Глава 5 Первые астрономы

Глава 5

Первые астрономы

Из всех инструментов обсерватория более всех полна величия… Что можно найти в колледже лучше обсерватории? Величие уже в самой двери, в первой ступени, на которую вы поднимаетесь, – это дорога к звездам[130].

Ральф Уолдо Эмерсон, 1865 год

Астрономия – прекрасная наука. Очень полезна в мореплавании. А потому насмехайтесь над астрологией[131].

Гюстав Флобер, ок. 1870 года

В 1894 году сэр Норман Локьер (1836–1920) – один из передовых британских ученых, человек, открывший гелий в составе Солнца раньше, чем газ был обнаружен на Земле, – издал книгу “Заря астрономии”, в которой дал периодизацию работы своих предшественников, разбив ее на три отдельные фазы[132]. Цивилизации сначала проходят через период поклонения, когда небесные явления толкуются исключительно как действия, настроения и предупреждения богов; затем люди ставят астрономию на службу своим практическим нуждам, таким как земледелие или мореплавание; наконец, изучение небес становится предметом удовольствия и постижения чистого знания. И хотя деление Локьера сегодня представляется чрезмерно схематическим – так, например, мы можем задаться вопросом, пройден ли уже окончательно этап поклонения, а определение третьей стадии пренебрегает ощущением чуда, которое часто влечет астрономов, – его категории и по сей день являются полезным мерилом.

Задолго до того, как человечество начало собираться в города, астрономия уже существовала – или по меньшей мере существовали люди, изучавшие Солнце. У нас есть свидетельства об обсерваториях в разных частях древнего мира, но один город, безусловно, заслуживает чести именоваться колыбелью астрономии как организованной и увековеченной науки – Вавилон[133].

Вавилонская цивилизация была заложена племенем неизвестного происхождения в долине между реками Тигр и Евфрат, в самой середине современного Ирака. Окружающие земли назывались Шумером, хотя было и другое имя для этой плодородной плоской долины – Эдем. Шумеры начали заниматься земледелием около девятого тысячелетия до н. э., примерно 2500 лет спустя они изобрели колесо, телегу и плуг, меняя жизнь во всем – от путешествий и транспорта до способов ведения войны и промышленности – и сокращая число работников, необходимых для производства пищи. Это были очень важные шаги к освобождению части людей от работы, чтобы они смогли стать полноценными жрецами, учеными и купцами. Около 3100 года до н. э. они изобрели систему письма, отобразившую астрономические понятия в двух своих знаках: один символизировал звезду, другой – “солнце над горизонтом”[134]. Примерно к 2350 году до н. э. шумеры были завоеваны своими северными соседями, но это больше повлияло на завоевателей: шумерский язык остался языком религии и науки, а прорицание будущего посредством наблюдения за звездами стало заметной областью интеллектуального труда.

Сперва Солнце рассматривалось как второстепенное по отношению к Луне и ему поклонялись только в двух городах поменьше – Ларсе и Сиппаре. К 1800 году до н. э. растущая столица Вавилон (около 70 миль к югу от сегодняшнего Багдада), получившая свое нынешнее имя от грецизированного аккадского bab ilani (“врата бога”)[135], стала преобладать в регионе. При правлении аморейского царя Хаммурапи (“Законодателя”), который поощрял тщательную запись изменений звездного неба, вавилоняне верили, что Солнце – злое божество, следящее за людьми по поручению высших богов, беспощадный судья для всего человечества. Предтеча будущих образов иудейского и христианского Бога, Солнце изображается стариком с длинной бородой, с лучами, расходящимися из-за спины. Эта фигура превзошла Луну по значимости и превратилась в Царя Солнце со всеми земными атрибутами царского сана и божественного статуса.

Около 750 года до н. э. покорителями стали ассирийцы, чьи цари называли себя Солнцами Мира. Во время их завоевательных походов – ассирийцы славились тем, что покрывали стены павших городов кожей их обитателей, – Вавилон начал погружаться в политическую и экономическую разруху. В результате серия восстаний привела к концу владычества ассирийцев в 606 году до н. э. Хотя новые властители, халдеи (свободное объединение пяти западносемитских племен из южных болот и прибрежных равнин), были у власти совсем краткий промежуток времени, при великом царе Навуходоносоре (правившем с 605 до 562 года до н. э.) произошел ренессанс Вавилона, сделавший его культурным центром огромной империи. Положение астрономии укрепилось, специальные школы процветали не только в Вавилоне, но и в других крупных городах. Обмен идеями с персами, иудеями и греками, населяющими те же города, облегчался использованием языка с простым алфавитом, лингва франка того времени – арамейским.

Поначалу халдеи – их имя теперь стало синонимом для “вавилонян” – просто наслаждались созерцанием небес, но около 550 года до н. э. их любопытство в сочетании с уверенностью в собственных силах позволило им применить математическую технику к своим записям: в итоге они разделили небо на зоны, главной из них стала та, что сегодня известна как небесный экватор (еще позднее станет известно, что она является частью эклиптики). Помимо того, они создали зодиак (от греч. 

За Овном следует Телец,

За Близнецами – Рак и Лев;

А Дева провожается Весами.

За Скорпионом и Стрельцом,

Козерог да Водолей бегом

И Рыбы с их блестящими хвостами.

Научные достижения халдеев совпали с серьезными государственными потрясениями. Около 689 года до н. э. Вавилон был разрушен ассирийским царем Синаххерибом. Город был выстроен вновь, и даже с большим великолепием (согласно Геродоту, его стены достигали 56 миль в окружности и 335 футов в высоту), но не устоял под натиском мидийцев и персов и вошел в состав империи Кира Великого. К моменту падения власти халдеев (539 год до н. э.) они широко прославились как ученые-звездочеты. Как писал греческий историк Страбон (64 год до н. э. – ок. 23 года н. э.), специальный округ “была выделен для местных философов, халдеев, как их называли, который занимались в основном астрономией; те же из них, кого соратники не допускали до этого дела, становились сочинителями гороскопов”. Хотя большая часть того, что писалось в гороскопах, носила описательный характер, астрология стала деловым предприятием по толкованию небесных знаков, но не для частных клиентов, а для царя и государства. Появилось несколько направлений этой псевдонауки, первым и главным из них стало предсказание судьбы человека по положению Солнца и звезд в момент его рождения или зачатия. Халдеи основывали человеческую судьбу на астрономической информации, вычисляли расположение небесных тел в день рождения человека и делали выводы о его будущем.

Некоторые аспекты влияния звезд были очевидны. Например, солнечное положение на небосклоне было связано со сменой времен года. Если небеса могли предсказывать нам подходящее время для посева или сбора урожая, почему нельзя было ожидать от них указания наилучшего момента для женитьбы или рискованного путешествия? Вполне понятно, что астрологи принялись делать подобные заключения о воздействии небесных тел, пусть и без всякой научной базы. Однако без стимулов со стороны астрологии не вооруженная приборами астрономия никогда бы не шагнула так далеко. Сначала никакого разделения дисциплин не было – люди занимались астрономией, решая задачи астрологии, и это было вполне плодотворным сотрудничеством. Но к V веку до н. э. астрономы уже могли предсказывать на год вперед интервалы между восходом и заходом солнца, месячное движение светила и многое другое. Они разработали арифметику, необходимую для предсказания движений Луны и планет и, соответственно, разработки календаря. Еще более важной оказалась система вычисления курсов прохождения Луны и Солнца, что позволяло предсказывать затмения.

Халдеи вели крайне тщательные и детализированные записи, но, к сожалению, у нас нет ключа к их таблицам. Они наблюдали с уступчатых пирамид, зиккуратов, которые пристраивались к храмам, обычно были размером с крепость и раскрашены в семь цветов радуги. Вавилонская башня, изображенная в Библии как честолюбивая попытка построить лестницу в небеса, известна более других, но над всем Вавилоном господствовал другой зиккурат. Его высота была больше 400 футов, он состоял из семи сверкающих эмалью уровней, а его вершину венчал храм, где стоял цельный золотой стол и украшенное ложе, где каждую ночь ждала божественных утех новая девственница.

Хороший климат, возможно, способствовал наблюдениям – Платон превозносил безоблачную атмосферу Месопотамии, а Геродот писал, что “воздух в этих краях всегда чистый, а погода стоит теплая благодаря отсутствию холодных ветров”, но это все основано скорее на пересказах. Песчаные бури и миражи должны были серьезно мешать наблюдениям за небесными явлениями, близкими к горизонту. Даже в лучших условиях было бы нелегко отличить планету от звезды, глядя на мириады небесных светил.

Отсюда следует, что наблюдений самих по себе было недостаточно. Халдеи начали анализировать и интерпретировать свои наблюдения, записывая комментарии в журналах, альманахах и звездных каталогах. По консервативным оценкам, они записали 373 солнечных и 832 лунных затмения в краткий период своего господства. Широкий спектр повседневной жизни – метеорологические явления, уровень рек, городские пожары, смерть царей, эпидемии, кражи, завоевания, нашествия саранчи, вспышки голода и, что особенно важно, колебания в ценах на зерно, финики, перец, кресс-салат, кунжут и шерсть (всегда именно в таком порядке), – все это скрупулезно наносилось на глиняные таблички[136]. Вычисленные расположения небесных тел халдеи также записывали на табличках, которые в 509 году греческий автор Гелиодор назвал “эфемеридами” (от др.-греч. ???????? – “ежедневный”), – по сути, в рабочих журналах, отражающих последовательное возникновение одних и тех же объектов на небе. Сохранилось около 70 табличек основных серий, а из 7 тыс. записей четверть оказалась посвящена Солнцу.

Изображение вавилонских астрономов, наблюдающих след метеора. XIX век. (From John F. Blake, Astronomical Myths (London: Macmillan and Co., 1877), с 187)

Гадания, наблюдения и вычисления: в Вавилоне каждый умеющий читать изучал математику. Средний школьник знал о небесах гораздо больше нас, нечасто поднимающих глаза вверх. В далекие от нашей газово-электрической эры времена естественное освещение не имело конкуренции, так что всадники не зажигали ночами факелов, а ехали в свете звезд. Несмотря на все свои достижения, астрономия оставалась занятием элиты. В каждом учебном заведении могло быть всего два-три человека, искренне увлеченных небесными наблюдениями, и их ограничивали (как и сегодня) только возможности технологии.

Большей частью своей мистической силы в науке Вавилон был обязан одному, но мощному математическому инструменту – позиционной системе счисления. У вавилонян было две версии: десятеричная, использовавшаяся для повседневной коммерции и для расчета циклов Луны, и шестидесятеричная – для измерения солнечных циклов. Последняя, хотя и более громоздкая, оставалась в ходу почти два тысячелетия, вплоть до Коперника; именно от нее нам осталось в наследство деление градуса на 60 мин, а минуты – на 60 с[137]. Эта система значительно превосходила любую другую систему древнего мира и удивительным образом оказалась близка к современным компьютерам[138]. Тяга к познанию поставила числа на службу себе – решающий момент в развитии любой науки.

Вавилонская математика – шестидесятеричная арифметика, алгебраические операции, геометрические правила – распространилась гораздо шире, чем это удавалось астрономии, и действительно опережала системную астрономию более чем на тысячелетие. Но сохранялись и значительные дефекты. Время трактовалось не как мера, а почти как качество; также вавилонян не интересовало измерение пространства – у них не было понятия абсолютного расстояния. В вавилонской астрономии не сохранилось ни малейших следов попыток создания общей схемы всех небесных явлений, изучения их природы и причин, обзорного взгляда на вселенную в целом. В Вавилоне имелся свой лунный календарь, там первыми разделили день на двенадцатичастные половины, но деление светового дня зависело от времени года, и они не могли определить точную видимую орбиту Солнца вокруг Земли. Этот недостаток в свою очередь тормозил попытки определения формы Земли: Вавилону так и не стала известна ее круглая форма. Солнечные часы были им недоступны (даже в своей простейшей форме – вертикальный столб, тень которого отмечает время) – во многом из-за отсутствия понятия сторон света: какого-то приближения к четкому концепту компаса пришлось ждать до третьей четверти IV века до н. э. Они не смогли установить порядок следования планет, впрочем, тогда о нем никто не знал. Вероятно, вавилонская астрономия заработала свою высокую репутацию благодаря тому, что многие греческие тексты до нас не дошли: глина хранится лучше папируса. Однако в общем и целом я разделяю взгляд Ноэля Свердлоу: “Тот факт, что на полноценное развитие этой науки ушли столетия, демонстрирует ее сложность, превосходящую сложность любой другой науки Древнего мира из-за величины и сложной организации ее предмета… а также потому, что это была первая эмпирическая наука”[139].

Около 330 года до н. э. Александр Великий покорил земли Вавилона, а после ранней смерти императора его полководец Селевк получил значительную часть завоеванных территорий. Шестьдесят лет спустя наследник Селевка Антиох I принудительно переселил большинство городских жителей в новую столицу Селевкии в 60 милях к северу от Вавилона. Для звездочетов старого города это стало слишком большим унижением. Они продолжили занятие своим ремеслом в храме Бела почти до конца первого столетия христианства, но это уже было угасание. “Так завершилась двухтысячелетняя вавилонская культура наблюдений за небом”, – пишет историк Джеймс Мак-Эвой[140].

Еще прежде переноса вавилонской столицы ученость Вавилона достигла Египта, Греции и Рима на западе, Индии и, возможно, даже Китая на востоке. Египтяне заимствовали у Вавилона зодиак, но отвергли общую картину мира с утрированным весом знамений, предсказаний судьбы и враждебной вселенной. Геродот именовал Египет “даром реки”: возможно, ежегодный разлив Нила, идеально соответствующий посевному циклу, способствовал привыканию к благополучию. Египетские жрецы-астрологи знали, что Нил разливается в окрестностях летнего солнцестояния, когда восходит яркая звезда Сириус, и соответственно выстраивали свои календарные предсказания[141].

С самого начала регулярные разливы Нила стали приносить неожиданную пользу: поскольку главным источником доходов государства была земельная подать, существовала постоянная нужда в установлении межевания и улаживания споров, вызываемых наводнениями. Этот процесс с самого начала египетской истории породил ремесло землемеров, кадровый состав каковых был очень обширен и весьма профессионален[142].

Египтяне – исключительно практичный народ (письменность они изобрели раньше, чем вавилоняне, около 3200 года до н. э., хотя только 5 % населения владели грамотой) – разработали сложную методику измерений, которая в конечном итоге в соединении со строительными умениями египтян произвела на свет пирамиды. Но это было лишь одним из множества достижений. Например, они пытались различными методами измерить диаметр Солнца, используя солнечные и водяные часы и даже лошадей. Лошадь пускали галопом по равнине в момент появления Солнца над горизонтом и останавливали, когда Солнце полностью всходило; это занимало около двух минут, за которые животное успевало покрыть десять стадий. Поскольку предполагалось, что Солнце движется с той же скоростью, что и лошадь, то диаметр Солнца оценивался в эти же десять стадий. Не самый высокий класс геометрии[143].

У египтян была собственная математическая система еще в 2800 году до н. э., но она была довольно неразвитой, в отличие от вавилонян они так и не пошли дальше простой арифметики, хотя и владели умножением и делением. В Египте знали только дроби вида 1/n(с единственным исключением – 2/3). И хотя математические тексты 1800–1600 годов до н. э. выявляют довольно пространные вычисления (например, объем усеченной пирамиды), их геометрия не предусматривала сложных операций; методика расчетов, позволяющая перейти от наблюдения к прогнозированию, была им также недоступна[144]. Нет никаких свидетельств их знакомства с понятием географической широты или хотя бы ведения какого-то регулярного реестра затмений. Они с крайней тщательностью соблюдали все каноны, относящиеся к датам и времени, – это мы можем заключить из изощренной религиозной системы египтян и заявлений их жрецов-астрологов. И хотя они делали довольно мало предсказаний на основе наблюдений, но на карты наносились звезды, планеты и созвездия, а их движения записывались.

Понимание египтянами задач астрономии можно передать надписью на пьедестале статуи астронома Хархеби (относящейся к началу III века до н. э.), которая мало сообщает о человеке, но много говорит о его обязанностях. Он должен был определять восходы и заходы зодиакальных созвездий, устанавливать высшие точки для каждой планеты, предсказывать из этих данных восходы прочих небесных тел. От него ожидалось и предсказание солнцестояний – “ему надлежало знать о расположении невидимых звезд, о порядке движения Солнца, Луны… о сочетании и свечении Солнца и Луны и, наконец, о восхождениях”[145]– дат отмечания божественных праздников, а также точное расположение божественных духов к фараону.

Как и многие доиндустриальные цивилизации, египтяне постоянно стремились навести свой порядок во вселенной, полагая, что само Солнце также нуждается в защите от сил, тайно норовящих нарушить целостность бытия. В мире хаоса и природных катастроф религия объединяла усилия с наукой, жрецы упорно работали для защиты людей посредством культа и ритуалов и для предложения антропоморфного толкования устройства вселенной[146]. Небо было не просто сводом над головой, а богиней, каждую ночь зачинающей Солнце – древний вариант непорочного зачатия – и рождающей его наутро. Даже пустое пространство между Землей и небесами было божеством. В подобном космосе творение и существование являлись не результатом неких безличных сил, а, напротив, плодом индивидуальной воли и действий. Разнообразные египетские божества состояли в целой сети отношений, в центре которых гнездилось Солнце.

Семья Эхнатона (Аменхотепа IV) приносит жертву Атуму, богу солнца. Рельеф из Амарны, Египет, 1350 год до н. э. (Erich Lessing/Art Resource, N.Y.)

Со временем философия сотворения мира становилась сложнее. Атум, Создатель, “всегда бывшее существо, которому присуще само бытие и посредством самореализации которого создалось все тварное”, создал всю материю из самого себя – мир создало не что иное, как акт мастурбации Атума: для нас идея необычная и даже курьезная, но для египтян – самосозидание сущности Атума[147]. Атум часто меняется местами с Солнцем – светило служит его воплощением. В прежние времена Атум был сознательной пустотой, внутри которой впервые возникло Солнце; а “оргазм” был хорошим способом объяснения возникновения вселенной – космология, которая позволяет назвать древних египтян пионерами теории Большого взрыва.

Подобные верования развивались параллельно с первыми шагами египтян в направлении научного познания. В эти ранние века Египет, как и Вавилон, еще не достиг третьей стадии по Локьеру: должны были пройти тысячелетия, чтобы Солнце стали изучать исключительно в целях познания. Но общество, ценившее знание, возможно, превыше прочих за всю историю человечества, безусловно, подошло вплотную к этому рубежу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.