилие. Вы можете некоторое время верить в это, но это не принесет вам Истину.

Всегда помните, что смерть приходит, и смерть есть критерий: все, что смерть опровергает — опровергнуто; все, что смерть доказывает — доказано. Все, что может выйти за пределы смерти, что могущественнее, чем смерть — это реальность. Реальное не может умереть — нереальное умирает тысячью и одной смертью.

В момент внутреннего просветления происходит уход за пределы внешнего проявления и пустоты.

Только когда происходит внутреннее просветление, когда вы наполнены внутренним светом... Свет есть там, но вы отбрасываете его вовне. Он движется с вашим желанием. Желание — это фокус, а свет продолжает двигаться.

Если вы слишком склонны к благосостоянию, все ваше существо фокусируется на благосостоянии — тогда вы видите только деньги, больше ничего. Даже если вы встречаете человека, вы не видите его — вы видите деньги. Если человек беден, в вашем уме просто не остается следа. Если он богат, то след остается. Если он очень и очень богат, тогда вы запоминаете его, тогда формируется память.

Если вы гонитесь за властью и встречаете Гитлера или Сталина, или Мао, тогда вы встречаетесь с человеком, но человек вторичен — первична его власть. Если Никсон больше не президент, вы не сможете его увидеть: он может пройти рядом, но он больше не человек.

Вы видите все то, чего желаете. Ваше желание — это ваше видение, и ваш свет всегда фокусируется на вашем желании. Когда этот свет поворачивается, обращен, двигается внутрь, тогда наступает просветление, тогда вы наполнены светом. Вы становитесь домом с лампой, вы больше не темны внутри.

В момент внутреннего просветления происходит уход за пределы внешнего проявления и пустоты.

Неожиданно вы идете за пределы внешнего проявления и пустоты. Тогда ничто не внешне и ничто не пусто — все наполнено божественным. Все наполнено, божественное изливается через край; каждое дерево, каждая река, каждый океан — переполнены божественным. Тогда Бог есть везде. Вы можете называть это Истиной или чем вам нравится, но реальное есть везде. Когда вы—реальны, мир реален; когда вы живете в нереальных желаниях, вы создаете мир внешних проявлений. Кто вы, таков и ваш мир.

И есть столько же миров, сколько людей, ибо каждый живет в своем мире, каждый создает свой мир вокруг себя. Это ваша проекция и создание.

Изменения, которые кажутся происходящими в пустом мире,

Мы называем реальными только из-за нашего невежества.

Вы говорите, что кто-то стар, вы называете старость реальной, потому что не знаете, что такое реальность. Иначе никто не молод, и никто не стар, и никто не ребенок. Внутреннее безвозвратно, только внешняя форма меняется.

Моя одежда стара. Назовете ли вы меня старым потому, что стара моя одежда? Моя одежда новая, совершенно новая, только что от портного. Назовете ли вы меня молодым потому, что моя одежда молода? Тело — это не что иное, как одежда. Вы называете кого-то старым, кого-то молодым, а кого-то ребенком из-за тела, из-за формы, которая постоянно меняется. Те, кто постигли, говорят, что реальность недвижима, не движется, не может двигаться. Меняются одежды.

Рамакришна умер. Совсем незадолго до смерти, когда доктор сказал, что он не выздоровеет, жена его — Шарда начала плакать. И вот последние слова Рамакришны. Он сказал: «Не плачь, ибо я не собираюсь умирать. То, что говорят доктора, приложимо лишь к одеждам».

Он умер от рака, но он сказал: «Насколько мне известно, во мне нет рака. Рак относится только к одеждам, поэтому помни: когда доктора скажут, что я мертв, не верь им — верь мне, я буду жить».

И Шарда была единственной вдовой в Индии, во всей ее истории, которая никогда не была вдовой, ибо когда мужья умирают, индийские вдовы должны изменить стиль жизни, самый образ. Они не могут использовать разноцветные одежды, ибо цвет ушел из их жизни. Они не могут использовать украшения, ибо для кого?

Но Шарда продолжала делать то же самое, что и раньше, когда Рамакришна был жив. Люди решили, что она сошла с ума, они пришли и сказали: «Теперь выбрось свои украшения, особенно браслеты. Разбей их! Ты вдова».

А она засмеялась и сказала: «Кому я должна верить — вам или Рамакришне? Ведь он сказал: только одежда умрет, не я. И я была замужем за ним — не за его одеждой. Так должна ли я слушать вас или слушать Рамакришну?»

Она слушала Рамакришну и осталась замужем до самого конца — и она жила в таком экстазе, потому что слушание трансформировало ее. Она осознала тот факт, что тело нереально.

Она продолжала старый образ жизни. Это выглядело ненормально, ведь в этом мире сумасшедших людей, где реальными считаются одежды, некто, ведущий себя таким противоположным образом, должен выглядеть сумасшедшим.

Она стелила постель каждую ночь, она шла в комнату к Рамакришне и говорила: «Парамахансадэва, теперь иди, тебе пора спать»,— а там не было никого. И она готовила еду, пела и так же счастливо, как всегда это делала. Затем она шла и звала Рамакришну: «Иди, Парамахансадэва, твоя еда готова».

Она, должно быть, что-то постигла — это было не один день, это было много лет. Только одно простое завещание Рамакришны — «лишь одежда умрет, не я» — трансформировало ее в святую женщину. Она стала просветленной сама по себе.

Изменения, которые кажутся происходящими в пустом мире,

Мы называем реальными только из-за нашего невежества.

Не ищите Истину, только перестаньте придерживаться мнений.

Это биджа, мантра — очень и очень глубокий завет: Не ищите Истину,

только перестаньте придерживаться мнений.

Как вы можете искать Истину? Вы неверны. Как вы можете искать божественное? Как вы можете искать Истину? Как вы можете искать? Что вы будете делать?

Самое большее — ваш ум сделает трюк; самое большее — вы спроецируете Истину. Вы придумаете Истину, она приснится вам. Вот почему индуисты видят Кришну, когда достигают божественного, а христиане видят Иисуса, когда достигают Истины.

Но Истина не индуистская и не христианская, Истина не Кришна, не Христос. Это формы, одежды. И если одежды все еще приходят, это показывает, что вы наполнены вашими мнениями — христианскими, индуистскими — и вы проецируете.

На корабле были известный святой и известный грешник. Корабль начал тонуть и все стали молиться. Грешник тоже упал на колени и сказал: «Господи! Спаси нас!»

Святой подошел к нему и сказал: «Не так громко. Если он узнает о тебе, что ты тоже здесь, тогда никто из нас не спасется. Тогда мы все утонем. Не так громко!»

Но может ли святой быть святым, если он как-то видит грешника? Может ли святой быть действительно подлинно святым, если он считает, что другой — грешник? Он может быть большим моралистом, но он привязывается к хорошему и все же осуждает других.

Религиозный человек не имеет осуждения — он просто принимает. Религиозный человек очень скромен, как он может сказать: «Я святой, а ты — грешник?» Религиозный человек просто отбрасывает все категории хорошего и плохого.

Сосан говорит:

Не оставайтесь в двойственном состоянии — тщательно избегайте таких занятий. Если есть след этого и того, правильного и неверного — сущность ума будет потеряна в смущении.

Подумайте, вы тоже знаете это из опыта. Если вы думаете слишком много о том, чтобы быть хорошим, что вы сделаете? Плохое останется — вы подавите его. На поверхности вы станете полированным — глубоко внутри будет кипение. На поверхности вы будете святым — грешник будет спрятан глубоко внутри.

И то же самое происходит с грешником: на поверхности он грешник, но глубоко внутри он тоже жаждет святости. Он тоже думает: «Это плохо, я отброшу это». Он тоже старается показать, что он не грешник. Оба остаются разделенными. Разница не в делении — разница только в том, что на поверхности, а не в том, что скрыто.

Святой всегда грезит о грехе: ему снятся все те плохие вещи, которые он подавил. Это странный феномен: если вы посмотрите сны святых, они всегда окажутся грешными, а если посмотрите сны грешников, они всегда покажутся святыми.

Грешникам всегда снится, что они святые, а святым всегда снится, что они становятся грешниками, ибо подавленное приходит в снах, подсознательное раскрывает себя в снах. Но деление остается: если вы разделены, вы не можете припасть к источнику.

Это вроде дерева: есть большое дерево с миллионами веток — и ветви разделены. Если вы цепляетесь за ветви, как вы можете идти к корням? Чем глубже вы идете, тем меньше будет ветвей. Когда вы опускаетесь, множество исчезает, и вы приходите к одному стволу, неразделенному — все ветви в нем, но сам он неразделен. Все выходит из него: множество выходит из одного, но единое остается единым. И вы должны пасть к единому — это корень, источник.

Хотя все двойственности исходят из одного, не будьте привязаны даже к этому одному.

Не делайте из этого теории и не становитесь привязанными к этому, не начинайте бороться, если кто-то отрицает это. Так произошло в Индии.

Есть школа «не-дуализма» — Шанкара и его школа. Он спорит, и борется, и создает доказательства, и рассуждает так: существует только одно — не-дуальное. Если кто-то говорит, что существует двойственное, он готов спорить. А дуалист говорит: «Как может существовать одно? Одно не может существовать, ибо необходимо другое, чтобы существовало одно».

Можете ли вы сделать арифметику из одной цифры? Не нужно десять, но два необходимы. Эйнштейн разработал это: он пытался использовать только две цифры в арифметике — один и два. 1, 2, затем идет 10, 11, 12, затем идет 20. Так это идет и будет идти — нет необходимости в девяти цифрах или десяти, но вы не можете работать только с одной.

Дуалисты говорят, что существование невозможно с одним — даже реке нужно два берега, чтобы течь. Мужчина и женщина необходимы, как два берега, чтобы между ними текла жизнь. Одно будет слишком монотонно: как может жизнь исходить из одного? Одни говорят «два», а те, кто говорит «одно», не-дуалисты, продолжают бороться с дуалистами.

Сосан говорит: «Если вы действительно поняли, что все исходит из одного, тогда не цепляйтесь даже и за это, ибо цепляние показывает, что вы за нечто и против чего-то». Если вы говорите: «Я не-дуалист»,— вы потеряли смысл, ибо если есть только одно, как вы можете быть дуалистом или не-дуалистом? И что вы подразумеваете под не-дуализмом, если нет двойственности? Что такое не-дуализм? Помалкивайте!

Настоящий не-дуалист не может утверждать. Он не может сказать: «Я верю в это»,— ибо тогда подразумевается, что я не верю в то. Тогда созданы два.

Сосан говорит, и он действительно не-дуалист:

Хотя все двойственности исходят из одного,

не будьте привязаны даже к этому одному.

Когда ум существует невозмущенным, на Пути,

ничто в мире не может оскорбить,

а когда вещь не может больше оскорблять,

она перестает существовать прежним способом.

Это очень красиво, постарайтесь запомнить это!

Когда ум существует невозмущенным, на Пути,

ничто в мире не может оскорбить,

а когда вещь не может больше оскорблять,

она перестает существовать прежним способом.

Кто-то оскорбляет вас. Если вы действительно существуете невозмущенным, вас нельзя оскорбить: он может пытаться, но вы не можете быть оскорблены. Он может делать все, чтобы оскорбить, но вы не примите оскорбления, а если вы не принимаете это, он проигрывает.

Случилось так: один психоаналитик гулял утром со своим другом. Человек, который был пациентом психоаналитика, сумасшедший, подбежал и ударил психоаналитика сильно в спину. Психоаналитик зашатался, упал на землю, а человек убежал. Он пришел в себя и снова отправился гулять.

Друг был удивлен. Он сказал: «Ты что, не собираешься ничего делать? Что-то надо сделать это необходимо. Этот человек — сумасшедший».

Психоаналитик ответил «Это его проблема. Этот удар — его проблема, не моя. Почему я должен волноваться?»

Он прав, ибо если кто-то гневается — это его проблема; если он оскорбляет – это его проблема; если он ругается — это его проблема.

Если вы не возмущены — вы не возмущены. Но ведь вы немедленно возмущаетесь а это значит, что его гнев и оскорбление были просто предлогом Вы были готовы, кипели внутри и только ждали некоторого повода, чтобы чтобы поступить по-своему.

Сосан говорит: «Когда ум существует невозмущенным, - а когда вы припадаете к источнику, он не возмущен, на Пути, ничто в мире не может оскорбить, а когда вещь не может больше оскорблять, она перестает существовать прежним способом».

И качество меняется с отношением. Если кто-то оскорбляет вас, это выглядит как оскорбление, потому что вы оскорбляетесь. И если вы не оскорбляетесь, это не будет выглядеть как оскорбление. Как это может выглядеть оскорблением, если вы не оскорбляемы?

Кто-то гневается – вы чувствуете это как гнев, потому что вы возмущены. Если вы не возмущены, вы не можете почувствовать это как гнев. Качество меняется, ибо меняется ваша интерпретация, вы другой. Кто-то ненавидит вас — назовете ли вы это ненавистью? Как вы можете назвать это ненавистью? Старое имя не действенно — старого ума нет. Вы можете даже ощутить сострадание, можете ощутить жалость. Вы можете почувствовать: что случилось с этим человеком? Как сильно он страдает — и без необходимости, бесполезно! Вы можете даже помочь этому человеку выйти из этого, ибо если кто-то гневается, он отравляет свое тело, отравляет собственное существование — он болен. Вы поможете ему выйти из этого. Если у кого-то рак, вы ведь не начинаете с ним бороться? Вы помогаете, вы ухаживаете за ним, вы ведете его в больницу.

Когда вы гневаетесь, у такого человека, как Будда, как Сосан возникает сострадание: в вашем уме — рак, вам нужна большая помощь. И если мир станет немного более просветленным, тогда, кто бы ни разгневался, вся семья и друзья госпитализируют этого человека — ему нужна помощь. Это глупо — бороться с ним и злиться на него. Это абсолютно глупо и абсурдно, ибо он уже болен, и если вы против него, как вы собираетесь ему помогать?

К физической болезни мы имеем сострадание, а к умственной болезни мы не имеем сострадания, ибо если кто-то физически болен, мы не принимаем это как оскорбление для нас. Когда кто-то умственно болен, мы думаем, что он болен умственно из-за нас. Такое отношение существует потому, что вы тоже больны.

Если вы невозмущаемы, все меняется, ибо меняется ваша позиция — вы отличаетесь, весь мир отличается: он перестает существовать прежним способом.

Когда не возникает никаких различающих- мыслей. Старый ум перестает существовать.

Различение — это хорошо, то плохо, это я люблю, то не люблю — это различение есть самое основание вашего ума. Если различие исчезает, ум падает в пропасть — вы достигаете вашего источника. И этот источник несет в себе все смыслы, все экстазы, все благословения.