Глава XXV. Гордиев Узел Материи

Глава XXV. Гордиев Узел Материи

Ни силой, ни разъятьем, противостояньем крайностей я Истины сияющего Господа не достигаю… Кто охраняет неприкосновенность лжи? Кто стережет мир нереального?

И не было тогда и бытия с небытием, и мира среднего, и не было Эфира, и запредельности. Чем все покрыто было? Где пребывало все? И в чьих владеньях? Что представлял собою тот плотный и глубокий океан? Ни смерти, ни бессмертия, ни знания, ни дня, ни ночи не существовало. Лишь Тот Единый жил, не знающий дыханья, своим законом самосущим бытия. И больше ничего. Сначала Мрак скрывался мраком и представлял собою несознанья океан. Когда вселенское скрывалось бытие за маской двойственности и многообразья, тогда в величии энергии своей явился Тот Единый. Он был сначала как желание внутри, рождающее изначальный разум. Провидцы Истины прозрели волей в сердце и мыслью, что бытие рождается в небытии. Их виденье охватывало лишь горизонтальный план, а что же было ниже, и выше было что? Там были те, кто семена разбрасывали дланью, и было там Величье. Закон там самосущий был внизу и Воля – наверху.

Ригведа[88]

Если вывод, к которому мы пришли, верен – а другого вывода и не могло быть, учитывая наши исходные данные, – резкое разделение между Духом и Материей, создаваемое практическим опытом и привычными для нас подходами разума, не обладают более какой бы то ни было фундаментальной реальностью. Проявленный мир есть дифференцированное единство многообразия, а не постоянное стремление к достижению компромисса между извечными противоречиями или бесконечная борьба непримиримых противоположностей. Неотъемлемое единство, рождающее бесконечное разнообразие, суть основа и начало мира. Постоянное примирение под видимой личиной разделения и борьбы, сочетающей в себе все возможные крайности и служащей целям скрытых Сознания и Воли, которые всегда пребывают в единстве, контролируя все свои сложные проявления и действия, суть подлинный характер проявленного мира. Отсюда следует, что логическим завершением мира является реализация Сознания и Воли и их гармоничное сочетание. Субстанция есть форма, оборотными сторонами которой выступают Материя и Дух. И Дух и Материя едины. Дух есть душа и реальность того, что мы воспринимаем как Материю, которая, в свою очередь, есть форма и тело того, что осознается нами как Дух.

Конечно, на практическом уровне между ними пролегает бездонная пропасть, лежащая в основе многообразия проявленного мира. Субстанция, как мы сказали, есть сознательное бытие, воспринимаемое органами чувств как объект, что дает возможность космического развития независимо от формы чувственных отношений. Но отношения между органами чувств и субстанцией не исчерпываются какой-то одной формой проявления, одним фундаментальным принципом; их существует множество и располагаются они по восходящей шкале. Мы способны воспринимать и другую субстанцию, в которой чистый разум действует как в своей естественной среде и которая сама по себе отличается большей гибкостью и пластичностью, чем любая материальная Среда, воспринимаемая органами чувств. Мы можем говорить о субстанции разума, ибо способны к восприятию более тонкой Среды, порождающей формы и действия. Можно также упомянуть и субстанцию чистой динамической жизненной энергии, отличной от тончайших форм материальной субстанции и ее физически воспринимаемых силовых потоков. Дух есть чистая субстанция бытия, воспринимаемая не физическим, витальным или ментальным чувством, а светом чистого духовного знания, в котором субъект и объект едины; другими словами, Тот, кто вне времени и пространства, воспринимает самого себя в чисто духовной самопротяженности как основу и изначальный материал всего сущего. За пределами этого фундаментального принципа исчезает всякая сознательная дифференциация субъекта и объекта в их абсолютном тождестве, и тогда мы уже не можем больше говорить о Субстанции.

Итак, существует лишь чисто концептуальное – в духовном, а не ментальном отношении – различие между Духом и Материей, ведущее к практическому различию, которое и порождает многообразие проявленных форм, нисходящих от Духа к Разуму и Материи и восходящих затем от Материи к Разуму и Духу. При этом реальное единство никуда не исчезает, и когда мы достигаем правильного интегрального видения мира, то понимаем, что это единство никогда и ничем не нарушалось, пусть даже и на уровне самых грубых материальных проявлений. Брахман есть не только причина и основа вселенной, но также и ее единственный строительный материал. Материя есть тоже Брахман и она ничем от Него не отличается. Если Материю действительно можно было бы отделить от Духа, то это единство нарушилось бы. Материя же, как мы видим, есть конечная форма и объективный аспект божественного Бытия, в котором извечно присутствует Бог. Подобно тому, как инертная и грубая, на первый взгляд, Материя присутствует повсюду, являясь составной частью динамической силы Жизни, которая, в свою очередь, трансформируется в невежественные проявления Разума, подконтрольные Супраменталу, точно так же Материя, Жизнь, Разум и Супраментал есть не что иное, как формы проявления Брахмана, Извечного, Духа, Сатчитананды, не только пронизывающего их всех, но и являющегося ими, хотя они по отдельности и не составляют Его абсолютного бытия.

Но все же между ними существует определенное концептуальное и практическое различие, на уровне которого Материя, не будучи реально изолированной от Духа, на самом деле выглядит столь отличной от Духа и противоречащей ему во всех своих законах проявления, столь явно отрицающей все его духовное бытие, что невольно напрашивается вывод о полной, полярной противоположности того и другого; хотя подобный вывод и не содержит в себе никакого решения проблемы. Однако Материя, несомненно, есть в определенном смысле гордиев узел, что создает конкретные проблемы. Благодаря Материи Жизнь носит ограниченный и ущербный характер, будучи подверженной страданию и смерти. Материя делает Разум более чем наполовину слепым, подрезая ему крылья и связывая по рукам и ногам. Именно поэтому всякий, кто устремляется на поиски духовности, с полным правом может отвергнуть нечистоту Материи, животную приземленность Жизни и скованную трезвость и узость Разума, порвав со всем этим и погрузившись в тишину бездействия неподвижной свободы Духа. Но это не единственная возможная точка зрения на проблему; и мы не можем принимать ее за окончательную и всеобъемлющую мудрость. Освободившись от импульсов страсти и мятежного духа, нужно попытаться увидеть, что представляет собой божественный порядок вселенной. Что же касается Материи, отрицающей Дух, следует попробовать разрубить этот гордиев узел, силой преодолев это противоречие. Сначала следует очертить круг проблем, возможно, максимально широкий, а затем приступить к поиску путей их разрешения.

Первое фундаментальное противоречие Материи по отношению к Духу заключается в том, что Материя представляет собой кульминацию принципа Неведения. На материальном уровне Сознание впадает в беспамятное состояние самозабвения, будучи поглощенным своими действиями и проявлениями, подобно тому как человек, глубоко увлеченный каким-либо делом, забывает не только, кто он и что он, но и вовсе теряет ощущение своего бытия, всецело превращаясь в выполняемую им работу и энергию, направленную на достижение стоящей перед ним цели. Самоозаренный и самосознающий Дух, воспринимающий себя за всеми формами проявлений, как будто исчезает и становится нереальным; возможно, Он где-то и присутствует, но только не на уровне бессознательной материальной Силы, вечно созидающей и разрушающей и не отдающей себе отчета в том, что и почему она творит или разрушает: отсутствие разума и сердца не способствует пониманию или ощущению. И если это не есть реальная истина хотя бы материальной вселенной, если за всем этим ложным обличьем скрывается какой-то Разум и Воля или даже что-то большее, то такое мрачное подобие, которое являет собой материальная вселенная, напоминает истину, предстающую перед сознанием и словно бы возникающую из его собственного мрака. Но если это не истина, а ложь, то в таком случае это ложь самая что ни есть эффективная, ибо она определяет наше феноменальное существование и пронизывает все наши устремления и усилия.

Чудовищной и ужасной метаморфозой материальной вселенной можно считать то, что из этой неразумной субстанции возникает разум, робко и беспомощно устремляясь к свету. Эта робость и беспомощность становятся менее очевидны, когда индивидуальные разумные существа объединяют свои усилия на уровне Неведения, которое является универсальным законом. На уровне этого бессердечного Несознательного в рамках его жестких законов появляются на свет живые человеческие сердца, горящие устремленностью и изнывающие под гнетом слепой, бесчувственной жестокости неумолимого рока, диктующей им свои собственные условия. К чему же сводится эта неразгаданная загадка? Дело в том, что это именно Сознание, как будто утратившее всякие ориентиры на пути к медленному самоосознанию, болезненному самопробуждению, принимает форму Жизни, последовательно проходящей стадии потенциального чувствования, смутного, а затем более полного и, наконец, полного чувствования, и устремляющейся к божественному, свободному, бесконечному и бессмертному сознанию. Но весь этот процесс подчинен закону, противостоящему основополагающим принципам Материи, или Неведения. Субстанция грубой, разделенной Материи на каждом шагу налагает на этот закон свои собственные ограничения неведения.

Второе главное противоречие Материи по отношению к Духу заключается в том, что она представляет собой крайнее проявление зависимости от механического Закона и противостоит всему, что стремится к освобождению, неимоверной силой Инерции. Не то чтобы Материя сама по себе была инертной; она скорее являет собой бесконечное движение, невообразимую силу, безграничное действие, проявление которого вызывает у нас постоянное восхищение. Но в то время, как Дух свободен и волен сам распоряжаться своими формами выражения и проявления, не будучи связан ими, сам формирует закон своего бытия, Материя находится в жесткой зависимости от навязанного ей строгого механического Закона, который остается ей непонятен, действуя при этом несознательно, подобно машине или автомату, не знающему, кто и зачем его создал. Когда же Жизнь, наконец, пробуждается и становится доминирующей силой над физической формой и материальной энергией, подчиняя материю своей воле и интересам, когда пробуждается Разум и стремится осознать самого себя и свое место и роль, подчинить все сущее своему знанию, более свободному закону и действию, то материальная Природа как будто поддается высшему по отношению к ней воздействию и даже пытается содействовать своему собственному преобразованию, правда лишь после определенного сопротивления, неохотно и не выходя за конкретные пределы. Если эти допустимые пределы нарушены, Материя начинает отчаянно сопротивляться, демонстрируя при этом тупую инерцию и отрицание Жизни и Разума, убеждая их в том, что дальнейшее их продвижение невозможно и не принесет никаких положительных результатов. Жизнь стремится к расширению сферы своего действия и преуспевает в этом; но, устремляясь на завоевание безграничной широты и бессмертия, сталкивается с непреодолимой железной силой Материи, отступая при этом на позиции ограниченности и смерти. Разум пытается помочь Жизни и претворить в действие свой импульс к всеобъемлющему знанию, выйти на уровень света, достичь истины и самому стать истиной, водворить закон любви и радости и самому превратиться в любовь и радость. При этом всегда наблюдаются отклонения и ошибки на уровне материальных жизненных инстинктов, отрицание и искажение материального чувства и физических инструментов. Всякая ошибка следует своей логике развития, мрак всегда является неотъемлемым попутчиком и неизбежным фоном для сияющего света; всякая истина, лишь только удается ее достичь, перестает быть истиной, вновь побуждая человека к поискам совершенства. Остается любовь и радость, но они не могут соответственно удовлетворить и оправдать себя, как бы влача за собой по пятам пудовые цепи или постоянно отбрасывая тень в виде своей противоположности: злобы, ненависти, безразличия, пресыщенности, печали и страдания. Инерция, с помощью которой Материя реагирует на требования Разума и Жизни, препятствует завоеванию ими сферы Неведения и овладению грубой Силой, которая есть не что иное, как энергия Неведения.

Если мы зададимся вопросом, почему все обстоит именно таким образом, то увидим, что инерция Материи коренится в ее третьем противоречии по отношению к Духу. Это третье фундаментальное противоречие заключается в том, что Материя представляет собой кульминацию принципа разделения и противостояния. Будучи в действительности неделимой, Материя в своей основе и в многообразных проявлениях выступает как неизменно делимая субстанция, ибо ей известны лишь два способа объединения: механическое соединение, сложение разрозненных компонентов и ассимиляция, предполагающая поглощение и разрушение одного элемента другим. Оба эти способа объединения есть не что иное, как признание извечного разделения и двойственности, поскольку даже первый способ скорее можно назвать ассоциативным, нежели объединяющим, да и сводится он, в конечном счете, к постоянно существующей возможности, а стало быть, и к необходимости разъединения и распада. Оба вышеописанных способа имеют в своей основе смерть; один использует ее как средство, другой – как необходимое условие жизни. Оба они предполагают в качестве условия вселенского существования нескончаемое противостояние разобщенных, отделенных друг от друга элементов, каждый из которых стремится к самосохранению и к неизменности существующих связей, к разрушению всего враждебного и пожиранию всего чуждого, но в то же время и к сопротивлению по отношению ко всякого рода принуждению, разрушению и ассимиляции. Проявляясь на уровне Материи, витальный принцип сталкивается с этой основополагающей базой только в плане самовыражения и вынужден подчиняться ее требованиям. Витальному принципу приходится признать закон смерти, желания и ограничения, равно как и постоянную борьбу за выживание, обладание и господство над другими. А когда в Материи проявляется ментальный принцип, то он вынужден мириться в своей материальной среде с тем же самым принципом ограничения, с постоянными безрезультатными поисками, с теми же неизменными соединениями и разъединениями отдельных компонентов и плодов своего труда и усилий, которые превращают приобретенное человеком знание в нечто промежуточное и незавершенное, отягченное сомнениями и отрицаниями; а все человеческие старания предстают словно бы обреченными на бесконечное вращение в замкнутой цепи действий и противодействий, созидания и разрушения, ограниченных циклами зарождения, краткого пребывания и длительного разложения без всяких перспектив надежного и устойчивого прогресса.

Инерция, неведение и двойственная природа Материи самым неизбежным и непременным образом навязывают витальному и ментальному бытию закон боли и страдания, беспокойства и неудовлетворенности существующим положением, неведения, разделенности и инерции. Неведение не могло бы само по себе причинить ни боли, ни неудовлетворенности, если бы ментальное сознание было полностью невежественным, замкнутым, неосознающим своего собственного неведения или тот бесконечный океан сознания и знания, в окружении которого оно существует. Но именно все это осознается возникающим на уровне Материи сознанием. Во-первых: неведение окружающего мира, которое необходимо подчинить своей воле, чтобы добиться в этой жизни счастья. Во-вторых: тщетность и ограниченность здешнего знания, скоротечность и ненадежность власти и счастья, которые может обеспечить это знание, и, наконец, осознание бесконечного сознания и истинного бытия, на уровне которых только и возможно подлинное и победоносное счастье. Барьер инерции не смог бы содействовать созданию настроения беспокойства и неудовлетворенности, если бы витальная восприимчивость, возникающая на уровне Материи, также отличалась бы абсолютной инертностью, если бы она удовлетворялась своим собственным полусознательным и ограниченным существованием, лишенным осознания бесконечной силы и бессмертного бытия, в пределах которого она существует одновременно и как его составная часть, и как самостоятельная субстанция, или же если бы инерция Материи была полностью лишена того, что заставляет ее пытаться стать соучастницей этой бесконечности и бессмертия. Но это как раз то, к ощущению чего с самого начала побуждается жизнь: ненадежность и необходимость постоянной борьбы за самосохранение. В конечном счете это приводит жизнь к осознанию ограниченности своего собственного существования и подталкивает ее к ощущению скрытого импульса, направленного на приобщение к бесконечному и вечному.

Когда жизнь в человеке становится полностью самосознательной, эта неизбежная борьба, усилие и устремленность достигают своей наивысшей точки, а болезненное чувство противоречия и разлада с окружающим миром становится слишком острым, чтобы его можно было переносить спокойно. Человек способен долгое время успокаивать себя, находя удовлетворение в своих собственных ограничениях или доводя борьбу с окружающим материальным миром до значительной победы над ним, обеспечивая ментальный и физический триумф своего все более совершенствующегося знания над несознательными установлениями природы, своей узконаправленной сознательной воли над чудовищными инертными силами. Но здесь он также сталкивается с ограничениями, с ущербностью результатов, которые он мог бы достигнуть и к которым стремится. Конечное не может постоянно удовлетворяться чем бы то ни было в присутствии сознания чего-то более великого или бесконечного, лежащего в запредельной сфере. Но даже если конечное было бы способно испытывать чувство удовлетворенности, то внешне конечный человек, ощущающий себя на самом деле внутренне бесконечным, никогда не мог бы испытать чувство удовлетворения, не примирив внутри себя конечное с запредельным бесконечным, не добившись обладания бесконечным в той или иной степени или форме. Человек представляет собой именно такую бесконечность, скрытую под обличьем конечности, и не может не стремиться к Бесконечному. Он является первым сыном земли, смутно осознающим внутри себя Бога, свое собственное бессмертие или его необходимость, а также знание, как побуждающую силу, и крестное распятие, которое остается таковым, пока он не сможет превратить его в источник бесконечного света, радости и силы.

Это постепенное развитие, проявление манифестации божественного Сознания и Силы, Знания и Воли, затерянных в неведении и инерции Материи, могло бы стать началом расцвета и перехода к бесконечной радости и наслаждению, если бы не принцип жесткого разделения, уходящий своими корнями в Материю. Замкнутость человека на своем собственном, личном сознании, обособленном и ограниченном разуме, жизни и теле препятствует проявлению закона нашего естественного развития. Тело попадает в зависимость от закона притяжения и отталкивания, наступления и защиты, вражды и боли. В каждом воплощенном существе ограниченное сознание-сила ощущает себя подверженным насильственному воздействию со стороны других таких же ограниченных сознаний и универсальных сил, и там, где оно чувствует, что не может гармоническим образом реагировать на внешние воздействия, испытывает дискомфорт и боль, вынуждено реагировать на внешние импульсы агрессией или защитой, будучи в постоянном состоянии переживания нежелательных и превосходящих его силы воздействий. На уровне эмоционального и чувственного разума закон разделения привносит те же самые реакции печали и радости, любви и ненависти, угнетения и депрессии, выраженные в виде желания и отвращения, целенаправленных усилий и бессилия, достижений и разочарований, постоянной борьбы, неприятностей и неудобств. Разум в целом подвержен такой же двойственности истины, смешанной с заблуждением, света – с мраком, силы – с бессилием, радости – с болью, отвращением и неудовлетворенностью достигнутым. Разум подвержен своим собственным злоключениям, помимо тех, что свойственны жизни и телу, осознавая при этом тройственную недостаточность нашего естества. Все это означает отрицание Ананды и отвержение триединого принципа Сатчитананды и поэтому, если такое отрицание окажется непреодолимым, тщетность существования, ибо существование, являясь игрой сознания и силы, должно стремиться к этому проявлению не только в своих собственных интересах, но и ради получения удовлетворения от процесса игры. Если же игра не приносит удовлетворения, от нее следует отказаться как от пустой затеи, непоправимой ошибки, горячечного бреда духа.

Это составляет основу пессимистической теории мира, которая может вселять оптимизм лишь в отношении потусторонних миров и состояний сознания. Что же касается земной жизни и судьбы ментальных существ в материальной вселенной, то она глубоко пессимистична. Согласно этой теории, принцип разделения представляет собой основу материального существования, а самоограничение, неведение и эгоизм есть неотъемлемое свойство воплощенного разума. Всякие поиски радости соединения с духом на земле или попытки раскрытия божественного смысла существования есть суета сует и заблуждение. Только на уровне Духа и духовных небес возможно соединение бытия и сознания с божественным блаженством. Бесконечное может обрести себя во всей полноте, лишь признав ошибочными и ложными свои собственные попытки, направленные на самоотождествление с конечным. Появление ментального сознания в материальной вселенной также не в состоянии принести божественную реализацию. Ибо принцип разделения присущ скорее не Материи, но Разуму. Материя есть лишь иллюзия Разума, в которую он привносит свой собственный закон разделения и неведения. Поэтому на уровне этой иллюзии Разум способен увидеть лишь свое собственное отражение, ограниченное тремя свойствами своего разделенного бытия, но он не в состоянии обрести в иллюзии единство Духа или истину духовного бытия.

Неверно также и то, что принцип разделения Материи смог лишь породить разделенный Разум, который воплотился на уровне материального существования, поскольку оно не есть оригинальное явление, а представляет собой только форму, созданную разделяющей жизненной силой, формирующей двойственные ментальные концепции. Придавая бытию такие обличья неведения, как инерция и разделенная Материя, двойственный Разум собственными руками заковал себя в оковы и добился самоизоляции. И если действительно разделенный Разум является первым принципом творения, то он должен быть одновременно и последней вершиной творения, а ментальное существо, тщетно силящееся преодолеть Жизнь и Материю и постоянно им проигрывающее, должно быть последним и высшим словом космического существования. Но такой вывод вовсе не является непременным, если допустить, что бессмертный и бесконечный Дух, скрытый в глубинах материи, действует с помощью творческой силы Супраментала, допуская разделенность Разума и преобладание низшего материального принципа, как изначальное условие эволюции Единого в Многообразии. Если, другими словами, за проявленными вселенскими формами скрывается не просто ментальное существо, но бесконечное Существо, Знание и Воля, возникающее на уровне Материи сначала как Жизнь, а затем как Разум, оставаясь скрытым от нас в других своих проявлениях, то очевидно, что сознание на уровне Несознания должно иметь еще одну более всеобъемлющую форму. Появление супраментального духовного существа, способного подчинить ментальную, витальную и телесную жизнь не разделенному Разуму, но высшему закону, становится реальностью и естественным неизбежным завершением процесса космического развития.

Такое супраментальное существо, как мы видим, освободит разум от бремени его разделенного бытия и использует процесс индивидуализации разума как производное действие всеохватывающего Супраментала. Супраментальное существо освободит также и жизнь от двойственности существования и использует процесс индивидуализации жизни как производное действие единого Сознания-Силы, реализующего свое бытие в единстве многообразия. Не наблюдается также никаких причин, препятствующих освобождению телесного существования от власти над ним закона смерти, разделения и взаимопожирания и использующих процесс индивидуализации тела как производное условие божественного Сознания-Бытия, поставленного на службу Бесконечного в конечном. И если человек, как вселенское существо, предназначенное для осуществления трансформации ментальных категорий в супраментальные, выполнит стоящую перед ним задачу, разве можно исключать, что наряду с божественным разумом и жизнью он сможет обрести и божественное тело? Или же, если такая постановка вопроса окажется слишком шокирующей для нашего человеческого представления, можно сказать, что супраментальный человек достигнет божественного использования разума, жизни и тела, в результате чего нисхождение Духа в воплощенную форму будет оправдано одновременно и с человеческой, и с божественной точки зрения.

Единственным препятствием на пути осуществления нашего вселенского предназначения является наш современный взгляд на Материю и ее законы как на единственно возможные отношения между чувственным восприятием и субстанцией, между Божественным, как познающим, и Божественным, как объектом. Любые другие отношения на нашем уровне бытия мы считаем невозможными и ищем их на других планах сознания. В таком случае нам следует искать божественной реализации только на небесах, что и утверждают все религии, оставив все попытки поисков царства Божия на земле как бесполезное заблуждение. На земле мы в состоянии обеспечить лишь внутреннюю подготовку, достичь освобождения внутреннего разума, жизни и души, отречься от непобедимого материального принципа и непреображенной земли, устремившись на поиски божественной субстанции в других мирах. Тем не менее мы вовсе не обязаны идти на поводу у этого безнадежного заключения. Совершенно очевидно существование других состояний Материи. Без сомнения, существует ряд восходящих планов божественной субстанции. Материальное существо способно преобразовать себя через принятие высшего закона бытия, присущего ему в скрытом и непроявленном состоянии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.