аа) Loci theologici Мельхиора Кано (Melchior Cano)

Передача Божественного Откровения – это служение верующим, которое должны совершить богословие и теория познания. Поэтому на вопрос: «откуда мы знаем то, что сообщил Бог» богословие дает как можно более исчерпывающий ответ: «посредством передачи [этого знания] сообществом веры вместе со всеми его органами». Тем самым, встает вопрос: в каких «местах» (loci) такая передача может совершаться. Богословская аргументация называет в этой связи – наряду со Св. Писанием – традицию и учительство Церкви, а также принадлежащее верующим чувство веры[815].

Новаторская заслуга Мельхиора Кано OP (1509–1560) состоит именно в том, что в своем главном труде De locis theologicis (написанном 1543–1550 гг. и опубликованном в 1563 г. после смерти автора) он ставит вопрос об источниках познания в богословии. При этом М. Кано удается удовлетворить высоким требованиям, предъявляемым богословию как науке, в соответствии с принятым в высокой схоластике пониманием науки, сформированным Аристотелем, за счет того, что он соединяет установления древней Церкви (в отношении «истинной» церковной традиции) со строгой оценкой исторических источников. «При этом системообразующим становится понимание существенной исторической опосредованности слова Божия»[816]. Упомянутые источники могут претендовать на выдающееся значение потому, что они свидетельствую о высшей норме веры – слове Божием. М. Кано устанавливает десять «богословских мест» (loci theologici), которые подразделяет на loci proprii (собственные места) и loci alieni (посторонние места). Имеется семь специфических для богословия «мест» (lici proprii), которые покоятся на авторитете откровения. На них богословие опирается в своих усилиях достичь познания «истины». Так, М. Кано называет: 1. Священное Писание, 2. устное предание Христа и апостолов, 3. Кафолическую Церковь, 4. соборы, 5. римскую Церковь, 6. отцов Церкви, 7. богословов. При этом {286} Св. Писание и апостольское предание следует отличать от остальных loci proprii, постольку поскольку первые составляют propria et legitima theologii principii (собственные и законные начала богословия), «в то время как остальные либо содержат интерпретацию этих principia propria, либо извлеченные из них следствия»[817].– Loci alieni суть человеческий разум, философы и история.

В отношении церковной традиции бросается в глаза то особое значение, которое М. Кано придает Церкви. Она предстает в его учении как некий субъект, который активно поддерживает и формирует предание: в ее действиях отображается то, что верно для человека вообще. А именно, здесь под традицией понимаются «все случаи вручения, распространения, передачи, переноса. Ведь человеческая жизнь дана в своей основе только как нечто такое, что передается от поколения к поколению. Поэтому, традиция в самом широком смысле – это нечто такое, что связывает воедино последовательность поколений, т. е. в конечном итоге она тождественна самой жизни»[818]. Человеческая жизнь становится предметом сознательной рефлексии, и поэтому она связана с вопросом о смысле и правде жизни. И на этот вопрос ищут ответа в (всегда специфическом) культурном и социальном поле того, кто этот вопрос задает. Понимание жизни и владение жизнью всегда носят индивидуальный отпечаток, и жизнь именно так индивидуально сформированная передается дальше. «Это происходит посредством нравов, обычаев, конвенций, ритуалов, жизненной мудрости и жизненного опыта, но прежде всего – посредством человеческой речи»[819]. Речь сама по себе представляет центральный элемент предания и оставляющий свой отпечаток доступ к жизненной действительности, которой мы принадлежим.

Для богословия из такого понимания возникает некое фундаментальное затруднение, которое может быть разрешено только за счет подчеркивания роли Церкви как активно действующего начала. Апостольские предания, которые в своей сердцевине сохраняют устные предания Христа, не могут быть удостоверены в отношении содержащейся в них истины посредством достигнутого консенсуса. Более того уже древняя Церковь демонстрирует, что в ней с самого начала[820] были востребованы судейские решения, а именно те, что принимались силою Духа, о Котором Церковь в своем сознании веры свидетельствует как о присутствующем в слове Божием. М. Кано дословно пишет следующее: «Церковь старше Писания, поэтому вера и религия могут иметь место и без него. […] Закон Евангелия есть закон Духа, а не закон буквы, и он с самого начала никоим образом {287} не препоручен букве, но посеян в человеческой душе»[821]. Церковь, хранящая апостольскую традицию, несет на себе отпечаток того знания о том, что она есть народ Божий в его иерархическом членении. И Церковь в целом есть то, что служит носителем предания. Она – конкретна в своих делах, а именно – в задающей норму и обладающей авторитетом деятельности церковного учительства, каковое и служит преданию веры в Церкви в целом. Когда М. Кано называет в числе loci theologici «Кафолическую Церковь», он напоминает о том, что истина веры обеспечивается ее укорененностью в кафолическом характере исповедания веры. – Решениям соборов только тогда присуща безошибочная достоверность в отношении веры, когда они подчинены учительскому служению папы, чья «безошибочность» у М. Кано не вызывает сомнений. Рядом с «римской Церковью» он ставит «отцов Церкви», чей авторитет он непосредственно подчиняет истории веры. То, чему они учат в согласии, не знает ошибок. И это же верно относительно единодушных суждений богословов. Тем не менее, доводам тех и других он «приписывает не одинаковое значение. поскольку свидетельству отцов помимо universitas придает особую значимость еще и antiquitas. В любом случае, Церковь в своем иерархическом учительском служении связана с единодушным суждением богословов»[822]. Отмечая большое значение университетского богословия в высоком Средневековье и в последующий период, он явно подчеркивает, что вера не может быть противопоставлена знанию, но его требует, поскольку здесь речь идет об истинах, в которых проступает «Божья истина». Богословие требует не только различать форму и содержание в отношении regula fidei,но, кроме того, оно перепроверяет, сохраняется ли в данной форме вероисповедания нерушимая связь с первоначально-кафолически зафиксированным содержанием. Кроме того, богословие должно критически задаваться вопросом о том, остается ли данный облик Credo в актуальном [культурном] поле все еще верным, как это заповедано, унаследованной форме, которая сама по себе есть некая нормативная величина. Поэтому богословие представляет собой не просто критику традиции, оно служит носителем традиции и традиция всегда в нем востребована. Всеобъемлющий процесс предания черпает свое содержание из этих loci theologici, «из которых каждое на свой особый манер может служить основанием как высочайшей степени достоверности, именуемой, непогрешительностью, так и более низких ее ступеней. При этом, ни одно из этих богословских мест не может рассматриваться как изолированное или монополизирующее остальные»[823].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.