Послесловие

Послесловие

Смерть – самое страшное таинство, которое когда-либо занимало человеческий дух. Она – результат греха, но также и его причина. Смертность, которую мы носим в себе с самого рождения, определяет путь нашей жизни. Если проследить за своими реакциями, то можно убедиться в том, что все они своим началом имеют проблему смерти. Чувство неуверенности, страх, себялюбие, от которого рождается славолюбие, страсть к стяжательству и сластолюбие, а также многие другие страсти происходят от переживания человеком своей смертности.

Смерть разлучает любимых, разбивает общение и единство семей и возлюбленных, сеет безнадежие и отчаяние. Любовь тесно связана со смертью. Человек любит, чтобы преодолеть стресс и муки смерти, заложенные и ощущаемые в его бытии. Но даже когда человек любит, и тогда он ощущает приближение смерти, которая когда-то все-таки положит конец любви. Кто смотрит на эрос и на любовь вне опыта смерти, тот видит их искаженными, видит их лишь сентиментальными, потому что любовь связана с болью: боль обретения любви и боль из страха ее потери.

Так человек, помышляющий о смерти, выражает истину. Ни одно событие не может быть столь неизбежным и верным, как смерть. Один великий философ-экзистенциалист, Хайдеггер, сказал, что бытие – это «бытие к смерти». Действительно, «быть действительно означает принятие бытия к смерти».

Христианство, эта истинная философия, есть поучение в смерти. Святые правильно относились к этой большой проблеме, мучающей человека. Подвижники пустыни были настоящими исследователями смерти. Но это исследование проходило при жизни в благодати Божией, которая расточает не уныние и отчаяние, но свободу, облегчение, любовь, надежду, исход за тесные рамки чувств и чувственных вещей. Поэтому они были настоящими людьми и в подлинном смысле людьми общества.

Святые отцы придавали огромное значение памяти смертной. Они считали ее самым действенным средством для приобретения страха Божия, от которого рождается покаяние. Поэтому они похваляют того, кто помнит о своем исходе из этой жизни. «Блажен, поминающий исход свой из этой жизни»[380]. Постоянная память о смерти есть «благой педагог как тела, так и души»[381]. Мысль о смерти, которую приводит себе на память христианин, приносит спасительную печаль[382]. Ясная память о смерти содержит в себе множество добродетелей. Помнящий о смерти совершает много добродетелей. Память смертная становится «родительницей скорби, побуждением воздержания от всего, напоминанием геенны, матерью молитвы и слез, охранением сердца, беспристрастностью к земле, очищением от сердца страстных помыслов, содержащей многие Господни заповеди»[383].

Так, святые отцы уверены, что благодаря поучению в памяти смертной можно достичь спасения. Как голодному невозможно не помнить о хлебе, так и стремящемуся ко спасению невозможно «не помнить об исходе и Суде»[384].

Совет отцов заключается в том, чтобы иметь непрерывную память о смерти, которая сопровождала бы нас и во сне, и в бодрствовании. «Пусть память Божия засыпает и встает с тобою»[385]. Они побуждают нас помнить о смерти: «И будем всегда помнить о смерти»[386].

Конечно, память эта имеет тесную связь с тем, что последует за смертью. Речь вовсе не о том чувстве, что наступит время, когда мы все умрем, а о сознании того, что этот момент смерти определит наше вечное будущее. Речь вовсе не о том, что смерть лишит нас настоящей жизни и разлучит нас с дорогими для нас людьми. Так думают и ощущают смерть плотолюбивые, плотские люди. Мы говорим о знании того, что за смертью последует Суд, от которого зависит наша будущая жизнь. Вот что страшно.

Память смертная может иметь два образа, как мы видим из трудов святых отцов.

Первый образ – это рассудочная мысль о том, что наступает конец биологической жизни, а за ним последует Суд. Важна и эта мысль, ибо она избавляет человека от привязанности к земному, освобождает его от рабства материи и чувственным предметам.

Второй образ – это благодатная память, или, лучше сказать, бытийная память о смерти. Это великое духовное дарование, которое, с одной стороны – плод прикосновения Бога, с другой стороны – страшная сила, подталкивающая человека к пламенной молитве, к неудержимому плачу, к непрестанному подвигу хранения заповедей Христовых для преображения всего внутреннего мира.

Один приснопамятный старец дал очень искусное описание этого образа памяти смертной, который является великим и особым духовным даром Божиим. Для мира непонятно, как это происходит. Но подвижник, вдохновленный божественной благодатью, видит свое внутреннее запустение, вечное забвение, отсутствие смысла жизни. Он видит смерть в себе и вокруг себя. Всех людей он ощущает смертными, вся тварь умирает вместе с ним. В этом состоянии возникает пламенная молитва к безначальному и бессмертному Богу. Вместе с тем он переживает болезненное искание живого Бога.

Не нужно думать, что такое переживание смерти есть ужас, убивающий дух человека, или что такая память о смерти лишает человека необходимых жизненных сил для продолжения жизни. Может произойти и такое, если опыт памяти смертной лишен благодати Божией. Но если смотреть на смерть духовным взором, то есть с надеждой и упованием на Бога, то человек оживает. Мощные энергии входят в его психосоматический состав, растет упование будущей жизни и преодоления смерти. В человеке создаются благоприятные условия для развития бесстрастия. Он становится более ответственным за свои поступки, более социальным человеком. Такой человек становится настоящим, подлинным человеком. И мы очень хорошо знаем, что сегодня наше общество страдает от недостатка таких людей.

Христиане живут в определенном месте и в определенное время, но «принадлежат иному веку, суть сыны Адама небесного, новое рождение, чада Духа Святого, светоносные братья Христовы, подобные Отцу своему – духовному и светоносному Адаму. Из того они града, из того рода, той причастны силы». И потому, имея Господа с собою, во время своего исхода, «с великой радостью восходят они к горним, и сущие с Господом принимают их, уготовав для них там обители, сады, всесветлые и многоценные одежды»[387].

Наше подлинное Отечество – Небо. Поэтому христиане побеждают смерть силою Христа, победившего прежде, и окрыляются надеждой, потому что из временного места, из изгнания они идут к настоящей родине.

Так во Христе происходит преодоление смерти. Соединившиеся со Христом не боятся смерти, но считают ее переходом в жизнь. Это мы видим на примерах тысяч и тысяч святых, мучеников, как монахов, так и состоявших в браке, отошедших ко Христу с радостью и надеждой.

Показательна кончина святой Горгонии, сестры святителя Григория Богослова, как описал ее сам святитель в своем надгробном слове сестре. Она жаждала своего разрешения (смерти) по причине великого дерзновения, которое она имела к Призывавшему ее. В ее сердце возросла любовь к Желанному, «приложусь к Желанному».

Она была извещена о дне своего успения, как говорит святитель Григорий, и когда настал назначенный день, она приготовилась к смерти и к отшествию, «и она исполняет закон, возлегши на ложе». Когда она поняла, что приближается час исхода ее души из тела, она легла на кровать и стала ждать смерти. Она почила, прежде дав советы своему мужу, детям и друзьям, поговорив о том, что происходит на небе, и соделав этот последний день «днем праздника». День исхода ее души стал для нее праздником. И святитель Григорий Богослов, повествуя о ее смерти, говорит, что его сестра «разрешается» или, лучше сказать, «принимается, отлетает, переселяется и немногим предваряет тело».

В конце своей эпитафии святитель Григорий приводит нам одну мелкую подробность, которая, однако, играет значительную роль в вопросе преодоления смерти.

В комнате, где находилась святая Горгония, когда приближался час ухода ее из сего мира, стояла «глубокая тишина, и смерть имела вид какого-то священного торжества». Он прекрасно описывает час смерти. Священное торжество. Святая что-то шептала. Отец подошел к ней, чтобы услышать, что же она говорит. Она пела последование погребения. «Ею были произносимы псалмопения, именно слова исходного псалма». Само ее успение, как говорит святитель Григорий, было «свидетельством о дерзновении», которым сопровождался ее исход[388].

Так уходят из мира святые, имеющие дерзновение к Богу. Они уходят с надеждой на воскресение, в уверенности, что встретят возлюбленного Жениха. Час смерти скрывает некое таинство, поэтому велико напряжение в тот час. Ему присущи смешанные чувства: покаяние, молитва, страх, надежда, ожидание встречи. Поэтому должен молиться не только тот, кто умирает, но и те, кто находится вокруг, должны сопровождать его своими молитвами. Этот священный час мы должны воспринимать в священном трепете и духовном одушевлении.

Я удостоился присутствовать при смерти одного святого человека – моего приснопамятного старца Каллиника, митрополита Эдесского. Вся его жизнь была подготовкой к смерти. Он всегда помнил о ней и постоянно был занят этим предстоящим событием. Он сохранял напряженную память о смерти, что подтверждалось множеством случаев.

С того самого дня, когда проявилась его болезнь, и до самого момента смерти, на протяжении около 7 месяцев, я видел подготовку к смерти и саму смерть святого человека. Если провести аналогию, то на протяжении семи месяцев он пребывал в Гефсиманском саду. Он постоянно молился, предваряя встречу с небесным Судией. Он жил в духовном напряжении, постоянном трезвении и непрестанной молитве. Он оказывал полное послушание воле Божией. Он сподобился получить различные откровения. Все это я описал в книге, которую издал для того, чтобы почтить его память. Самое главное – я видел, как переходят в иную жизнь воины Христовы. Я увидел славное успение одного чистого и святого человека. Я пережил на личном опыте, что значит «преодоление смерти».

Отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе (Откр. 14, 13).

Блаженны жившие с памятью о смерти. Блаженны, кто ощущал сердечную теплоту и любовь к Жениху Христу. Блаженны, кто подлинно узнал, что они – люди «иного века», иной родины, иного государства. Блаженны привлеченные Любимым и Любящим. Блаженны преодолевшие смерть еще в этой жизни. Блаженны почившие в надежде воскресения. Блаженны ушедшие из мира с исповеданием: «Чаю воскресения мертвых». Блаженны, кто может повторить псаломские слова: В мире вкупе усну и почию (Пс. 4, 9). Блаженны пожившие мертвыми для греха и воскресшие для иной жизни. Блаженны исходящие из сего мира с уверенностью, что идут они к отцам, к народу Божию.

Отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе (Откр. 14, 13).

Ублажаю тех, кто познал силу жизни. Я испытываю ностальгию по той памяти смертной, в которой они пребывали, и испытываю умиление перед их сердечным устремлением к Небу. И я прошу их молитв, чтобы это устремление коснулось и меня, чтобы я почил в мире и покаянии. Это мое самое большое желание.

Один приснопамятный архимандрит в составленную им молитву среди прочих прошений включил и следующие. Первое прошение заключается в том, чтобы Бог продлил дни его жизни, доколе он не принесет Ему истинного покаяния. Второе прошение заключается в том, чтобы, когда Бог решит забрать его, узнать ему о своей кончине, дабы подготовиться к встрече с Ним.

Эти два прошения – мои самые любимые.

Я прошу читателя, чтобы он помолился обо мне Богу об исполнении этих прошений.

Пусть наша молитва будет непрестанной:

«Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати, у Господа просим».

«Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны и добраго ответа на страшней судищи Христове просим».

Пусть огненной будет молитва:

«Подай, Господи».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.