Практики приобретения бесстрашия – вызов демоническим существам

Практики приобретения бесстрашия – вызов демоническим существам

Едва ли какая-нибудь страна может сравниться с Тибетом в богатстве, разнообразии и красочности народных сказаний о привидениях и демонах. Если принимать народные поверья, придешь к выводу, что злых духов великое множество и они превосходят по количеству население Страны снегов.

Принимая тысячи разных форм, эти злобные существа обитают, как говорят, на деревьях, скалах, в долинах, озерах, родниках и во многих других местах. Всегда готовые навредить, они охотятся на людей и животных, чтобы украсть их жизненное дыхание и насытиться им. Бродят просто так по лесам и высоким голым горам, и каждый путешественник рискует встретиться с ними за любым поворотом дороги.

Официальные ламаисты-маги призваны превратить или подавить этих ужасных соседей, чтобы остановить их нежелательную активность и трансформировать их в полезных, послушных слуг. В этом искусстве с ними конкурируют колдуны, почти всегда практикующие его с точки зрения использования силы злобных существ, которых они приручают для своих не менее злобных целей.

Что касается тибетских мистиков, они заключают с демонами своего рода сделки, связанные с психофизическими тренировками. Состоят эти тренировки из встреч, тщательно подготовляемых учениками: демоническим существам бросают вызов или дают милостыню. Эти обряды сильно отличаются от описанных в начале этой главы; они тоже могут показаться смешными или даже, с нашей точки зрения, неприятными, но всегда ставят перед собой полезные или возвышенные цели, например освободить от страха, пробудить чувства от бесконечных практических страстей, что помогает полностью от них отрешиться и в конце концов приводит к духовному просветлению.

Случается нередко, что доверчивые люди, твердо убежденные в объективном существовании тысяч демонов, отправляются к ламе-мистику и, желая вести религиозную жизнь, просят принять их в ученики. Никто этих простаков не прогоняет и не отсылает обратно в деревню с хорошим советом творить добрые дела и поступать по правде. Те из них, кто оказывается наиболее способным на пути к просветлению, могут рассчитывать на более продолжительное обучение. Если лама – настоящий адепт «Краткого Пути», он в первую очередь захочет дать своему новому ученику возможность освободиться от ужаса перед различными демонами. Пространные объяснения, демонстрации правильных и ошибочных примеров не принадлежат к педагогическим приемам, применяемым мистиками при обучении. Мастера просто помещают своих учеников в условия, когда под воздействием событий и ощущений пробуждаются рефлексы, позволяя приобретать знания. А степень усвоения этих знаний в процессе такого эмпирического накопления опыта зависит от интеллекта ученика.

Одного знакомого мне молодого человека учитель (лама из Амдо) отправил в пустынный, мрачный овраг, полный, как предполагалось, злобных, нечеловеческих существ. Там ему предстояло – так было велено – привязать себя к дереву или скале и ночью, призвав свирепых товоеов, которых тибетские художники изображают в виде чудовищ, поедающих мозг человека, противостоять им. Какой бы ужас он ни испытывал, ему приказали противостоять соблазну отвязаться и убежать: он должен остаться на своем месте, привязанным до восхода солнца.

Это едва ли не классическая практика, описанное испытание проходят многие тибетские послушники на первой ступени «Мистического Пути». Иногда ученики должны оставаться привязанными в течение трех дней и ночей или даже более длительный период времени, голодая и бодрствуя, – в состоянии истощения и голода легко увидеть галлюцинации.

Такого рода упражнения, естественно, время от времени приводят к трагическим последствиям. Во время моего путешествия инкогнито в Лхасу один старый лама из Царонга рассказал Йонгдену историю, иллюстрирующую это утверждение. Сидя в углу комнаты, «мама, на которую не обращали внимания» (это я), ловила каждое слово.

В юности этот лама и его младший брат, по имени Лодо, покинули монастырь и вместе с бродячим аскетом из другого района, который устроил для себя на время отшельническое жилье на горе Пхагри, последовали в хорошо известное место паломничества, расположенное недалеко от Дайула. Отшельник велел брату привязать себя за шею к дереву в горном лесочке, где якобы обитал Тхагз йанг, демон, обычно принимавший вид тигра, – ему приписывались все свирепые инстинкты этого хищника. Будучи привязанным как жертва к жертвенному столбу, молодой человек должен представлять себя коровой, которую привели сюда в качестве дара для умиротворения Тхагз йанга. Сконцентрировавшись на этой мысли и время от времени мыча, что поможет ему отождествить себя с этим несчастным животным, он сможет, если концентрация окажется достаточно сильной, достичь состояния транса и в этом состоянии, полностью утратив самосознание, испытать то, что ощущает корова, перед тем как ее съедят. Длительность упражнения – три дня и три ночи без перерыва. Прошло четыре дня, а новичок не вернулся к учителю. Утром пятого дня последний объявил старшему ученику:

– Я видел сегодня странный сон. Иди и приведи своего брата.

Монах повиновался. В лесу его ждало жуткое зрелище: тело Лодо, разодранное и наполовину съеденное, наполовину привязанное к дереву, кровавые куски разбросаны по соседним кустам. В ужасе собрал он страшные останки в свою монастырскую тогу и поспешил назад к своему гуру. Когда добрался до хижины, где тот жил с двумя учениками, в ней никого не оказалось. Лама ушел, взяв с собой все вещи, две религиозные книги, несколько ритуальных принадлежностей и дорожный посох с трезубцем наверху.

– Я почувствовал, что схожу с ума, – рассказывал тибетец. – Это внезапное бегство напугало меня больше, чем когда я нашел изуродованное тело брата.

– А что ваш учитель видел во сне? Знал ли о злосчастной судьбе ученика? Почему ушел?

Зная, конечно, не лучше, чем удрученный горем монах, почему лама сбежал, я подумала тем не менее: увидел он, что ученик его не вернулся, и испугался – ведь в лесу, полном диких зверей, с молодым человеком могло случиться несчастье. А возможно, и впрямь получил во сне мистическое сообщение о трагическом событии и решил, что благоразумнее исчезнуть, не дожидаясь гнева и мести семьи. Ну а смерть послушника можно объяснить совершенно естественными причинами: в этих местах много леопардов, бродят они по лесу – сама дважды встречалась с ними за два дня до того, как услышала эту историю[68]. Один из этих зверей, которого монах сам привлек своим мычанием, мог и стать виновником его гибели, прежде чем тот попытался развязать веревки и освободиться.

Но тот, кто рассказывал эту историю, и сидящие вокруг него слушатели дали совершенно иное толкование происшедшему: по их словам, демон-тигр схватил дар, опрометчиво ему предложенный. Неопытный ученик, сказали они, забыл произнести магические слова и совершить магические жесты, они защитили бы его. И за это большая вина ложится на учителя: не посылать бы ему ученика с задачей бросить вызов демону-тигру, не вооружив его ритуальными формулами – только они спасают в таких случаях.

В глубине души тот монах, испытывая боль за брата, хранил, однако, еще более ужасную догадку о причине трагедии; тихим, дрожащим голосом он произнес:

– Кто знает, не был ли тот странный лама и сам демоном-тигром, который принял человеческий облик, чтобы найти себе жертву? Не мог убить моего несчастного брата, пока пребывал в человеческом виде, а ночью, когда я спал, обернулся тигром, побежал в лес и удовлетворил свою отвратительную жажду крови.

Последние слова старика были встречены гробовой тишиной; вероятно, уже много раз рассказывал он этот страшный эпизод из своей давней юности – и вновь оказал на аудиторию глубокое воздействие. Не случается ли то же что ни день? Тхагс йанг и множество других родственных ему существ бродят и бродят вокруг деревень и преследуют путешественников, выискивая добычу среди тех, у кого нет достаточно сильной защиты. Таково всеобщее мнение.

В большой кухне, едва освещенной мерцающим в очаге пламенем, висели на стенах защитные амулеты; какая-то женщина инстинктивно подняла глаза, словно желая удостовериться – они на месте. Старик пошел в соседнюю комнату, где на семейном алтаре горела вечерняя лампада, и сладкий запах ароматных палочек, которые он там зажег, разнесся по дому, успокаивая нервы.

И все же такие несчастья, явно оккультного характера, хотя во время отправления ритуалов их случается довольно много, все-таки, скорее, исключения. Поэтому логично предположить, что ученики, проведя некоторое время в местах, где водятся демоны, и бросая вызов злобным духам, начинают сомневаться в их существовании – ведь они так никогда и не появляются. И об этом спрашивала я у нескольких лам.

– Неверие иногда встречается, – отвечал мне гешес из Дерге[69]. – Действительно, это одна из первоначальных забот мастера магии; но ученик, если он достигает этого состояния ума до положенного времени, упускает нечто, что предназначено развить такими упражнениями, а именно бесстрашие.

Более того, учителя не одобряют простого неверия – считают его противником истины, – продолжил он. – Ученик должен понять, что боги и демоны существуют на самом деле – для тех, кто верит в их существование и в то, что они обладают силами награждать или наказывать тех, кто им поклоняется или боится их. Однако очень немногие приходят к неверию на ранней стадии своей подготовки. Большинство новичков в самом деле видят страшных призраков.

С этим мнением я не посмела спорить, так как имела множество доказательств, что оно вполне обоснованно. Темнота; пустынное место, специально выбранное для встречи с ужасными, злобными существами; сила визуализации, которой в значительной степени обладают азиаты, – всего этого достаточно, чтобы вызвать галлюцинации. Но следует ли нам все явления, свидетелями которых становятся участники таких любопытных ритуалов, классифицировать как галлюцинации? Тибетцы утверждают, что нет.

У меня была возможность побеседовать с гомченом из Га (Восточный Тибет), которого звали кушог Ванчен, о внезапной смерти, происшедшей, когда вызывали демонов. Этот лама не казался склонным к суеверию, и я, решив, что он согласится с моим мнением, немало удивилась, когда отшельник начал каким-то особенным голосом:

– Если так думать, из этого следует, что человек, который не верит в существование тигров, убежден: ни одно из этих животных никогда не причинит ему никакого вреда, даже если он столкнется с ним.

Дальше он развивал такие мысли:

– Визуализация ментальных образований, вольная или невольная, – процесс мистический. Что получается из таких образований? Как ребенок рождается из нашей плоти, так и эти дети, рожденные нашим сознанием, отделяют свою жизнь от нашей, избавляются от нашего контроля и живут своей жизнью.

Не мешает нам также помнить, что мы не единственные, кто способен создавать такие образования. А если такие сущности есть в мире, как избежать нам столкновений с ними, как намеренных, так и вызванных другими причинами? Одна из таких причин, быть может, что мы сами, своими мыслями или практическими действиями, создаем условия, в которых эти сущности себя так или иначе проявляют.

Приведу вам пример. Положим, живете вы на сухом участке земли, на некотором расстоянии от берега реки, – рыба никогда не доберется до вас. Но проройте канал между рекой и вашим жилищем, выройте пруд в том же сухом месте – и вода пойдет туда, рыба приплывет из реки и станет резвиться у вас на глазах.

Так вот: остерегайтесь прорывать каналы без должного размышления. Кто знает, что на самом деле хранится в тайниках мироздания, – не следует бездумно открывать запертые засовы.

И с уже более легким сердцем заключил:

– Каждый да сумеет защитить себя от тигров, которых сам породил, как и от тех, кого произвели на свет другие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.