Приветственные слова прощания

Приветственные слова прощания

Дверь была отперта.

«Наверное, чтобы я звонком не разбудил Николая Яковлевича», — решил Кирсанов, осторожно проходя в знакомый ему коридор, уставленный книжными полками. Свет был включён во всей квартире.

— Наташ, — шёпотом позвал Алексей. — Ты где?

Она вышла ему навстречу из профессорского кабинета. Алексей протянул руки. Больше всего в ту минуту ему хотелось обнять её. Никогда его не охватывало так сильно желание прижать женщину к своей груди. Неудержимая нежность захлестнула Кирсанова.

— Можешь говорить громко, никого не разбудишь, — Наташины глаза растерянно блуждали по стенам. — Папа умер.

— Что?

— Папа умер.

— Когда? Как?

Она слабо пожала плечами.

— Он оставил письмо.

— Николай Яковлевич умер? — переспросил Кирсанов. — Где он?

— В кабинете. Так и сидит за столом. Такое странное письмо. Так пишут, когда уходят из жизни сознательно…

— Письмо?

— Он знал, что сегодня умрёт. Я чувствую, что он закончил письмо и сразу умер. Как так может быть, Алёша? Он написал, что ты кое-что знаешь… Ты должен объяснить мне… Я не всё поняла…

— Где письмо? Покажи!

Кирсанов решительно прошёл в кабинет. Николай Яковлевич сидел в той же позе, как его обнаружила Наташа.

— Вот письмо, — сказала девушка и протянула Алексею лист бумаги.

— Девочка моя, — начал читать вслух Алексей, — я не осмеливаюсь сейчас назвать тебя дочерью, так как на самом деле я тебе не отец. Твой настоящий отец умер давно. Врачи назвали это клинической смертью и были уверены, что к жизни вернулся Николай Яковлевич. В действительности вернулся я. Впрочем, об этом тебе подробно расскажет твой Кирсанов. В данный момент я больше имею оснований назвать тебя мамой. Ты спросишь, почему? Отвечу: я вернусь в жизнь твоим ребёнком. Я уже живу в тебе. Я уже начал собираться в плод, который разрушит однажды привычный ритм вашего существования громким криком и принесёт вам много бессонных ночей. Но когда он вырастет, ты не пытайся рассказывать ему обо мне, не пытайся пробудить в нём память прошлых жизней, потому что этой памяти он будет лишён… Когда-то я тоже был обыкновенным человеком, но я уже совсем не помню себя такого, хотя это, я уверен, было самое счастливое для меня время на Земле. В моей непрерывной памяти есть только тот я, который прозван Нарушителем, то есть человек, в продолжение нескольких тысячелетий кочевавший из одного чужого тела в другое. Мне приходилось пользоваться чужими телами, чтобы сохранять собственную память. Я обладел обширными знаниями, но мне было мало этого. Меня одолевала жажда абсолютного знания. Я мечтал подняться до высот Бога!.. И вот теперь всё изменилось во мне, исчезло желание знать что-либо заранее, управлять людьми, выстраивать события. Я ничего не менял в себе. Всё изменилось само, как только я соприкоснулся с Абсолютом… Нелегко объяснить тебе это в двух словах, а на пространную речь у меня уже не осталось времени. Да, жизнь расписана вперёд на века, даже тысячелетия, но человек (крохотная точка на бесконечной линии) не должен знать о предначертанном ему пути. Человек должен жить, а не смотреть на жизнь, как на бегущее перед ним изображение кинофильма… Мне известно всё — нет, почти всё — о людях. От меня не скрыты тайны твоей жизни, но я ничего не скажу тебе о будущем. Это — лишнее… Я долго и упорно боролся за право получить абсолютное знание, кропотливо выстраивал коридоры событий, подталкивал людей к совершению поступков, так нужных мне, чтобы из них соткался наконец необходимый узор информации. Последней ступенькой на этом пути была твоя встреча с Алексеем. Я без труда устроил ваше знакомство и даже сумел сделать так, что вы теперь ждёте ребёнка. Ваша последняя размолвка — заключительный узел многих предыдущих воплощений, который предстояло развязать, но который вы могли оставить нетронутым и тем самым свести на нет все мои усилия. Вы справились с поставленной задачей. Во время моей беседы с Алексеем я увидел, что он внутренне принял ребёнка и тебя. Он ещё сам не знал этого, вы ещё не успели поговорить после ссоры, но всё уже решилось, как только ты простила его. Акт прощения обладает величайшей магической силой… И тогда произошло то, чего я ждал тысячелетия. Коридоры сконструированных событий сплелись в долгожданный магический узор, с помощью которого открылось пространство и Закон впустил меня в мир Абсолюта! Но торжествовал я лишь доли секунды. Нет ничего более мимолётного, чем торжество человеческого разума… Абсолютное знание, которым я овладел, открыло мне, что человек с таким знанием перестаёт быть человеком. Он перестаёт жить, потому что жизнь становится ненужной. Смысл бытия, его красота, его вкус, суть его заключаются в постоянном соприкосновении с новым, абсолютное же знание убивает новизну, её непредсказуемость. Я ждал этого откровения неизмеримо долго. Для тебя это лишь слова, возможно, даже не очень понятные, а для меня — многие века упорного труда…И вот я возвращаюсь в лоно Закона. Я решил это окончательно. Я ухожу, но скоро мы встретимся. Только вернусь я обыкновенным человеком, а не членом Тайной Коллегии Жрецов. И я заранее радуюсь этому, как не радовался ничему за последние несколько тысяч лет… Знаю, ты хочешь спросить, как сложится твоя жизнь, и будешь некоторое время сердиться на меня за то, что я не открыл перед тобой карты твоего будущего. Но уверяю тебя, что никто ещё не был по-настоящему счастлив, услышав предсказание, пусть даже самое благоприятное. Жизнь имеет свой неповторимый вкус, который складывается из наших ежесекундных ощущений. Мечтай, ожидай, добивайся, пользуйся каждым мгновением твоего существования, исчерпывай его до конца. Ничего другого не могу сказать тебе. А твоё будущее… Что ж, у тебя всё будет так, как должно быть. В жизни не бывает иначе.

Алексей опустил руку с письмом. В комнате повисла тишина. Отчётливо слышалось тиканье старенького будильника.

— Ты знаешь, — проговорила Наташа, — я смотрю на него, сидящего за столом, и не чувствую, что он умер. Он рядом, я ощущаю его присутствие. Жизнь не оборвалась, не кончилась.

— Жизнь никогда не кончается.

Небо за окном медленно окрашивалось красками нового дня. Тиканье будильника внезапно прекратилось. Алексей с подозрением оглядел кабинет и остановил взгляд на неподвижной фигуре профессора. В позе старика было что-то ненастоящее, что-то нарочитое. Казалось, что Николай Яковлевич сейчас встанет, лукаво засмеётся и погрозит своим узловатым пальцем.

— Жизнь никогда не кончается, — повторил Алексей. — Жаль, что мы не умеем понять этого до конца.

В этот момент снова раздалось тиканье часов…

Январь 2000 — январь 2002

Март 2004

Данный текст является ознакомительным фрагментом.