Требования и обстоятельства

Требования и обстоятельства

25 декабря 1948 года

Может быть, самое трудное и важное – это научиться ждать. И когда спрашиваешь себя, чего именно ждешь, то начинаешь понимать – момента тишины, без привязанности к прошлому или будущему. Ибо в такой момент становятся возможными все упражнения и восприятия, недостижимые, если спешить в будущее или из прошлого.

Нам кажется, что самые важные периоды – это когда многое происходит, многое требуется, и мы загипнотизированы движением. Но может быть, все совершенно иначе. Сейчас я чувствую, что самое важное приходит в покое и ожидании; и что любая активность должна быть только разрабатыванием, перевариванием и проявлением того, чему научился – для того чтобы снова стать пустым и получить еще больше.

18 февраля 1949 года

Очевидно, многие идеи и новые восприятия могут прийти к нам только в том случае, если будет ослаблено напряжение физическое и эмоциональное, и остановлена деятельность ума. Но главное препятствие – это даже не само напряжение. Это нечто большее – как бы вся инерция жизни, отождествление с несущимся вперед временем. Трудно объяснить. Иногда какое-то суровое испытание, долгий пост или рождение ребенка прерывает эту инерцию, и входят все те новые восприятия, за которыми невозможно угнаться, если мчаться в будущее как скорый поезд.

Я часто думаю о последних годах, проведенных с Успенским. Обычно с ним сидели два или три человека, и он ничего не делал, просто сидел, курил, иногда что-то говорил, выпивал рюмку вина, и так многие часы подряд. Вначале это было очень трудно – люди мучительно искали, что сказать, как начать беседу, думали о каких-то своих воображаемых делах, ждущих их где-то в другом месте. Многие не могли этого вынести. Но через некоторое время такие часы стали самыми интересными. Человек начинал чувствовать – все возможно именно в этот момент, а прошлое и будущее пусть заботятся о себе сами. Инерция движения жизни замедлялась, и иногда казалось, что приходят совершенно новые идеи, создаются совершенно новые связи со временем и своим окружением. Можно было увидеть, что это значит – быть свободнее.

Конечно, невозможно создать подобную ситуацию без такого человека, как Успенский. Людям приходится тяжело работать и играть свою роль в жизни – не исключено, что даже не имея возможности где-нибудь надолго присесть. Но внутренне, мне кажется, это достижимо – замедлить инерцию, принять то, что приносит настоящее, и жить в этом. В сильном ощущении настоящего можно почувствовать некоторые связи с прошлым и будущим. Если человек не укреплен в настоящем, тогда он вообще нигде, и ничего не будет возможным.

Вредно на самом деле только непроизвольное напряжение. Намеренное напряжение – это именно то, что подготавливает расслабление. Те движения*, которые мы обычно делаем, отдельные упражнения йоги и, вероятно, некоторые индийские танцы с одной точки зрения основаны на сильном намеренном напряжении определенных частей тела, функций, которые затем расслабляются и таким образом становятся каналами для более тонкой энергии, которая обычно в них никогда не проникает. То же самое и с эмоциями. Непроизвольное эмоциональное напряжение вызывает только истощение. Но намеренное принятие на себя эмоционально трудных задач, понимая при этом – для чего, определенно способно привести к некому высшему эмоциональному пониманию.

Вся суть в этом различии – различии между произвольным и непроизвольным. Мы говорили иногда о двух идеях: первая – пожертвовать своими страданиями, а затем, много позднее, мы рассуждали об идее намеренного страдания. Первая относится к непроизвольному, а вторая к произвольному. Но прежде чем прийти ко второй и прибрести все возможное на этом пути, человек должен избавиться от первой.

Вероятно, такая же закономерность существует и в половой функции. Но пол так тонок, так чувствителен, так быстро попадает под влияние других функций, что теория здесь не помогает. Я думаю, то, что когда-то сказал Успенский, объемлет все остальное: «Никогда не позволяйте приближаться к полу ничему отрицательному».

16 февраля 1950 года

«Пища, воздух и впечатления» были намеренно сведены вместе, поскольку эзотерическая физиология говорит о том, что это на самом деле три вида пищи, за счет которых человек существует. И каждый из этих видов «пищи» принимается внутрь и там подвергается процессу переваривания и очищения. Но если полное усвоение материальной пищи телом происходит механически в силу своей природы, то полное усвоение впечатлений зависит от собственных усилий человека, в частности, от приобретения им способности помнить себя. Возможный конечный продукт переваривания впечатлений представляет собой материю намного более высокую, чем конечный продукт переваривания пищи или воздуха, и играет основную роль в сбалансированном развитии. Поэтому в нашей системе гораздо больше внимания уделяется работе с впечатлениями, чем специальной диете или специальному дыханию, которые сами по себе могут быть даже опасны и вредны. На нашем пути, как было сказано, вся работа должна начинаться в нормальных условиях с того, что наиболее нормально и естественно для данного человека.

21 марта 1950 года

Это удивительно, как отказ от разговоров (и вообще слов) открывает такие двери, которых из-за разговоров человек не мог даже разглядеть. Сначала человек должен получить все, что может – а это очень много – из правильного употребления слов; затем, получив от них все, что они способны дать, он должен быть достаточно храбрым, чтобы выбросить все это за борт и начать все заново совершенно другим способом.

16 ноября 1951 года

Иногда, позволяя чему-то уйти, мы впускаем в свою жизнь некую «благодать», входящую через совершенно новый для нас канал, которого все умственные усилия до этого избегали. Спокойствие – это свойство сердца. Не нужно искать его среди сомнений ума – наоборот, это ум должен освободить ему дорогу.

24 августа 1952 года

Я думаю, что участвовать в жизни – это очень правильно и представляет часть системы. Когда в человеке формируется новое направление, он должен все время чувствовать себя утягиваемым прочь от жизни, даже если он живет в одиночестве, в каких-то особых условиях. Но когда это новое направление по-настоящему в нем закреплено, и его внутренняя жизнь постоянно притягивается магнетически к новому полюсу, тогда, я думаю, ему нужно идти обратно в жизнь – по-настоящему вглубь нее, без остатка, намного глубже и полнее, чем когда-либо раньше. Ибо именно в жизни делается работа, и можно объективно оценить ее результаты – по крайней мере, на Четвертом пути* это так.

И постепенно, даже не вполне сознавая, как это происходит, человек начинает видеть все – включая собственную жизнь – на более широком фоне. Причина и следствие становятся уже не вопросом до и после, а чем-то вроде дрожжей для всей смеси в целом. И чем больше человек живет в отношении со всей своей жизнью, тем меньше какая-то одна ее часть – прошедшая или будущая – остается отделенной от остальных. Тот город, в который путешественник едет впервые, всегда лежит в конце пути, но посетив его, человек может распространить городские новости в каждую деревню и гостиницу по всей дороге.

24 августа 1952 года

Ассизцев возглавлял, конечно, святой Франциск, но довольно твердый Франциск, обладавший силой, пропорциональной побежденным им страхам.

Из нашего времени одни традиционно святые вещи кажутся не такими уж необычайными, а другие – еще более необычайными. Все эти его птицы и звери кажутся естественной реакцией человека, который стал нормальным – в эпоху, когда все животное царство считалось порождением дьявола. Но тот факт, что Франциску ничто не казалось невозможным, и чем более недостижимым что-то выглядело, тем более настойчиво он старался этого добиться – вот в чем истинное чудо. Обнять прокаженного, именно так.

15 ноября 1952 года

Люди с какой-то особой чувствительностью имеют преимущества и препятствия в этой работе. Всем нам нужно стать уравновешеннее, нормальнее – чтобы приготовиться к работе по становлению сверхнормальности. В общей работе балансирования различных сторон себя каждая специфическая трудность займет в целом свое место. Я не думаю, что можно или нужно иметь с ней дело отдельно как с чем-то независимым.

10 июня 1953 года

Не стоит пытаться удерживать при себе приходящие возможности, пусть самые приятные и удобные. Ибо это то, что их убивает. Позвольте без сожаления пройти всему хорошему. И тогда сможет прийти лучшее.

31 мая 1953

Вечера пятниц и утра понедельников должны быть всегда, и нам следует проходить через них насколько возможно лучше. Я не думаю, что есть такой мир, в котором уикенд длится вечно в любом измерении, – кроме, может быть, седьмого!

Мне кажется, что реальные контакты с людьми не способны истощить человека. Когда что-то течет через него к другим людям, он чувствует полноту жизни. Истощение появляется только при застое.

1 августа 1953 года

Курить или не курить – это может стать интересным экспериментом. Обнаруживая огромную власть двигательной механичности, мы открываем великий секрет. В период смерти Успенского в какой-то момент я почувствовал, среди многих других переживаний, что я был как механическая игрушка, обреченная двигаться, пока не кончится завод. Дальше – неподвижность, смерть. Двигательный центр казался мне корнем механичности, и я понял, что сознание начинается с какого-то «стоп», как описывалось в книге «В поисках чудесного».

В то же время однажды я заметил, что Успенский показывал нам одно упражнение, которое должно было демонстрировать нам эту механичность и дать нам средство ее преодолеть. Но он делал это упражнение без слов и объяснений; оно было почти невидимым.

Упражнение было следующим: человек удобно сидит в кресле. Затем какое-то определенное время – скажем, полчаса – он двигается, легко и естественно. Но не останавливаясь ни на секунду. Например, протягивает правую руку, чтобы взять сигарету, зажигает ее, кладет ногу на ногу, трет щеку, поворачивает голову, сбивает пепел с сигареты в пепельницу и так далее, и тому подобное. Но все в медленном и постоянном движении.

Через полчаса он начинает понимать истинную природу движения. А в конце на короткое время он получает возможность оставаться совершенно неподвижным, безо всякого движения вообще. Из этой неподвижности возникают новые понимания.

11 февраля 1955 года

Контакты с обычной земной жизнью и простыми людьми нам необходимы. Помимо той пользы, что получают эти люди, контакты с ними освежают нас, дают нам отдых и защиту. А когда люди начинают работать серьезно и чувствуют чудовищное давление того, что необходимо сделать, то очень важно, чтобы они научились отдыхать по-новому. Чтобы работать всем своим существом, человек должен научиться и отдыхать аналогичным образом. Такое «заземление» и есть род отдыха. Но мы должны уметь работать с самыми разными людьми – и особенно мирскими, людьми, которые пришли к истинным ценностям в борьбе с мирскими условиями, ибо они подготовлены лучше, чем многие мечтатели.

16 августа 1955 года

Когда мы больны, наша первая забота – выздороветь, и мы добиваемся этого отдыхом, любимыми занятиями, открываем свои поры всему естественному и красивому и любой ценой убегаем от скуки.

24 октября 1955 года

Это правда, что давление новых переживаний, требований и усилий делает нас «вспыльчивыми». Но мы должны понимать, что такая вспыльчивость – только физическое явление, и относиться к этому именно так. Тело приспосабливает себя к новому ритму жизни – поэтому нам нужно дать ему возможность избавляться от своей желчи какими-то безопасными способами – физическими упражнениями, танцами, криком в небо с вершины ближайшей горы или как-нибудь еще. В любом случае мы никогда не должны воображать, что это мы сами вспыльчивые, никогда не воображать, что что-то неправильно в нашей душе, когда это только тело. Каждому нужно найти собственный вид отдыха – в своей профессии, хобби, кино или в каких-то других, более мистических способах избавления от умственного и мышечного напряжения. Тот, кто не знает, как отдыхать, не может продолжать. Это важно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.