Кровь в действии, или куда ж от вас денешься, Иосиф Виссарионович…
Кровь в действии, или куда ж от вас денешься, Иосиф Виссарионович…
О зомбировании в тексте упоминалось ранее уже неоднократно. Слово «зомбирование» в советские времена не употреблялось. Официальная пропаганда в приватных, как тогда говорилось «кухонных» разговорах называлась чаще всего просто «оболваниванием».
Что ж, это, возможно, даже и несколько более точно передает смысл самого того процесса, о котором идет здесь речь. То есть — ежедневного методического воздействие на сознание (а также и подсознание) советских людей.
Телевизоров при Сталине еще не было — но были газеты, причем члены партии в официальном порядке выписывали каждый год газету «Правда» и журнал «Коммунист», комсомольцы же — «Комсомольскую правду» в комплекте с местными изданиями типа «Комсомольца Дона», например.
Даже пионеры должны были регулярно читать «Пионерскую правду». Так было и в 50-х, и в 60-х, и даже в 70-х годах прошлого века.
Преемники Сталина, как уже упоминалось, прекрасно усвоили и взяли на вооружение его методы, невзирая ни на какие «разоблачения культа».
А при Сталине главную, пожалуй, роль играло радио. Только это были отнюдь не современные радиоприемники, на которых можно легко переключать каналы и слушать ту программу, которую захочется — хоть из-за рубежа. О, в то время о таком и подумать-то считалось великой крамолой. Да что там — тогда вообще все радиоприемники были на строгом учете. И, разумеется, все зарубежные радиостанции усердно глушились, а слушание «вражеской пропаганды» вело проторенным путем прямо в «органы». То бишь НКВД, ГПУ и иже с ними.
Но в каждой квартире при этом висел репродуктор (его в народе называли «тарелка»), который с утра до вечера вещал. День неизменно начинался с гимна Советского Союза, а далее следовала весьма даже разнообразная программа: классическая музыка, художественное чтение, эстрадные песни, научно-популярные передачи, радио-спектакли, спортивные репортажи с футбольных и прочих матчей, а также очерки о Героях Труда.
И нужно признать, что во всем этом было немало интересного, познавательного, расширяющего культурный кругозор. Однако все это было подано под вполне определенным углом. Красной нитью проходили через все постоянные напоминания о «враждебном» капиталистическом окружении, о вдохновенном труде на благо Родины, о советском патриотизме, — и, само собой разумеется, — о великой роли партии и лично товарища Сталина в достижении грандиозных успехов. А таковые отмечались во всем без исключения — в любых областях науки, спорте, «народном хозяйстве» и на фронте «культуры социалистического реализма».
Много говорилось также о нищете трудящихся за границей, об угнетении негров в США и так далее — с одной стороны, и о ежегодных богатых урожаях и ежедневном росте благосостояния все тех же трудящихся в СССР.
Это была практически сплошная ложь (ну, разве что неграм в те годы приходилось в Америке и впрямь не сладко) — ложь настолько очевидная, привычная, что уже не вызывала никаких эмоций. Хотя негров было, конечно, жаль…
И «волчьи законы» капитализма вызывали искреннее осуждение в массах. Что понятно — ведь много приятнее думать, что «человек человеку — друг, товарищ и брат», нежели «человек человеку — волк» (хотя последнее и было гораздо ближе к истине). Да, вот «у них» миром правят деньги (которых у трудящихся нет!), а «у нас» бесплатное образование, бесплатная медицина, бесплатные спортивные секции и музыкальные школы.
Постоянно оседала в массовом сознании пропаганда советского образа жизни, вперемешку с дезинформацией о Западе, хотя все видели вокруг себя и другое… но говорить об этом было нельзя — разве что с самыми близкими друзьями, на кухне, за рюмочкой… но и то — с опаской.
Ложь и правда перемешивались так, что трудно было их разделить — да и что, собственно, толку? Все равно ведь не было возможности разобраться в пресловутых вечных вопросах — «кто виноват?» и «что делать?». Так что лучше уж, пожалуй, и не думать вовсе…
И старались не думать.
Просто жили день за днем почти по армейским законам: указания и директивы нужно было просто выполнять, а никак не обсуждать. Были, безусловно, и такие, что «обсуждали» — вот только судьба их в те времена хорошо известна…
Вот в этом-то и заключался поистине феноменальный успех сталинской пропаганды: отучить народ мыслить и добиться притом от него совершенно беспрекословного подчинения. То есть Абсолютная Власть даже над мыслями, программирование мировоззрения, и не на уровне рекламы, а на вполне определенном политическом фундаменте.
Политические лозунги висели повсюду: на стенах домов, в государственных учреждениях, в школах, просто на улицах, и они с детства вдалбливались, как таблица умножения — раз и навсегда, и они не требовали каких-то там размышлений. Например: «Искусство — народу!». А у кого нужно отобрать это самое искусство, чтобы отдать его народу? — такого вопроса не было. Или — «вперед, к победе коммунистического труда!» О чем же тут думать, спрашивается? Вперед — и с песнями!
«Искусство должно быть свободным». А на самом деле оно-тор как раз в советскую эпоху и стало совершенно подневольным.
«Партийность», упомянутая Лениным в период подготовки революции (и упомянутая первоначально, нужно признать, в довольно узком смысле), стала не просто обязательным условием, но прямым критерием ценности любого художественного произведения при Сталине, и теперь уж — в весьма, весьма широком смысле. Слово «партийность» подразумевало пропаганду коммунистических идей уже не в марксовском, но в сталинском понимании. А у Сталина вообще-то идей практически не было — кроме идеи Абсолютной Власти, разумеется.
Так выхолащивалось мышление, чтобы люди ощущали себя «колесиками» и «винтиками» единого механизма — что, кстати, напрямую и декларировалось. Известное определение Сталиным писателей, как «инженеров человеческих душ» явно связано с представлением о людях, именно как о колесиках и винтиках. Своего рода автоматическое устройство, не более того…
Можно было после смерти Сталина «разоблачать культ личности», можно было убрать его портреты и статуи, можно было выволакивать из архивов полуправду о его деяниях, но нельзя было уничтожить такие трагические последствия этих деяний, как утраченную способность мыслить и полную атрофию чувства свободы в личностном аспекте и в массовом масштабе.
Вот почему и «перестройка» так и не сумела перестроить главное — сознание народных масс.
А ведь как раз отсюда-то во многом и проистекает большинство самых насущных проблем сегодняшнего дня: засилие коррупции, упадок культуры, безыдейность и практически полная бездуховность огромной части молодого поколения, потребительское отношение к жизни, снижение качества образования, «утечка мозгов» за границу и так далее… еще очень долго можно продолжать, согласитесь.
Но, кстати — не потому ли также в таком глубоком кризисе нынче наша литература? Фэнтези, детективы (при этом почему-то в большинстве своем — так называемые «дамские», мистика, «любовные романы», отдельные экскурсы в не столь давнее советское партийно-комсомольское прошлое (например, Ю. Поляков — «Замыслил я побег», Гандлевский «НРЗБ»), новые аспекты в теме великой отечественной войны (последний роман Виктора Астафьева)… вот, пожалуй, и все.
А где же попытки осмысления нашей сегодняшней действительности, где проблемы, рождающиеся каждый год, если не каждый месяц, при поистине бешеном темпе современной жизни? Кто-то из писателей об этом думает? Или «думать» и для них — непосильный труд, да и не слишком важная задача?
Может быть, «лицом к лицу лица не увидать», как сказал Есенин? Но ведь классики-то умели… В XIX веке и Гоголь, и Тургенев, и Чехов видели то, что лишь значительно позднее стало осмысливаться историками и социологами.
Но это уже как бы другая тема. Хотя…
Прекрасно известно, что прошлое, настоящее и будущее находятся в неразрывной связи. Наше настоящее неизменно вытекает из нашего прошлого — это всем аксиомам аксиома. Без знания прошлого молодежь попросту не сможет построить достойное будущее. Еще А. С. Пушкин говорил, что народ, не знающий своего прошлого, не имеет и будущего. А в нашем прошлом есть не только героические, но и позорные страницы, «вычеркивать» которые ни в коем случае нельзя (а такие попытки довольно часто и с завидным постоянством предпринимаются самыми разными людьми; пусть цели их различны — все равно сие недопустимо).
И так уже прозвучала воистину печальная фраза о том, что «Россия — это страна с непредсказуемым прошлым». Мы столько раз переписывали свою историю, что потомкам предстоит еще нелегкий труд восстановить хотя бы максимально приближенную к истине ее версию.
А кстати — не Иосиф ли Виссарионович и положил начало процессу переосмысления истории в выгодном для себя или просто нужным на данный конкретный момент аспекте?
И, если вернуться к нашему времени, то не связано ли с этой мыслительной импотенцией столь буйное размножение ясновидящих, экстрасенсов, предсказателей судьбы и исправителей кармы, либо просто колдунов и гадалок, которое мы вот который уж год наблюдаем вокруг?
Почему сегодня весь народ столь яростно принялся искать ответы на самые насущные вопросы в астрологии, эзотерике, магии?
Белая магия… черная магия… красная магия…
Быть может, Красной магией можно метафорически обозначить сталинское обезличивание человека и, выражаясь уже языком дня сегодняшнего, превращение его в чрезвычайно удобный для любого рода зомбирования объект?
Ведь живут сейчас разновозрастные поколения — как и в любую эпоху, и на каждом из них по своему отразилось наше прошлое.
Старики охают, оказавшись за чертой бедности и утратив социальный статус. Они жалеют о советских временах, о былой «стабильности», когда колбаса стоила строго два восемьдесят, а уж макароны — и вовсе копейки, и вообще прожить на пенсию было очень даже можно. На какую пенсию? Ведь были пенсии и по сорок рублей. Но все равно — прожить можно, и лекарства были дешевые. Они, старики, в массе своей не умеют думать о сложных социальных явлениях… Но только не по глупости, а потому, что раньше ведь и не надо было думать. То есть вообще думать было не нужно.
«Средние» поколения (имеется в виду возраст 40–50 лет) разбрелись по разным дорогам: кто-то нашел нового идола в виде пресловутого «золотого тельца», а кто-то выживает по мере способностей, тоскуя в душе все о той же приснопамятной прошлой стабильности.
В советские времена инженеры, врачи, учителя получали одинаковую зарплату, в зависимости от стажа, очень скромную, но зато — каждый месяц в срок, и не было страха, что завтра ты окажешься без работы.
Да, поистине нужно осознать, что такое есть реальность дня сегодняшнего, чтобы отыскать свое место в ней. Но для этого необходимо думать, мыслить, осваивать то безбрежное информационное море, которое вдруг нежданно-негаданно открылось теперь нам всем. Только это ведь — все то же осмысление, а когда с самого детства привыкли жить по директивам свыше…
Молодые поколения растут не под небом, а в семьях, школах, во всем том, что вбирает в себя понятии социума, и вот оказывается, что их мало того, что не вооружили никакими жизненными ориентирами, но еще и совершенно не учат думать. Потребности, само собой, есть, для удовлетворения их нужны деньги — вот и вся нехитрая ситуация (она же — жизненная программа).
А вот как добывать деньги — это вопрос, который решается стихийно и зачастую чисто криминальными методами. Это не что иное, как поиски пути на ощупь.
И все эти разновозрастные поколения лишены сегодня моральной опоры, потому что религиозность чаще всего ограничивается ношением нательного креста, нравственные принципы отсутствуют как таковые, культура и кругозор на таком низком уровне, что и сказать-то стыдно.
А ведь нужно искать хоть где-то опору, защиту, помощь, никуда не деться и от присущей любому человеческому существу потребности самоутверждения.
Кто в молодом поколении и всех последующих должен думать? Думать… может, подсознательно во всех высоких инстанциях мечтают о новых директивах, еще «свыше»?
А народ, оставшийся без директив, погруженный в поиски хлеба насущного, ищет утешение в серийных мелодрамах, указаний, что будет дальше — в нумерологии, псевдоэзотерических сочинениях на тему «как стать счастливым», в астрологических прогнозах и прозрениях мнимых ясновидящих, и еще — в магических либо оккультных науках теперь ищут ответ на самые важные вопросы.
Объясняется ли это элементарной культурной безграмотностью — или, может быть, и в самом деле передался через кровь опыт предков. Как, скажем, склонность человека к идолопоклонничеству и самым диким формам оккультизма. Ведь и его отчасти использовал Сталин для создания собственного культа.
Так оно или иначе — но данная точка зрения имеет полное право на существование, что, надеемся, было достаточно показано в данной книге.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.