Глава 1 Выход из-под влияния эзотерической школы

Глава 1

Выход из-под влияния эзотерической школы

В книге «Центр циклона» подробно излагаются многие из моих переживаний во внутренней и внешней реальности. К концу этой книги я рассказываю о периоде, проведенном с эзотерическим учителем, и о начинаниях его школы в Арика, Чили. Для того, чтобы находиться в этой школе, я должен был пересмотреть свои системы убеждений. Оператор метаубеждений (см. приложение IV), с которым я работал, заявил в результате: «Биокомпьютер этот воспитан был на основании некоторых из западных наук: в Калифорнийском технологическом институте и медицинской школе, в школе психоанализа, в католической церкви, в изоляционном бассейне и т. д. Во всяком случае, системы убеждений каждой из этих дисциплин ты принял. Некоторые из этих дисциплин интересны и требуют исследования с твоей стороны. Кроме того, по предложению Баба Рам Даса ты изучил антологию Йоги — «Йога-Сутры» индийского философа Патанджали (около 200 г. до н. э.). Тебе еще предстоит выяснить на опыте — о чем это говорит Патанджали. Сейчас самое время окунуться в одну или несколько этих систем убеждений, пришедших с Востока».

Как и рассказывается в «Центре циклона», я отправился туда, в Чили, чтобы присоединиться к эзотерической школе.

В Чили я встретился с Оскаром. Я был впечатлен его энергией, дисциплиной, его пониманием. Рядом был человек, системы убеждений которого были совершенно не свойственны моему прежнему опыту. Я решил заниматься под его началом на новом курсе обучения, задуманном для пятидесяти четырех американцев, одним из которых был я. Это меня глубоко затронуло, и у меня были переживания, ради понимания которых я и поехал в Чили. В то время можно было заниматься под личным руководством Оскара. Я описываю эти переживания детально в «Центре циклона». Эта книга заканчивается моим возвращением из Чили и встречей с Тони и передает точку зрения, что мой опыт в Чили был весьма положительным. Я оставил Чили до завершения обучения. Сначала Оскар выразил печаль по поводу того, что я покидаю его группу. Но он быстро примирился с моим решением уехать и выразил желание, чтобы я присоединился к нему, когда он позднее приедет в США. Я согласился сделать это.

Когда я уезжал из Чили, у меня было очень сильное ощущение, что я не смогу более работать в той новой форме, которую ввел Оскар в январе 1971 г. Как раз перед моим отъездом он ввел понятие группы, доминирующей над отдельными индивидуумами. Он дал нам всем указание уйти на три дня в уединение для медитации у себя дома. Согласно его указаниям, требовалось лечь на пол лбом на обе руки и проводить серию молитв, которые он передал нам детально. Он сказал, что это самая удобная поза, чтобы пребывать в ней необходимый период времени — по 9 часов в день — для молитвы.

В первые же 15 минут я нашел, что поза эта невероятно неудобна. Давление на руки и на лоб приводило к прекращению кровотока ко лбу и рукам и вызывало боль. Я позволил себе иные медитационные позы. Указания его касались медитации о руководстве — следует ли тебе быть членом группы или нет. По окончанию этих трех дней я получил свой ответ: я должен оставить Оскара и вернуться к своей собственной работе.

Ранее я провел один в пустыне пять дней. 22 октября 1970 г. я написал несколько страниц заметок, анализирующих Оскара и школу. Заметки эти воспроизводятся безо всякой редакции в приложениях к моей книге «Имитации Бога», опубликованной в этом году. Заметки эти были написаны в последний из пяти дней моего пребывания в пустыне. Я привожу цитату из финала этих заметок:

«Принять Бога», «молитву», «связь» — кажется мне недостаточным для состояния сознания, для внутренних переживаний, для путей уединения-изоляции. Слова эти замыкают и чрезмерно упрощают реальное и существующее. Может быть, он (Оскар) прав, а я ошибаюсь — а может, мы оба правы. Он при своем воспитании и со своей платформы пользуется этими терминами, чтобы выразить для себя подлинные переживания, я удерживаюсь от этого, т. к. исследовал эти понятия до самой глубины и нашел их надменно-пустыми — для себя. С подобными переживаниями (надеюсь, я смогу их иметь!) я сумею сформулировать на более научном и действенном языке — что происходит и как туда попасть. Я должен делать свою собственную работу (как всегда) и изучать результаты от своего собственного знания, а не основываться на том, что Оскар и его теории есть все и вся. Иначе я могу точно так же сейчас оставить этот путь. Мне нужно время и никакого давления со стороны Оскара: а он давит с уединением-изоляцией и программированием. Он — программист! Он энтузиаст и немного судья — и не объясняет мне, что делает, (что я делаю). Он — Кутуб, учитель — традиционный гехаймрат-профессор Европы и Востока, ему предстоит разобраться во мне, американце с независимым умом и средствами. Я никогда не принимал некритически ничье учение или знания: я теперь не буду с Оскаром». («Имитации Бога»).

Могут спросить — почему же эти заметки не были опубликованы в «Центре циклона». Это важный момент. Когда я вернулся из Чили, я был еще сильно привязан к Оскару. Я еще был привязан к членам группы вокруг Оскара. Я еще был заворожен своими переживаниями в Чили. И все же я оставил Чили.

Я встретил Тони и рассказал ей о своих переживаниях в Чили, о своей привязанности к Оскару, о том, что он приедет в США со своей группой, после того как они проведут еще двухмесячную работу, которую он посвящает попытке достигнуть «группового Сатори».

В марте он написал мне цветистое письмо, в котором заявлял, что группа достигла Сатори (Уровень 12 по терминологии, упоминаемой в «Центре циклона). Во втором письме он просил меня встретиться с ним в Сан-Франциско по его возвращении. Мы с Тони поехали в Сан-Франциско и встретились с Оскаром, его женой Дженни и с тремя другими членами чилийской группы, в том числе с Джозефом Хартом. На этой встрече Оскар был своим доставляющим удовольствие сложным многоуровневым «я» с изрядной долей юмора. Он явно был рад познакомиться с Тони. Он предложил нам приехать в Нью-Йорк, где он открывал первый курс в США в конце 1971 г. Чтобы понять, через что я прошел в Чили, Тони решила войти в трехмесячный тренинг, предлагаемый группой в Нью-Йорке. Мы поехали на Восток и вновь встретились с Оскаром и группой в Бейвиле на Лонг-Айленде.

Несмотря на то, что я рано оставил Чили, я все еще действовал под впечатлением иллюзий, будто считаюсь членом группы (по крайней мере, так считал Оскар). Оскар не вывел меня из заблуждения в этом отношении в своих личных беседах со мной. В Бейвиле на одной из встреч он сказал, что он должен спросить у группы — могу ли я присоединиться. И с этого момента все стало довольно драматичным.

Оскар вызвал меня в свой номер в мотеле Бейвиля и очень значительно заявил, что мне нельзя вернуться в группу, что на встрече с ними он почувствовал, что они могут разорвать меня на куски, как тигры. Дальнейшие толки о том, что действительно произошло на этой групповой встрече, доказывали, что Оскар применил немного политики.

Он пришел в группу и предложил ввести туда свою жену Дженни, но не отстаивал всерьез мое возвращение в группу. Я беседовал со многими людьми в группе и нашел, что у них были указания не говорить со мной. Однако некоторые говорили со мной тайно. У меня в группе было много друзей. Я был удивлен и очень задет тем, что в целом они от меня отказались. Я пережил чувство сильной печали и наконец ухитрился преодолеть свою захва-ченность, очарованность (слово «очарованность» подразумевает и проистекающие от него значения «ослепленность, слепоту») и проанализировать свою амбивалентность (т. е. и желание, и нежелание вернуться).

Тем временем я закончил рукопись «Центра циклона», где восхвалял Оскара и рассказывал о своих переживаниях. В общем оценка выходила по большей части положительной; отрицательное было изъято. Аналитические замечания из Чилийской пустыни включены не были. Я длл Оскару экземпляр рукописи. Он прочел ее и отметил, что она доставила ему большое удовольствие. (Едва ли она доставила бы ему такое удовольствие, если бы туда были включены заметки из Чилийской пустыни).

Тем временем начались занятия новой группы из семидесяти четырех учеников в Эссекс Хаус в Нью-Йорке, и Тони присоединилась к ним. Я был на периферии обеих групп и понял, что существовали определенные инструкции, чтобы люди из обеих групп не общались со мной. Я попытался общаться со своими прежними друзьями, но с их стороны было согласованное усилие не делать этого. Я был для них доступен, обитая в Эсскес Хаус с Тони, но доступностью моей никто не воспользовался за все три месяца.

Однажды меня пригласил на ленч Стив Страуд, один из людей Биг Сура, поехавших со мною в Чили, и бывший одним из наиболее преданных членов первоначальной группы. Во время ленча он сделал мне предложение. Я пребывал в состоянии желания-нежелания вернуться в группу. Его предложение состояло в том, что если я изыму из публикации рукопись «Центр циклона», я смогу тогда стать членом группы. Это была последняя капля, которая переполнила мою чашу и сломила мою амбивалентность и очарованность. Я сообщил ему, что рукопись как раз находится на пути к публикации, что было бы очень некстати изымать ее и что я никак не вижу в этом реалистичной сделки. Я отказался от этого предложения и отказался от своей просьбы вернуться в группу.

За это время я несколько раз виделся с Оскаром публично. Мы взаимно находили друг друга интересными, но не возобновляли тех глубоких взаимоотношений, которые возникли в Чили. Его новая миссия была связана с группой, которую он избрал, как рассказывалось выше и в «Центре циклона».

Оглядываясь на прошлое, легко увидеть, что я был не единственным отвергнутым в конечном счете группой и Оскаром. Ушло несколько человек сторонников самостоятельного поиска. Клаудио Наранхо был первым, кого вскоре удалили из группы еще в Чили. Отпали в Чили и несколько других. Я был единственным, кто оставил Чили по собственной инициативе.

Очевидно, ни Оскар, ни группа не простили моего ухода. Я помню тот день (в Чили), когда я заявил разным членам группы о своем отъезде. Во время наших воскресных упражнений в пустыне (так называемые «пампасы» — упоминаемые в «Центре циклона»), некоторые члены группы подходили ко мне, опечаленные тем, что я уезжаю. Один или двое подошли очень разгневанные. Я был удивлен тем высоким уровнем эмоций, с какими эти люди встретили мой уход. Для меня в то время это был шаг очень логичный. Я получил свой ответ за три дня уединенной молитвы: я пришел к концу этого конкретного пути, осуществил свои стремления с Оскаром; я был более или менее удовлетворен своим анализом и заключениями. Мне трудно было понять их чувства. Очевидно, они очень привязались ко мне как к члену группы и были огорчены тем, что я уезжаю. Почему-то некоторые чувствовали, будто это решение бросает на них какую-то тень. То, что я считал логичным и обнаруженным интуитивно, т. е. окончательным, они сочли предательством.

Я полагаю — именно эти чувства вызвали окончательное неприятие в Нью-Йорке. Я считал Оскара личным учителем, который ознакомил меня с крайне ценными переживаниями с помощью приемов, методов и образа мыслей, с которыми я не был знаком до своего приезда в Чили. За это я бесконечно благодарен Оскару. Он лично нравился мне, но я нашел всю окружающую его политику для себя чрезмерной. В своей традиции я смогу к ним вернуться, когда возникнет необходимость. С Оскаром это оказалось невозможным. Два года спустя, когда мне нужно было поговорить с Оскаром, я обнаружил, что окружавшая его группа не допускает никакого контакта, и вынужден был обойтись без его совета и поступать по-своему. Я не видел его со времени Нью-Йоркского периода. Я не знаю даже получал ли он мои письма.

С того времени разные члены группы приходили навестить меня и Тони. Тот, кто выражал в чилийской пустыне свой гнев, извинился за свое поведение и попросил прощения. Я сказал ему, что нечего прощать, что я понимаю — отчего он так говорил и отчего проистекали его негативные чувства.

Когда моя эмоциональная очарованность и нерешительность угасли и объективность в отношении группы возросла, я понял, что я как-то не создан или не так воспитан, чтобы попадать под влияние какой-либо группы. Я постепенно сознавал, что я — исследователь, который в любое время может стать учеником, чтобы научиться большему, для того чтобы отточить собственную философию исследования и собственные методы исследования; но этот ученик должен также и заканчивать учебу, когда изучил достаточно для своих целей. Я приберег кое-что из своей зачарованности для своей пары. Это делает меня свободным для продолжения моих исследований.

Моя детская натура, скрытая пластами усложненности, образования, толкования, легко всплывает на поверхность в паре. Для меня представляется неуместным, чтобы эта детская натура выходила на поверхность как-то иначе. С Тони я отпускаю поводья своей детской натурыг когда мы одни. Медленно, но уверенно это дитя во мне развивается под защитой любви Тони; оно еще испытывает затруднения являться по велению группы.

Чтобы дать вам характерный пример того, что происходило в Нью-Йорке, Тони расскажет о своем опыте с группой из Арики.

Вы увидите основания, которые привели ее к такому впечатлению и вызвали у меня соответствующее состояние ума в период ее опыта. Мне понадобилось поехать в Нью-Йорк и провести эти три месяца вне группы, чтобы разрешить проблему собственной нежной привязанности к этой группе и достичь более высокой степени объективности относительно своих человеческих взаимоотношений с ними. Это хорошо выученный урок, и я очень признателен Тони за то, что она дала мне эту возможность, приняв участие в обучении с группой («Нью-Йорк № 1», как она называлась). Именно в этом году я понял, что все независимые сторонники самостоятельного поиска, принимавшие участие в этом обучении, покинули Нью-Йоркскую группу по собственной инициативе. Другие занимались на основании моего опыта в Чили, переданного впоследствии в лекциях. А иные занимались на основе чтения «Центра циклона».

Я писал эту книгу в состоянии положительного перенесения в отношении Оскара и группы, что и отразилось на книге. Очевидно, фундамент для более объективного анализа этого положительного перенесения я заложил в заметках в Чилийской пустыне. По справедливости, я должен был опубликовать эти заметки в «Центре циклона». В своем состоянии очарованности я не сумел сделать этого и лишь позднее смог опубликовать эти заметки после того, как очарование это развеялось. Так объективность человека страдает от привязанности. По словам Патанджа-ли, «Удовольствие ведет к привязанности; страдание — к антипатии». Из этих переживаний я извлек урок, что привязанность и отвращение суть результат отсутствия объективности. Чтобы достичь состояния Высокой Беспристрастности, описанного Мерреллом-Вольфом, необходимо испытать глубины и высоты привязанности и страдания. Приходит объективность, тогда я испытываю Высокое Беспристрастие.

Очевидно, пока я пребываю в этой человеческой оболочке, я не способен буду оставаться в состоянии Высокой Беспристрастности. Мозг человека содержит специальные системы выживания, порождающие удовольствие и порождающие страдание для того, чтобы организм, в котором пребывает человек, мог выжить на этой планете. И только в результате близких схваток со смертью, в результате того воспитания, которое приносит сильное страдание, и того воспитания, которое несет с собой интенсивное наслаждение, и можно окончательно достигнуть состояния Высокой Беспристрастности за пределами Блаженства, за пределами адов, созданных на этой планете (в своем «я» и через других), можно в конце концов оставить их и покинуть это оболочку, чтобы пойти куда-то далее за пределы человеческого понимания и человеческого воображения.

Я не верю, будто какой-то учитель, мастер и гуру еще в этой оболочке может 100 % времени оставаться в тех высочайших состояниях, которые я испытал. Никто не в состоянии это сделать, если у него нет пары, а равно средств, чтобы оставаться в высшем состоянии, действуя в то же время во внешней согласованной социальной реальности, как Шри Ауробиндо — йог, учащий в Индии (см. гл. 14).

Недавно мне прислали книгу о Кундалини-Йоге Гопи Кришны. Я читал его автобиографию несколько лет назад, как посоветовал мне Дик Прайс из Исаленского института. Я был впечатлен переживаниями Гопи Кришны — как положительными, так и отрицательными — при поднятии Кундалини. Я не был впечатлен его последней книгой. Он выносит суждения, слишком человеческие. Он пользуется автобиографией Алана Уотса как примером того, кто был на грани достижения озарения, но не достиг его, потому что отрицал Кундалини. Он выдвигает свои методы, как всё и вся для достижения окончательных состояний бытия. Невзирая на все его утверждения, писания его не выглядят как высказывания с позиции более высоких состояний бытия. Он судит слишком по-человечески. Меррелл-Вольф говорит в книге «Пути в иные измерения»:

«Было бы заблуждением полагать, будто Дхарма даже человека с божественным Сознанием лишена проблем. Как у человека Божественного Сознания Его побуждение (импульс) является и Его Дхармой, и, таким образом, нет никакого эмоционального конфликта. Но совсем другое дело — что значит эта Дхарма в практике действий? Не существует абсолютных решений относительных проблем, помимо математики. Высшее сознание надежно на своем собственном уровне; оно способствует необычайному прояснению понимания на субобъективном уровне; оно также склонно всегда влиять на благо всему, но во все дела, связанные с человеческими существами входят неизвестные величины, даже с перспективы видения высоких Адептов. В результате — Озарение ни в коей мере не подразумевает безошибочного действия в субъективно-объективной сфере. Так что всегда остается практическая проблема, которую мы можем выразить в форме вопроса: «Какой способ действия лучше всего отражает внутренне признанную Дхарму?». Естественно, для решения этой проблемы человек Озаренный, который в дополнение к своему Озарению имеет глубокое разумное понимание этики, также и наилучшим образом вооружен для того, чтобы проявить в форме мудрого действия свое высокое намерение.

Не следует забывать и еще один важный момент, — что едва ли (если это вообще возможно) личность Человека Божественного Сознания объемлет полный свет высокого Сознания во всякое время. Обычно такой период не продолжителен, иной раз это всего лишь миг, и во многих случаях это бывает лишь раз в жизни. Большую же часть времени даже у людей, узнавших Озарение высокого порядка, сознание более или менее погружается в субъектно-объектную сферу с соответствующим помрачением понимания. Побуждения меньшего порядка, которые имеют свое основание в субъектно-объектном человеке, не преображаются полностью в один миг, хотя их очищение и происходит постепенно. Поэтому остается практическая необходимость в различении во всем комплексе возникающих импульсов. Тот, у кого был хотя бы миг Озарения, располагает определенным образцом для такого различения, и это дает ему решительное преимущество перед другими. Но тем не менее Он не преодолел необходимости различения в практическом действии».

Есть по меньшей мере четыре сферы человеческого опыта и человеческой деятельности, которые мы должны различать. Во-первых, есть планетарный путь, отношения с другими, повседневная жизнь. Во-вторых, есть опыт тран-сценденции, Озарения, запредельных сфер. В-третьих — собственное описание Озарения, запредельных пространств и т. п. И в четвертых — описания другими опыта данного человека и его описаний этих переживаний.

Наше знание об основателях мировых религий, таких, как Иисус Христос, Будда и др. большей частью исходят от учеников, последователей, которые испытывали положительное перенесение на своих учителей и подправляли непосредственные описания и непосредственные сообщения о переживаниях трансцендентных состояний. Человек Озаренный не в состоянии вполне выразить Свое Озарение ни в своих сообщениях об этих переживаниях, ни в том, как он управляется со своими земными обязанностями. Его Озарение может отражаться, а может и не отражаться в том, как он пишет о других и об их образе жизни. Человек Озаренный, в своей оболочке — (не в состоянии озарения) — может быть таким же человеком, как любой другой. Суждения его могут быть столь же связаны его «здравым смыслом», как и всякого, кто не озарен. Перефразируя Альберта Эйнштейна, определим здесь «здравый смысл» как «набор пристрастий и предубеждений, которые накапливают до 18-ти летнего возраста». Озаренный Человек должен проанализировать свои неосознаваемые Программы для того, чтобы достигнуть действия, решения, и суждения в согласии со своим Озарением. Озарение не гарантирует автоматически полного анализа Бессознательного, пребывающего внутри человеческой оболочки. Пока этот анализ не осуществлен достаточно полно, согласованность в Озаренном утрачивается и обнаруживаются большие расхождения.

Из непосредственного личного впечатления от Оскара я знаю, что он достиг Озарения в том смысле, в каком это определяет Меррелл-Вольф. Из автобиографии Гопи Кришны «Кундалини: эволюционная энергия в человеке» я заключаю, что и у него были переживания Озарения. Из чтения книг Меррелла-Вольфа и личных встреч с ним я знаю, что он также имел непосредственный опыт. Сравнивая собственные переживания с переживаниями Оскара Ичазо, Гопи Кришны, Меррелла-Вольфа и других — таких, как Шри Ауробиндо, Рамана Махариши, Рамакри-шна, Йогананда, подробно описанными в их автобиографиях, их книгах и книгах их последователей, я прихожу к выводу, что мои переживания относятся к той же категории.

Мое западное воспитание через науку, психоанализ и через переживания близких соприкосновений со смертью (до того, как я узнал об этих книгах или встретился с некоторыми из этих людей) поставило меня на особое место — скорее исследователя, чем того, кто желает пребывать в этих сферах в этой жизни.

Как я покажу в главе 17 (и надеюсь показать в одной из последующих книг), анализирующей год, проведенный в этих состояниях трансценденции (безотносительно к окружающей меня согласованной реальности), существует жизненно важная необходимость, о которой не упоминается в большей части этих книг и большинством этих людей. Эта необходимость состоит в анализе своих побуждений, своих программ выживания, пребывающих в нашем подсознании при жизни человека, имеющих отношение к травме, которой подверглись в пути планетарном. Западная йога требует анализа своего «я» как ты есть, а не каким хочешь быть.

Трансценденция по желанию возможна и демонстрировалась многими людьми, но такая трансценденция не может быть неизменной. Анализ себя, анализ воспоминаний, накопленных глубоко внутри «я» является абсолютным требованием для успешного объединения (интеграции) переживаний Озарения, Просветления, Самадхи, Сатори с собственным планетарным путем.

Есть великое множество людей (особенно в США), которые считают, что тренсценденция есть постепенный процесс, даруемый каким-то божественным источником избранным индивидуумам. По идее это, может быть, и верно. Могут быть индивидуумы, испытавшие то, что надо для трансценденции, получив соответствующих родителей, соответствующих друзей, соответствующее воспитание. Если такие люди есть, мне еще предстоит найти книги, доказывающие это.

Муки страдания, страха, гнева, мудрости все-таки необходимы для надлежащего самоанализа и надлежащего единения (интеграции) своей внутренней свободы, чтобы действовать от состояния Высокой Беспристрастности постоянно и неуклонно.

Никто еще из тех, кого я знаю, включая и меня самого, не достиг этого у нас в США. Я все время слышу об очередном гуру, приехавшем с Востока, из Тибета, из Японии, Афганистана, Аравии, Индии, Китая, и все же, когда я с ними встречаюсь, я вижу определенные ограничения, налагаемые земной личностью. Но вижу я и бесспорное свидетельство переживаний Озарения, запечатленного в каждом из этих лиц.

Есть такие, кто считает, будто полная трансценден-ция и интеграция (единение) приводят к ауре святости, харизме, эзотерическому влиянию на других, божественному влиянию, которое будет так или иначе магически приводить других в состояние Озарения. Примеры Иисуса Христа, Будды и других великих фигур древности постоянно выдвигаются как доказательство этих достижений.

С этим я не могу согласиться. Мне кажется, что такое Божественное Присутствие в старину на Земле является проекцией последователей, очарованных харизмой и кажущимися чудесами, дающими простор идеализированию в их воображении, в их сочинениях. Апокрифические истории возникают вокруг любой фигуры, испытавшей Озарение и собирающей последователей. В этих сообщениях есть тенденции игнорировать те стороны данного учителя, которые проявлялись как слишком человеческие.

Я готов пересмотреть эти представления во всякое время, когда смогу непосредственно познакомиться с таким идеализированным божественным лицом. До тех же пор я буду продолжать свои исследования и анализ этих феноменов, насколько могу, без очарования и антипатии.

Я не хочу накапливать последователей. Я не хочу быть почитаемым. Я хочу воодушевить других на исследование, на изучение, самоанализ, на превзойдение себя, на расширение своего сознания и улучшение своего планетарного пути в согласованной общественной реальности как она есть, а не какой им хотелось бы, чтобы она была.

Когда у меня бывают переживания Озарения, я признателен за это. Я не знаю их источника. Я все еще не понимаю их и не могу принять системы убеждений других, которые с такой готовностью объясняют эти феномены как проявления Бога, которого они определяют в своей системе убеждений; их Бог слишком мал.

Это моё метаубеждение: если есть Разум во Вселенной, он настолько грандиозен, что человек, Озаренный или нет, — это маленькое ничтожное животное, обитающее на маленькой планете в очень малой солнечной системе, в малой галактике, в очень малой части поистине безбрежной и безграничной Вселенной за пределами всякого воображения, интеллектуального постижения, эмоциональной привязанности для нас людей.

Наши толкования, наши убеждения по поводу Бога, наши восприятия Его не являются областью немногих привилегированных мнимых людей Божьих. Если любые из нас находятся в общении с этим Разумом, тогда все мы обладаем потенциалом сознательного установления такого общения. Оно не только для элиты немногих, пользующихся эзотерическими методами и впечатляющих последователей ритуалом и их собственными переживаниями.

Я уверен, что всякий, кто примется за это, сможет испытать описанные феномены. Если он (она) отличается достаточной дисциплиной, достаточным временем, достаточным образованием, достаточным анализом себя, то он (она) будет иметь эти переживания при надлежащих условиях. Буквально — для ума нет пределов, кроме тех, что налагаются на этот ум им самим. Расширенные внутренние пределы ведут к безграничным внутренним восприятиям.

Таким образом я вышел из рамок, которые установил с эзотерическим учителем в его школе. Так я даю вам свои теперешние пределы, как я их понимаю.

В главе Тони о ее впечатлениях от группы из Арики можно видеть отчасти ее отношение к разным планетарным эпизодам, происходившим в Нью-Йорке за три месяца ее пребывания там. Читая это описание, следует помнить, что Оскар не был более так доступен для учеников, как со мной в Чили. Он уже сильнее отдалялся, меньше обучал и переложил больше обучение на сорока четырех оставшихся от изначальных пятидесяти четырех человек, образовавших первоначальную группу в Чилийской Школе.

К этому времени все сторонники самостоятельного поиска покинули группу. Группа оставшихся была убеждена в своей «правоте»; никто из них не осуществлял самоанализа до сколько-нибудь значительной глубины.

Тони рассказывает о своих впечатлениях от этой группы с большой откровенностью. Многие подобные эпизоды происходили и в Чили, но в печать их никто не передал — ни я, ни кто-либо иной. Даже в Чили Оскар был окружен «домашней политикой», которую я в своих исследованиях старался свести к минимуму или игнорировать. Так было и, вероятно, всегда будет вокруг учителя, работающего в глубинах и высотах нереализованного человеческого потенциала.

Тут я припомнил свою первую поездку в Чили, в Ари-ку, во время которой я много часов провел наедине с Оскаром Ичазо. Мои заметки после этой поездки породили следующий отрывок в гл. X «Центра циклона».

«Таким образом, за эту недельную поездку в Чили в мае 1970 г. я был в состоянии понять кое-что из структуры обучения, которое Оскар намеревался предложить. Хотя я и не сумел увидеть всю панораму, я заглянул в пространства, в которые хотел попасть, а также в те, в которых бывал и куда хотел вернуться.

У меня были некоторые сомнения, которые я держал при себе. Мне не нравилась идея пребывания в закрытой группе, эзотерической или какой-либо иной. Я следовал своим собственным путем, учась где и от кого только можно. По-моему, политика, свойственная многим групповым решениям, снижает качество и эффективность действий. Опытный, осведомленный, энергичный, разумный индивидуум, действующий в свободной коалиции и широкой связи с другими, гораздо эффективнее, чем он же в жестко организованной группе, или так по крайней мере кажется мне».

Так что я принял курс и убеждения Оскара с 1 июля г., окунувшись в них на семь месяцев в его контролируемой среде в чуждой культуре (Арика) и снова вышел из-под его непосредственного влияния 7 февраля г. в США. Мощное продолжение межличностной привязанности — антипатии сохранялось, пока не рассеялось в Нью-Йорке в ноябре 1971 г.

Этот эксперимент (с 1 июля 1970 г. по 31 декабря 1971 г.) я считаю успешным:

1). Наша с Тони пара успешно выдержала свой первый удар.

2). Я вернулся снова к «разумному индивидууму, действующему в свободной коалиции… в широкой связи».

3). Я узнал, что мой образец исследователя действен, полезен и доступен для других. Образец этот, воспроизводимый из эпилога «Центра циклона», таков:

В этой книге я иллюстрирую общий принцип жизни и бытия. Это принцип, который я описывал в книге «Человеческий биокомпьютер». Здесь я исправляю и дополняю его. В научном исследовании любой из внутренних реальностей я следую таким метапрограммным ступени:

Проверьте насколько возможно, где эти новые пространства, какие основные убеждения должны туда вести.

Примите основные убеждения этой новой сферы… за истинные.

Идите в эту сферу вполне сознательно, на высокой энергии, вмещая все, как бы ни были перезкивания нейтральны, экстатичны или мучительны.

Вернитесь сюда, к нашей лучшей из согласованных реальностей, сбросив на время те основные убеждения новой сферы и приняв убеждения исследователя, непредвзято, беспристрастно, объективно изучающего зафиксированные переживания и данные.

Проверьте свои текущие модели этой согласованной реальности.

Постройте модель, которая включает в себя эту реальность и реальность новую наиболее сжатым образом. Как бы ни были мучительны такие пересмотры моделей, удостоверьтесь, что обе реальности вошли туда.

Не поклоняйтесь никакой отдельной личности, ни группе, ни одному пространству или реальности, а также не почитайте и не бойтесь их. У искателя, у исследователя нет места для такого багажа.

Я пользовался этой системой много раз в жизни, в начале работы с изоляцией, в работе в бассейне (ванне) с ЛСД, в опытах в Исалене, в чилийской работе. Всякий раз я производил всю возможную разведку, входил в новую сферу с энтузиазмом и насколько мог открыто, принимал местные убеждения как… истинные, интенсивно переживал эту область и, наконец, выходил из нее, отбрасывая ее убеждения, в то же время критически изучая данные и перепрограммируя свои теории.

На собственном пути я нашел, что глубокое понимание для меня лучший путь в неведомое, в «высшее» состояние сознания. Я вполне рассчитываю следовать этому пути и далее. Я ни в коей мере не считаю все написанное мною окончательным — с углублением и расширением исследования мы способны будем лучше осуществлять работу по картографии, изучению и дальнейшей картографии.

Поскольку на сегодня я не нашел окончательных ответов, я намерен продолжать поиск. Действительно ли я просто вожак 100 биллионов соединенных клеток? Если так, кто выбрал меня вожаком? Откуда взялись эти клетки? А если я нечто большее, чем конечный результат ста биллионов клеток, живущих совместно, то откуда взялся «я»?