Глава 4. Что снится гениям?

Глава 4. Что снится гениям?

Меня всегда интересовало, насколько отличаются сны творческих людей от снов обычного человека? И отличаются ли вообще? Вместе с Альбиной Селицкой мы отправились к удивительному человеку, гению современности – Никасу Сафронову. С мэтром мы уже были знакомы, нам доводилось встречаться на презентациях, и я неоднократно брал у него интервью, но о снах мы не говорили никогда. В назначенное время мы были на месте. Нас встретила дружелюбной улыбкой секретарь Никаса, предложила чай, кофе и попросила подождать какое-то время. Усевшись на диван, я стал разглядывать альбомы художника, Альбина о чем-то думала. Меня поражала глубина картин, каждая из них была наполнена смыслом. Вдруг появился Никас.

– Добрый день! – произнес он, и мы пожали друг другу руки.

– Никас, я пишу книгу о снах, и мне было бы очень интересно узнать, что снится вам и как это отображается в ваших картинах, – начал я.

– Замечательно.

– А я экстрасенс Альбина Селицкая. Мы с вами как-то делали программу.

– Да-да, я помню, – сказал Никас, немного помолчал и спросил: – Программа вышла?

– Конечно вышла, – с энтузиазмом ответила Альбина.

– Вам уже предложили чай, кофе?

– Да, спасибо! – ответил я.

– Давайте пройдем в гостиную. Там мы сможем спокойно поработать, и нас никто не будет отвлекать.

Войдя в большую комнату, мы сели за круглый стол. Никас попросил, чтобы нам принесли фрукты. Мне казалось, что я нахожусь в замке какого-нибудь королевства. Весь интерьер говорил об этом. Я достал диктофон, блокнот и приготовился задавать вопросы.

– Никас, если вы не возражаете, можем начать, – сказал я и посмотрел на художника.

– Давайте, я готов.

– Каждому человеку снятся необычные сны, некоторые из них сбываются и их называют вещими, а некоторые так и остаются в памяти, и только по прошествии какого-то времени человек понимает смысл данного сна. Вам, как человеку творческому, часто снятся необычные сны?

– Когда я был маленьким, мне было года четыре, я увидел сон, как сверху ко мне спускается некий человек с седой бородой и передает мне какой-то таинственный шар. Бросает его, и он так медленно падает мне на ладонь. Позднее я узнал в этом лице Леонардо да Винчи, по его очертаниям, потому что этот сон повторялся. А шар такой, какие использовали Джордано Бруно, Галилео. Я не мог понять, что это такое. Я о нем забыл. Так случилось, что я поступил в мореходку, через год я, правда, разочаровался в этом и переехал в другой город, поступил в училище, не думая, что я буду художником. После армии я поехал в Прибалтику и поступил в художественный институт, чтобы получить диплом. Меня мучил вопрос: «Кем же я буду?»

Учась на 4-м курсе художественного института, я снова увидел этот сон. Как этот человек уже взрослому мне бросает шар. И потом спускается сам ко мне, мы идем в некую галерею, где висят картины, которых я в реальности не видел. Когда я проснулся, я вспомнил, что это тот человек из детства и что он похож на Леонардо. Потом я понял, что это и есть он.

Я проснулся с осознанием, что я художник. Я зарисовал все эти работы, которые видел во сне. Я их вспоминал, закрывая глаза, и одну за другой воспроизвел, написал целый цикл картин из этого сна. Сделал выставку, продал эти картины и заработал себе на квартиру, которую позднее поменял на московскую. Сегодня этот образ или этот сюжет изображен у меня на стене.

– Мы его можем увидеть? – поинтересовался я.

– Да, конечно, я вам его покажу. – Выдержав паузу, Никас продолжил: – Мне вспоминается еще один необычный сон. Моя жена родила в Италии ребенка, и где-то через месяц-полтора она днем легла спать. Это было в Сан-Петро, таком маленьком городишке на границе со Швейцарией. Она легла спать, я после ночи работы смотрел за ребенком, который тоже заснул, и я прилег рядом с ней и увидел, как выступила капелька молока. Я как-то невольно его слизнул и задремал. И вдруг я увидел себя шестимесячным ребенком, когда я сосу молоко моей мамы, она чистит яблоко для моего трехлетнего брата, а мой шестилетний брат жадно поедает кожуру. Мне так хочется кожуры. Это вернулось через некую дрему, как память моего детства.

Потом мне снился какой-то сон в три года, потом в пять лет, потом в семь. Он мне снился раза три, когда сверху падает, как зажженная бумага в ночи, комета. Она падает на Землю, и люди разбегаются, вспышки происходят какие-то, пожары. Это, наверное, или было, или будет. Не знаю, откуда этот сон, но он врезался мне в память.

– Как-то в одном из интервью вы рассказывали про случай, произошедший, когда вы были в Африке. Ваш самолет неудачно приземлился в джунглях, вас окружило племя туземцев, которые вас связали и отвели к вождю. Через переводчика вам удалось объяснить, что вы художник и можете нарисовать его портрет. Вождя это заинтересовало, вас развязали, из самолета принесли ваш рюкзак, где были карандаши и бумага. Вы нарисовали вождя, и он решил вас наградить. Сначала в виде подарка вам хотели подарить очень большую и полную женщину, от которой вы отказались. Затем появилась девочка десяти – двенадцати лет. Вождь сказал, что это его дочь и он хочет отдать вам ее в жены. Вы попытались отказаться, но вождь вскочил, его глаза гневно засверкали. Как вы сказали позже: «Не принято вождю отказывать, к тому же дважды». Появился шаман, и стали проводить обряд. Когда все закончилось, вы сказали, что вам нужно идти, но на обратной дороге обещали заглянуть к вождю, чтобы забрать эту девочку. Вождь отпустил вас. Вы благополучно выбрались и через какое-то время улетели в Москву. На протяжении месяца каждую ночь девочка являлась к вам во сне и говорила: «Приди и забери меня! Я тебя жду». А как сейчас? Девочка больше не снится?

– Я ходил в церковь, молился, и отец Герман отчитал меня, и все прошло. Это помогает, если какой-то сон предвещает несчастье или счастье, ты его всем рассказываешь, и он исчезает. Сон не реализуется, если ты его не запоминаешь, не фиксируешь. Его просто надо положить в некую нишу и не думать о нем. Потому что если ты начинаешь муссировать, думать, то тоже ничего не получается. Его нельзя трансформировать, вводить даже во сне какую-то логику, расшифровку. Вот, например, тебе приснился друг, и, чтобы «отпустить» этот сон, надо как бы увлечь себя чем-то – стихами, делами, чем угодно. А то как подумаешь: «Да, хорошо бы увидеть друга», и это не осуществляется. Сон иногда, наоборот, нужно рассказать, чтобы он растворился, иногда нельзя рассказывать.

Сон это такая вещь, очень эфирная и эфемерная, и надо учитывать, в какой месяц, в какой день он снится. Есть даже дневные сны, они все равно могут быть вещими, потому что в другое время ты не спишь, а сны все равно работают независимо от дня или ночи. Если сон реальный и он должен осуществиться, он запоминается. Мне, например, недавно приснился сон: я плаваю в чистой воде с маской. Затем я вышел на берег, потом опять начинаю заходить в воду, а там уже грязная вода, темная, и летят какие-то бумаги, листы, кто-то меня пытается укусить, черный, маленький, но укусить не может, у него не получается. Вдруг я просыпаюсь. Думаю: «Бумаги? Наверное – сплетни. Напишут какую-нибудь гадость, попытаются укусить, но у них не получится». В итоге так и получилось.

Ты предугадываешь какие-то ситуации, а в жизни все происходит независимо от тебя, ты растешь, становишься известным. И волей-неволей у тебя появляются и враги, и друзья, и завистники.

– У вас такая необычная квартира, похожая на замок. Вы ее тоже видели во сне?

– Да, эту квартиру, в которой мы находимся, я видел во сне. Еще в детстве я вырезал из гипса замок с башенками. Мне было года четыре. Потом я прочитал рассказы Бальзака, в оформлении Густава Доре, и много рисовал замков, дворцов. Потом я как-то увидел во сне таинственный замок в зеленом лесу. Прошло много лет, наверное лет двадцать, после этого сна.

Моя жена итальянка, она училась на филолога, специалиста по русскому языку, и многие ее сокурсники стали моими знакомыми и друзьями. С одним из них мы поехали в Глазго к нашему приятелю шотландцу, но его не оказалось дома. Мы с этим английским приятелем решили поехать в лес. Он взял машину, мы поехали по Шотландии и попали в один лес. Поставили машину, пошли в лес и заблудились. Лес оказался достаточно большой, мы шли, шли, уже не знали, в каком направлении идти, боялись, что стемнеет скоро, уже был шестой час, хотя и лето. В общем, мы увидели две тропинки, которые разделялись в виде рогатки. Мы не знали, по какой из них идти, и не знали, куда попадем. Мы решили, запоминая дорогу, вернуться через час на это же место. Мы пошли, я в одном направлении, он в другом. Уже час прошел, а меня все тянет дальше. Я иду, надо возвращаться, понимаю, что друг уже возвращается, но меня тянет вперед, и вдруг я попадаю в такую яму, а на дне бугорок. Думаю, сейчас поднимусь на бугорок и пойду назад. Поднимаюсь на бугорок, а там стоит замок, как раз из моего сна. А я до этого хотел купить замок во Франции или Италии, искал и много рисовал замков. И один раз я общался с мэром Парижа, у меня была такая небольшая там выставка. Картина ушла на благотворительную акцию, которую он курировал. Он ко мне расположился, и я как-то сказал ему:

– Знаете, я бы замок хотел купить. Мой друг купил замок за 100 тысяч долларов во Франции, красивый такой.

– Мы вам дадим замок, оформим символически, чтобы вы купили, но вы должны восстановить его таким, каким он был в пятнадцатом веке. Государство будем вам тоже помогать, но все-таки деньги будут ваши вкладываться. Единственное, вы не имеете права ничего нарушить в архитектуре – все как было, один к одному. Если что-то не так, будем штрафовать, так как закон нарушать нельзя.

– Хорошо, я подумаю.

Шло время, я как-то перестал думать о покупке замка во Франции и вдруг вижу в Шотландии замок моей мечты, полуразрушенный. Я заглядываю туда – там гобелены висят, лампы, стекла, правда разбитые. Очень красивый. И я дальше не иду. Я его обошел, несколько раз… Там еще был пруд…

А до этого я увидел во сне пруд, который был очень красивый – с дельфинами, фонтанами, но он тоже был заброшенный. Я вернулся к другу, он нашел дорогу в какую-то деревню и сказал, что нас там обещали подвезти. Мы дошли до этой деревни, и нас довезли до нашей машины. На следующий день я связался с администрацией по поводу покупки этого замка. Мне сказали:

– Можете сломать, реконструировать, как хотите, нам не важно. Можете купить этот участок.

Сумма была относительно небольшая – 75 тысяч фунтов, и я не глядя купил. Я хочу восстановить его. Сон был один к одному с этим замком.

– Удивительный сон. Во сколько лет он вам приснился первый раз? – спросил я.

– Наверное, лет в двенадцать-тринадцать.

– Как часто сон повторялся?

– Один раз. Я просто его запомнил. Есть вещи, когда ты видишь что-то и забываешь, а потом видишь места похожие и вспоминаешь.

– Вы уже написали картину с этим замком? – поинтересовался я.

– Нет, картину я еще не написал. Я нарисовал этот замок, сделан, так сказать, графический портрет, но картин я не писал с него.

– Вещие сны вам часто снятся?

– Вещие сны, как и каждому человеку, мне снятся. У меня уходил папа, он лежал в больнице, я приехал в Ульяновск и сидел какое-то время с ним. Мне говорят: «Он так может неделю лежать, поезжайте, отдохните». Я действительно вымотался. Поехал в гостиницу, лег и заснул. И через час, наверное, мне снится, что мимо меня пробегает черная кошка. Я иду, а она пробегает. Я просыпаюсь, смотрю на часы: четыре часа утра. И я опять засыпаю. Где-то часов в пять звонок: «Час назад умер ваш папа». Я поехал в больницу, его уже не было. Я пожалел, что не был с ним рядом. Вот такие вещи, они предсказывают какие-то события. Я это очень чувствую и часто через сон домысливаю, что может произойти, и действительно происходит приблизительно то, что я и предполагал.

– Судя по тому, что вы рассказываете, через сон вам дается очень много информации, которая доступна не каждому человеку. Это, может быть, как-то связано с вашими предками? Ведь у вас необычный, очень сильный род.

– Когда я был маленьким, я рисовал в тетрадях замки, дворцы, потом я купил замок, теперь хочу его восстановить. Полтора года назад у меня была одна девушка с Первого канала. Кажется, они делали фильм о гениях. Фильм так и не вышел, но она мне рассказала историю. За пару лет до встречи со мной она была у Тонино Гуэрры в Риме. Был небольшой прием у него дома. Там был один кардинал, который сказал ей:

– У вас есть русский художник Никас, род которого идет от Кантабрийских монахов, – и рассказал ей всю историю, которую тоже знал.

Кардинал проверял по книжкам, что мои предки выехали в Москву в XVI веке проповедовать католицизм и там остались. А я по летописи знаю, что мой далекий предок в 1666 году по приглашению некоего Богдана Хитрого приехал в некую местность, освятил ее на семи холмах и назвал ее Симбирском. И вот, до моего деда, которого репрессировали, все были священниками. У нас был портрет, который не особо волновал меня, к тому же я в 16 лет уехал из дому в Одессу, поступать в мореходку. Когда я вернулся в Ульяновск, папа уже последний год доживал. Я попросил у него этот портрет. Он достал его с чердака, показал мне и сказал:

– Это наши предки.

Я отреставрировал его. На портрете был человек, похожий как две капли воды на моего брата Сашу, которого, увы, уже нет в живых. Это был портрет монаха XVI века, в одежде средневековых монахов-кантабрийцев.

– Скажите, Никас, а монахи приходят во сне? – спросил я и с любопытством посмотрел на художника.

– Бывает, во сне приходят монахи, мы с ними беседуем, философствуем.

– Удивительно! – воскликнул я.

– Скажите, при этом у вас присутствует страх Божий? – спросила Альбина.

– Нет, только спокойствие. Вы знаете, я же из рода священников. А если один священник, то это на семь родов намолено. По моей летописи их 12, поэтому я думаю, что у меня нет такого. Есть предупреждение, но нет опасности, всегда есть выход или подсказка, анализ, который ты получаешь во сне и в жизни пытаешься расшифровать и найти ответы.

– Может быть, расскажете про такой сон, когда вы с монахом беседовали? Что потом происходило в вашей жизни? – задал следующий вопрос я.

– Я помню, как-то монах привел меня в один дом, и там была одна комната, в которую он не хотел, чтобы я входил. Он говорил: «Еще рано, еще рано». Через какое-то время я попал в аварию. Это было 10 лет назад. Мне открылась эта комната в течение 10 секунд, и там стоял ангел, который сказал: «Все будет нормально». Я разбился, был перелом, а нерв не был задет. Потом мне приснился сон, я вышел на какую-то площадь, стоит огромное количество людей и смотрит на небо. Разные люди. Я подошел к какому-то человеку и спросил: «Что это такое?» Он ответил: «Мы ждем вестей из Парижа». Проснувшись днем, я узнал, что принцесса Диана разбилась.

Потом у меня была кошка, которую я очень любил, она много лет у нас была, давно, когда я еще был студентом. Она умирала, у нее какая-то болезнь там была, со дня на день должна была умереть. И вдруг во сне приходит монах такой благообразный и говорит: «Что ты хочешь?» – «Я хочу, чтобы кошка продолжала жить». – «Хорошо, мы рассмотрим эту просьбу». Когда я проснулся, кошка была рядом здоровая и еще прожила около года.

Мне перед аварией снился странный сон, что должно что-то произойти, но не сильное. Мне приснилась машина, которая ехала и вдруг раздвоилась и разъехалась пополам: одна половина туда, другая туда. Через пару дней я попадаю в аварию, и у машины ровно половину бока сносит. Удивительно, но я живой, Слава Богу.

Потом как-то мне приснился сон, что у меня отпадает нижняя часть ноги без крови. И я узнаю через пару дней, что один мой дальний родственник умирает.

– Вам снятся такие необыкновенные сны, которые потом играют какую-то определенную роль в вашей жизни. Может быть, вы обладаете какой-то мистической силой? – спросил я и внимательно посмотрел на Никаса.

– Нет, нет, нет. Это в процессе жизни что-то такое происходит, что ты во сне чувствуешь. В человеке есть огромные ресурсы и возможности, которые он не реализовывает, и во сне дается тебе подсказка. Со временем ты понимаешь, что это как-то связано с твоей жизнью.

– Никас, а вы Божий взгляд чувствуете с небес или, может быть, видели? – спросила Альбина.

– Вы знаете, всегда. Иногда приходит ко мне богообразный дедушка. Я всегда думаю, что это Николай Чудотворец, который ведет куда-то, что-то показывает мне. Иногда это может быть отец, который превращается в какого-то другого старца, более седовласого. Все, что он говорит, какие-то слова успокоительные: «Все будет хорошо».

– А символы, которые видели во сне, вы отображаете в картинах? – поинтересовался я.

– Очень много. Я, например, частично увидел интерьеры этой квартиры.

– А что-то вроде дежавю бывает во сне или наяву? – задал свой следующий вопрос я.

– Вы знаете, мне рассказывал Алекперов Вагит Юсуфович такую историю. Он приехал в Кисловодск, где никогда до этого раньше не был, и узнал, что в этом здании находится то-то, а вот за этим домом, если он повернет, будет дворик, а за этим двориком какая-то там скамейка. Он все это делал. Проходил и убеждался, что все это так. Когда он вернулся и рассказал об этом своему папе, тот подтвердил, что когда-то жил там и все, что описывает сын, верно. Возможно, ему это передалось через генетическую память.

– Можно сделать вывод, что ваши сны ваши предки передавали вам через вашу генетическую память: информацию о замках, католических костелах, соборах? – обращаясь к Никасу, уточнил я.

– Мне очень много и часто снятся сны с костелами, храмами, с нахождением в них, даже о жизни монашеской, что я монахом сижу и молюсь за всех и превращаюсь как бы в другого человека. Я всегда рассматриваю это как творческий процесс, я, как художник, наблюдаю за этим монахом, потом рисую его, но монах – я, только второй. Я сижу над этим монахом и смотрю за тем монахом, который с моим лицом.

– Истории, которые вы рассказываете, кажутся просто фантастическими. Я подозревал, что одаренные люди особенные, но чтобы настолько, даже предположить не мог. Никас, скажите, у вас часто бывает присутствие взгляда себя со стороны?

– Конечно, всегда. Я могу себя видеть летчиком, капитаном корабля, но второй я смотрю, какой штурвал, какой шлем, какая кепка.

Однажды я увидел сон, который потом записал. Я как бы просыпаюсь и чувствую, что у меня крылья сзади. Я себя щиплю, чтобы проверить, не сплю ли я. И как бы чувствую боль. А я всегда был убежден, что и Бог есть, и ангелы есть. Это было еще в юности. И я убеждаюсь, что я не сплю, а ангел дал мне крылья. Я пытаюсь взмахнуть крыльями, получается неловко, ударяюсь лбом о потолок и понимаю, что больно. Тогда я выхожу на балкон совершенно непонятной квартиры и рискую прыгнуть. Я прыгаю, начинаю лететь вниз, потом вдруг взлетаю, поднимаюсь, начинаю владеть крыльями и чувствую, что я взял ситуацию под контроль. Лечу над городом, над полями, я лечу высоко, далеко. Я вижу какие-то другие города. Начинает смеркаться. Я решил вернуться. И вот я лечу назад. Возвращаюсь, вижу какие-то две точки. Около города поле, а там две точки. Я опускаюсь ниже, вижу там женщину с ребенком, с девочкой, лет пяти. И она кричит:

– Дядя летает!

А я кричу:

– Я не дядя, я ангел!

Она говорит:

– Мама, он обманывает. Нет же ангелов, Бога же нет – нам говорили в детском садике!

Я, возмущенный такой, взлетаю и вдруг на секунду думаю: «А может, действительно Бога нет, раз ребенок говорит?» Я несусь вниз, крылья отваливаются… и я просыпаюсь.

– Интересный сон, – произнес я и на мгновение задумался.

– Был еще один удивительный сон. Я раньше их записывал, мне было интересно… Музей. Экскурсовод ведет группу людей и рассказывает об экспонатах этого музея. И вдруг она чувствует, что у нее в бедре какая-то боль. Она отпрашивается на минуту, идет в туалетную комнату, поднимает юбку и видит там такую кнопку, которой звонят в дверь. Она возвращается и говорит:

– Мне надо уйти, извините. Меня сейчас заменит другой человек.

А другого человека нет. Она идет к директору и просит, чтобы ее кем-то заменили.

– Некем, – отвечает директор, – ваша напарница заболела. Останьтесь, сегодня приедет группа французов. Никто кроме вас не знает французского.

Боль начинает усиливаться, она нажимает на кнопку, вдруг раздается колокольный звон: «динь-динь, динь-динь». Боль усиливается, тогда она снова нажимает, и голова ее вдруг раздувается, лопается и забрызгивает на все картины – все, что находилось рядом. И тут я проснулся.

– Никас, вы же по ночам работаете, и все время, которое у других людей отведено на сон, у вас, видимо, заменяется работой, и, скорее всего, вещие сны приходят в какой-то особенный момент. Например, когда вы случайно уснули, – задумчиво сказал я.

– Конечно, именно так все и происходит. Иногда не знаешь, где реальность, а где сон. Это так эфирно.

– Обычно в таком пограничном состоянии и приходят вещие сны и откровения. Потому что если сон, который мы хорошо запомнили, нам кажется разумным и мы его осмысливаем, то это уже совсем другое. А вот когда он в душе остается, мы через душу, через сердце его пропускаем, и уже смотрим, это просто сон или это нам видение какое-то, – сказала Альбина.

– Да-да, я согласен с вами, – произнес Никас, немного помолчал и продолжил: – Мне недавно приснился сон, что я иду по темной тропинке леса, и все время такой луч света светит. Я иду по этому лучу, и у меня закрадываются сомнения: «А правильно ли я иду?» Но продолжаю следовать за лучом, свет, как говорится, всегда выведет. Выхожу, а там лежит такой котяра здоровый, рыжий и мурлычет, здоровенный такой, как собака. Я говорю:

– Ну что, дорогой, пойдем со мной?

– Я немножко полежу, не пойду. Да ты не переживай, я тебя найду, можешь идти, – отвечает он мне.

– Хорошо, я пошел.

– Иди, мы скоро увидимся.

В этот момент я просыпаюсь. Через несколько дней меня приглашают в жюри на выставку кошек. Я думаю: «Пойду, посмотрю котов», совсем забыв про сон. Когда я пришел и увидел этих котов, я вдруг вспомнил про сон. Думаю: «Точно, Божий промысел меня привел». Стал искать рыжего кота. Нашел такого здорового кота. Мне говорят:

– Этот кот достигает 11 килограммов.

– Отлично.

– Вот вам наш телефон, адрес, если надумаете, позвоните, – произнесла девушка и протянула мне визитку.

– Спасибо! Если надумаю, я позвоню.

– До свидания! – произнесла девушка и мило улыбнулась.

Попрощавшись, я ушел. А про себя думаю: «Надо купить, надо купить». Но внутри чувствую, что это не мой кот, здоровый, но не тот, которого я видел во сне.

Прошла уже неделя после того случая, я сижу с одним знакомым, и он вдруг неожиданно говорит:

– А я тут такого кота видел!

– Какого кота? – оживившись, спросил я.

– Невероятного, огромнейших размеров, – и показывает мне фотографию, где три человека держат кота.

Моего кота держат или похожего, но не рыжего, а какого-то белого.

Я говорю:

– А каких они достигают размеров?

– Семнадцать килограммов.

– Я хочу купить.

Знакомый звонит кому-то, а потом говорит мне:

– Никас, вы знаете, есть три котенка: рыжий, черный и какой-то белый.

– Рыжего беру, не глядя.

– Хорошо, договорились.

– Вы знаете, Никас, впервые я увидела вас во сне, – произнесла Альбина.

– Во сне? – удивился Никас. – Тогда ешьте, – и пододвинул экстрасенсу корзину с фруктами, немного помолчал и спросил: – И как вы меня увидели?

– Мне приснился сон, где я увидела вас. Я тогда очень удивилась. У меня нет ни одного мужчины с такой прической. Для меня это было очень ново. У меня нет знакомых итальянцев, я в Италию не собиралась. А вас я увидела в Италии с такой прической, которую носите вы, – удлиненные волосы. Я подумала: «Хорошо, я подожду и посмотрю, кто этот человек». Прошел год, я себя не очень хорошо чувствовала, вся чихала, кашляла, приехала из Сочи, а мне говорят:

– Пойдешь на съемки к Никасу Сафронову?

Я говорю:

– Конечно пойду. Вот, даже и во снах, все это бывает. И так я познакомилась с вами.

Никас посмотрел на Альбину и сказал:

– Иногда бывают люди, которые приходят из снов, и ты их встречаешь потом в реальной жизни. Это удивительно.

– У вас были такие истории? – поинтересовался я.

– Были, конечно были. Однажды я ехал в поезде и слегка задремал. Вдруг мы остановились на какой-то станции, я проснулся, открыл окно и увидел, как на меня из вагона другого поезда смотрит человек, как будто я, просто одно лицо. Поезд трогается, я на него смотрю, он на меня. Я потом узнал, что если видишь себя, то это не совсем хорошо. Я пошел в храм, помолился, прошло уже лет двадцать. Слава богу, все обошлось. Это не сон был, это была реальность.

Я посмотрел на Никаса, а затем спросил:

– Какая самая необычная картина, связанная с вашим сном? Эта картина пришла во сне или как-то долго рисовалась в связи с этим.

– Картин много. Я нарисовал такой мегаполис. Я был как бы в одном здании, полукруге, где наверху был свет. Я нарисовал дерево с такими шарами, растущими к этому свету. Дерево мне приснилось во сне.

– Никас, скажите, а знамения были в вашей жизни, которые приходили через сны? – поинтересовался я.

– Знамения? – повторил художник и как бы задумался на мгновение, затем продолжил: – Я учился в мореходке и увидел сон, что надо закончить эту историю, не надо учиться больше. Пришел человек какой-то в странной готической одежде и сказал:

– Пойдем со мной.

Мы стоим на палубе корабля, он берет меня за руку и уводит в совершенно другое место. Открываются какие-то ворота, в какой-то город. Ты смотришь сверху, и город перед тобой. После чего я проснулся.

Через какое-то время моя тетка из Ростова-на-Дону сообщает, что она уезжает по контракту, и интересуется у меня, не хочу ли я пожить один у нее в доме. Я кардинально меняю свою жизнь, еду в Ростов, вспоминаю, что я неплохо рисовал в школе, и иду поступать в художественное училище города. И мой будущий педагог в мою защиту перед директором заведения сказал:

– Вы знаете, мы понимаем, что нет специального образования, только школьное, но парень талантливый.

На что директор ответил:

– Да у нас столько людей на одно место!

– Давайте возьмем этого парня, я чувствую, что из него получится что-то особенное.

– Хорошо, попробуем, но помните, что это под вашу ответственность.

Тогда я решил доказать, что смогу. Этот педагог был похож на того человека из сна. Я стал учиться, а потом ушел в армию. Учась на четвертом курсе института, я купил квартиру, ушел в академку, занялся спекуляцией, продал картины, после этой выставки купил квартиру в Вильнюсе, но влюблен был в Таллин.

Мне снилась Москва. Я приехал в Москву, она меня страшно разочаровала. Я ожидал, что Москва белокаменная, как о ней говорили. Я буквально все воспринимал, что растут сады, деревья фруктовые. Я приехал, действительно растут деревья, все, что говорили, все как бы так и есть, но все не так.

Вдруг в Москве стали покупать мои картины. Через какое-то время я уехал в Вильнюс, потом поменял квартиру в Вильнюсе на коммуналку в Москве. Однажды еду в троллейбусе и вижу девушку, вспоминаю, что этот взгляд я уже где-то видел. Я начинаю ее искать, через неделю ее нахожу опять в троллейбусе. Это был 1983 год. Я приглашаю ее к себе, пытаюсь соблазнить, она говорит: «Нет, не сегодня». Мы уходим. Через два часа опять возвращаемся ко мне. В конце концов, я ее соблазнил. У нее не было до меня никаких мужчин, у нас начинается легкий роман, но у меня мысли все о Москве. В результате она начинает подозревать, что я встречаюсь не только с ней, и от меня отходит. И я вдруг начинаю нуждаться в ней. Мне надо в Москве быть, я уже квартиру продал, поменял. Я живу там около года, пишу картины, уговариваю, чтобы она хотя бы один раз встретилась со мной. Она приходит, я вручаю ей эти десять – пятнадцать картин.

– Все, хватит. Я опять ухожу.

Цинично так со мной. А я такой весь влюбленный. В общем, в конце концов, опять я пишу, опять. Так около года я измучился, уже не могу, заболел. И вдруг я вижу сон. Я квартиру поменял в Москве, и мне сказали, что у меня там двухкомнатная и временно прописан человек, но он там не живет и не будет жить. Я вижу сон, что кто-то есть в этих комнатах. Мне как бы надо ехать в Москву, обязательно надо ехать в Москву. Я сажусь, еду, думаю, счета надо оплатить. Действительно, приезжаю, там живет человек. Все как во сне. У меня разочарование, надо менять назад. Я покупаю билет на обратную дорогу. Было жарко, был май, я открыл окна и услышал, как ночью поют соловьи, как природа прекрасна, луна. И вдруг у меня как пелена спала с глаз, что я делаю, куда я собираюсь? Порвал этот билет и больше я никогда не возвращался в Вильнюс. Вот такая история была связана частично со сном.

– Каждая история, о которой вы сегодня рассказывали, необычна своей уникальностью. Через сон вам даются различные подсказки, знаки. Главное, научиться правильно толковать свои сны, с чем вы успешно справляетесь. В заключение нашей беседы хотел вас спросить: вы управляете своими снами? Если да, то поделитесь своей методикой с читателями.

– Когда тебя что-то преследует или мучает какая-то тема во сне, ты сам разбираешься с этим сном. Я когда пишу картины, я запоминаю сны. Я знаю, что это сон, но мне его надо запомнить, потому что потом мне это использовать. Я запоминаю и делаю эскиз мысленный во сне, просыпаюсь и помню этот эскиз, а потом перевожу его на холст. Регулировка сна идет от того, чем заняты ваши мысли. Если ты занимаешься этим как писатель, то тебе и сон снится: действия, сюжеты. То же самое и у художника, из сна достается нужная информация для работы. Человек во сне сопротивляется, борется, убивает змею, врага, понимая, что это нужно обязательно сделать именно во сне. Все работает. Я во сне делаю зарисовку как художник, я же знаю, что я – художник.

– Никас, спасибо вам большое за интервью и фрукты! У меня больше вопросов нет, – поблагодарил я великого художника и улыбнулся.

– Никас, я вам тоже благодарна за эту познавательную встречу. Вы удивительный человек! – сказала Альбина.

– Если вы не против, я вам покажу некоторые свои работы.

– Мы только за то, чтобы все увидеть своими глазами. Особенно интересно посмотреть те картины, о которых мы с вами сегодня говорили, – произнес я.

– Тогда пройдемте в мастерскую.

Спустившись по лестнице, мы вошли в комнату, где творит художник, и я стал внимательно рассматривать его работы. Каждая картина Никаса – это особая жизнь, наполненная энергией, духом, временем.

Сны в жизни Никаса Сафронова играют важную роль.

Я знал, что одаренные люди обладают феноменальной способностью творить и видеть этот мир под другим углом, но не мог даже предположить, какие им снятся сны.

Я благодарен маэстро за эту встречу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.