Революция постмодернизма ещё не свершилась…

Революция постмодернизма ещё не свершилась…

Игнорирование межсубъективности – если позволите вернуться ко всему нижне-левому квадранту в целом – может быть обнаружено даже в весьма обширных эпистемологиях, замечательных в других аспектах, что умаляет тот важный вклад, который они делают, и приводит к тому, что эти эпистемологии полностью отвергаются постмодернистами. В следующей главе мы обратимся к некоторым из них, включая концепции Эдварда Морина, Майкла Мёрфи, Дипака Чопры, Франциско Варелы, Маргарет Уитли, Эрвина Ласло, Руперта Шелдрейка… Как ни прискорбно, вынужден отметить, что перечень сей не ведает конца. Трагедия же состоит в том, что проблему игнорирования межсубъективности очень легко разрешить при помощи интегрального подхода…

Что же в этой межсубъективности такого, что её так сложно разглядеть? То, что внутри «мы», можно ощущать, но внешний вид «мы» необходимо изучать на расстоянии и в течение некоторого количества времени, чтобы понять его значимость и структуру во всей полноте. То же самое, что делает зону 2 трудной для изучения, справедливо и для зоны 4. Её невозможно увидеть при помощи интроспекции, созерцания, чувств или медитации – при вглядывании внутрь себя, сколь бы долгим оно ни было, она невидима.

Без методологий зон 2 и 4 целое измерение нашего бытия в этом мире, существующее фактически на всех уровнях проявления, погружается во тьму нашего неведения. Открытие зон 2 и 4 является необычайно важным вкладом современного и постсовременного Запада.

Вот что называется «мы». Оно образуется не только между вами и мной, но и между высшим Я и высшим Ты настоящего и всех последующих мгновений. Если позволите, я бы хотел завершить настоящую главу медитацией на одной из вариаций Духа во 2-м лице, которая является отрывком из предисловия, написанного мною для книги «Очи души» («Eyes of the Soul»). Кажется, что она столь же уместна, как и всё, что я мог бы сказать по данной теме.

Я безмолвно сижу за своим компьютером, набирая обычные слова на обычной клавиатуре обычным утром обычного понедельника. Медленно начинаю я замечать нечто необычайное в воздухе, в окружающей меня атмосфере: мягкое, едва заметное мерцание дождя, словно мельтешение золотого песка, брызги смутно переливающегося тумана, его сияние повсюду – тихий мятеж психоделической платины, оживляющей всё, чего ни коснётся мой взор; сам мир начинает оживать вместе с отчётливым колебанием душ во всех дождинках, причём каждая из них – это маленькое открытие, маленькое окошко в сияющую бесконечность, медленно, но верно проникающую в мой разум, а также и в душу, и сердце моё начинает заполняться этим сиянием, с благодарностью изливать его из себя, милосердно возвращая миру восторженную, мучительную, лучезарную благодать, с удивлением прикасающуюся к каждому, – безмерное томление по любви и приводящие в ужас слёзы тёплых объятий, и каждая мерцающая дождинка есть тайная душа, тянущаяся ко мне, – и затем внезапно меня ошеломляет коллективная какофония Богов и Богинь, поющих столь громко, насколько они способны, глядящих на меня, и призывающих меня, и торопящих меня всё громче и громче, всё более и более громогласно, и я отвечаю им, и затем спонтанно, бесконтрольно все мы начинаем кричать, и плакать, и петь в унисон, – о господи, что за мелодия, что за гром меня поразил, когда все мы рыдали и все мы кричали: о простое настоящее мгновение, разве не есть оно лик самого Духа? Абсолютное откровение, которое невозможно никак улучшить?

И в этот миг, момент абсолютной очевидности всего, что есть, дождь просто прекратился. Я напечатал следующее обычное слово на обычной клавиатуре этим обычным утром понедельника. Но всё же как-то, пускай ненамного, мир никогда не будет прежним.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.