1936

1936

В мае 1936 года я начала ощущать присутствие Учителя.

Сначала очень неясно и туманно, в виде мечты. Мне вырисовывалась Его высокая фигура, полная благородства, величия и спокойствия в движениях.

Потом ясно увидела только ноги Учителя, обутые в лёгкие сандалии, и себя, рыдавшую у Его ног. Это я видела несколько раз. Приблизительно двадцать первого мая я увидела Учителя, сидящего на простой, деревянной терраске. Одна Его рука лежала на перилах, а другая покоилась на коленях. Лицо Его было отвёрнуто от моего зрения! Он смотрел на тропинку, скрывающуюся в зелени, и словно ждал кого-то на ней.

Это я видела два раза.

23 мая

Я рыдала у ног Его на той же терраске. Он ласково поднял меня и что-то сказал вроде: «Встань. Довольно омывать мои ноги слезами».

Я плохо видела Его лицо и слова Его не слышала, а как бы чувствовала, но не всё. Это длилось недолго.

24 мая

Видела то же. Но я не рыдала. Я сидела на полу у ног Его. Он говорил мне что-то, но я не слышала слов.

Облик Учителя всё ещё мне не чёток. Мне чудится Он русым. Глаза изумительной синевы, отливающей золотом. Бороды и усов нет. Рот улыбается иногда. Очень благородный овал лица.

Вообще трудно описать Его, тем более что я всё время напрягаюсь, чтобы не потерять видения, которое дрожит, как в воде. Чем больше и сознательнее я напрягаюсь, тем хуже вижу. Когда же я созерцаю, не думая о том, как это происходит, я вижу яснее и отчётливее.

25 мая

Видела Его в Саду под деревом. Что-то писал за деревянным столом. Я села у ног Его. Кротко и ласково Он говорил мне что-то, но слов я не слышала. Я не могла долго созерцать и скоро «ушла». В сердце было неизъяснимое счастье.

Вечером того же дня я хотела опять увидеть Его. Словно я шла по тропиночке и подошла к Его дому. Всего дома я не видела ни разу, а только часть терраски, деревянную, небольшую. И теперь я увидела только одну калитку, которая вела на террасу. Она была закрыта. Я поняла, что мне нельзя идти дальше и услышала «беззвучный голос»: «Приходи завтра».

26 мая

Учитель сидел в Саду под деревом и что-то писал. Ясно видела Сад. Очень много цветов и кустов цветущих. Пробыла безмолвно около Учителя очень недолго. Шла обратно Садом, но видела его не весь.

27 мая

Учитель сидел на террасе. Его ноги стояли на скамеечке, простой, сосновой скамеечке очень чистой и свежеотструганной. Я подошла близко к Нему и села на пол около скамеечки, на которой стояли Его ноги. Учитель сидел нагнувшись вперёд, Его локти лежали на коленях, а в руке Он держал веточку какого-то растения. Он что-то говорил мне. Но я не слышала Его слов, я ещё не понимала Его.

Потом я просила Его о прозрении. Я, рыдая, лежала на полу. Учитель стоял надо мной и, воздев руки, молился.

Когда я подняла на Него глаза, я ощутила силу, которая исходила из всего Его облика во время молитвы.

Потом я опять сидела у ног Его. И Он дал мне лист бумаги и перо, и я услышала голос Его, очень мягкий и нежный:

— Пиши.

Всем, всем, всем…

Всем народам, всем людям всех стран:

Возлюбите Истину превыше всего, и мудрость прольётся на вас.

Познайте единство, ибо нет в мире разделения и каждый несёт ответственность за каждого. И нет чужой скорби и чужих страданий. Если они не поняты вами и не разделены, как ноша вашего сердца, тогда нет понимания и истинной любви в сердцах ваших.

Возжелайте Истину превыше всего, и Истина снизойдёт к вам.

Значение каждого дня усвойте.

Примите мир в ваши сердца и покой.

После чего Учитель взял листок из рук моих, поднял его в воздух двумя пальцами и дунул на него, он мгновенно сгорел голубым огнём. Учитель улыбнулся мне и сказал:

— Теперь он полетел в мир людей и войдёт в сердца тех, кто способен принять его.

Учитель благословил меня, сказав:

— Я позову тебя сегодня ещё, но без зова не иди ко мне. Лишь по утрам можешь идти без зова.

Учитель поднял моё лицо за подбородок и взглянул мне в глаза. Но у меня не было силы запечатлеть ни лица Его, ни дивного взгляда, я видела Его как бы сквозь туман. И Учитель сказал:

— Скоро научишься видеть Меня ясно и чётко. Иди с миром, дитя Моё.

Я уходила по тропинке Сада. Обернувшись, увидела фигуру Учителя на терраске. В радостном порыве я подняла вверх обе руки, приветствуя Его. И Учитель тихо поднял в ответ руку. Рукав Его белой одежды был похож на белое крыло.

Тропинка стала узкая, повела куда-то вниз, сначала меж кустов и трав, потом, резко повернув, стала каменистой, кусты и травы сменились высокими скалами. Я поняла, что домик Учителя где-то высоко в горах.

Днём, того же числа.

Я шла по узенькой, каменистой тропинке среди высокого и густого кустарника. Очень спешила. Иногда с большой силой приходилось отводить ветки и продираться сквозь чащу кустов.

Вдруг навстречу мне я увидела Учителя. Он был как бы бестелесен и соткан лишь из сияния. В порыве какого-то большого волнения я упала перед Ним на колени и обняла Его ноги. Он нагнулся ко мне, но я не чувствовала ни Его ног, ни Его прикосновения. Когда я подняла голову, чтобы взглянуть на Него, уже никого не было, и я лежала одна на каменистой тропинке меж кустов.

28 мая

Продиралась сквозь кусты и колючки, следуя по очень слабому намёку на тропинку. Вдруг чаща кустов раздвинулась, и между ними оказалась тропиночка узкая, но ровная. Она довела меня до калитки Сада. Калитка была деревянная, без запора. Внутренний голос сказал: «Войди».

Я открыла калитку и вошла в Сад. Дорожка стала гораздо шире и была посыпана песком. По обеим сторонам были цветущие кустарники. Я не знаю, какие это цветы, но они были белые. Внутренний голос сказал: «Осмотрись кругом». Я подняла голову вверх и увидела ясную синеву неба и на нём одинокое белое облако. Вдали виднелись снеговые вершины гор. От всего струилась радость и покой. Тропинка закончилась площадкой роз. Это была довольно большая площадка, посредине которой на высокой клумбе цвели всевозможные сорта роз. Сбоку площадки находилась сквозная беседка, увитая диким виноградом. Оттуда вышел Учитель. Я опустилась перед Ним на колени. Он улыбнулся:

— Поздно приходишь, лучше бы пораньше, — и повелел взойти с Ним в беседку.

Учитель указал мне на скамеечку у Его ног, я села, и Он дал мне лист бумаги и перо, сказав:

— Сейчас я тебе продиктую…

Но тут моё сознание стало раздираться, и я не слышала, чту продиктовал мне Учитель. Когда я снова получила способность видеть и слышать, я услыхала голос Учителя:

— Теперь всё. Иди.

— Жажду прозрения! — прошептала я.

Учитель поднял руки вверх и сказал:

— Помолимся вместе.

Я опустилась на колени и тихо повторяла слова молитвы.

— Господи! Помоги сердцу жаждущему прозрения. Просвети его силой Твоей мощи и любви. Все мы дети Твои, и Ты — Отец наш. И всё в воле Твоей. Аминь.

Учитель подошёл к розовому кусту и, сорвав цветок, сделал мне знак приблизиться. Затем приколол розу на моей груди возле сердца и сказал:

— Не забывай меня. Иди с миром в сердце. Цветок поможет тебе хранить в сердце любовь ко Мне и оживит твою память.

Я ощущала в сердце трепет и смущение, словно я получала то, чего я совсем не достойна, словно вот-вот и я потеряю этот дар видения.

Я ушла опять той же тропинкой, через калитку, но не дошла до каменистой тропинки, как всё окончилось.

День.

Идти было легче, чем утром. Быстрее дошла до калитки, ведущей в Сад. Шла той же тропинкой с кустами с обеих сторон. На них блестящая, плотная зелень, цветы мелкие, белые, пахнут горьковатым миндалём.

Дойдя до площадки роз, я свернула почему-то направо и вышла к маленькому озерку, совершенно круглому.

Около него стоял Учитель, весь залитый светом, и кормил двух белых лебедей. Учитель увидел меня и пошёл мне навстречу. Я опустилась перед Ним на колени.

— Ну, не потеряла розу, которую Я тебе дал утром?

Он говорил улыбаясь.

— Она здесь, Учитель! — И я указала на цветок у моего сердца, который нисколько не увял за день, а как будто ещё больше распустился.

— Следуй за Мной!

Учитель шёл впереди меня спокойной и ровной походкой, не тихо и не быстро. Я смотрела на волосы Учителя и не могла рассмотреть, какой они длины.

Вдруг Он обернулся ко мне и сказал:

— Я не ношу коротких волос, но и очень длинные Мне мешают.

Я была смущена, что Он угадал мои мысли. Мы шли по небольшой аллейке. Деревьев было мало, больше было цветов и кустарников в цвету. Я увидела домик Учителя. Он очень небольшой, типа побелённых извёсткой домиков, которые строят на юге. Но всё же весь дом я ещё не видела совсем ясно и отчётливо. Только терраску видела ясно. Она небольшая, внутри слева небольшая дверь, ведущая внутрь дома. Мы взошли на неё через низенькую калиточку, через которую я уже входила.

Учитель сделал мне знак остановиться на пороге, а сам взошёл в комнату.

На терраске я видела кресло Учителя, стоящее около перил, и низенькую скамеечку для ног. Всё это было сделано из сосны, простое, очень чистое, как бы совершенно новое.

Учитель скоро вышел ко мне, неся в руках большую книгу. Он сел в кресло и велел мне приблизиться и сесть на скамеечку у Его ног.

— По этой книге Я буду учить тебя жизни, — сказал Он, чуть улыбнувшись, и передал мне большую и толстую книгу, тяжести которой я не ощутила. Я положила книгу на колени. Она была в гладком, жёлтом переплёте из кожи, с медными уголками и с очень красивой и узорчатой, широкой медной застёжкой. Обрез книги был ярко-красный.

Учитель повелел мне раскрыть книгу. На первой странице я увидела рисунок. Это было дерево. Рисунок был исполнен красками: зелёной, красной, чёрной и жёлтой по белому фону. Он занимал собой всю большую страницу книги. У дерева были обнажённые, очень могучие корни и ветки, идущие близко от корней во все стороны. Очень много было веток, в очень разнообразном и причудливом сплетении. На ветках были, как мне показалось, какие-то фигуры, и знаки, и числа, очень много всего, я не успела во всё вникнуть. Учитель сказал:

— Это дерево Жизни. Его корни ушли во тьму веков, и мы даже не знаем, когда возникли они. Нижние ветки — это «начала» или «силы» Жизни, которые хранят всё дерево и составляют его мощь. Далее идут ветки менее мощные, это «стихии». На них ты видишь сразу и плоды, и цветы, и почки. Это всё вместе составляет текучесть Жизни. Это то, что было, то, что есть, и то, что будет. Обрати внимание на верхушку дерева, она как бы срезана, и из неё выходит пламя, охраняемое двумя коленопреклонёнными ангелами.

Я всё это увидела. Пока Учитель говорил, дерево переливалось разными огнями. Когда Учитель умолк, дерево погасло и стало видно просто как рисунок.

— Закрой книгу, — сказал Учитель, — на сегодня это всё. — И взял книгу из моих рук. Он встал и понёс книгу очень бережно к себе в комнату, и я видела сверкание углов и ярко-красный обрез книги.

Я стоя ждала Учителя. Он вышел и сказал:

— Это всё. Можешь идти.

Я опустилась на колени перед Учителем и мысленно сказала:

— О, Учитель! Дай мне знак, что всё это не грёза, не наваждение моей фантазии, а истинно я вступила в Твою жизнь и имею счастье быть в Твоём святом окружении.

Учитель мягко сказал:

— Надо иметь больше доверия к себе и к Нам. Я говорю тебе! Иди с миром и не утяжеляй себя такими мыслями. Прими мир Мой и благо.

Учитель благословил воздух надо мной и сошёл с терраски. Я пошла за ним.

Учитель пошёл по другой дорожке Сада. Она вела куда-то резко вбок, а потом спустилась вниз и закончилась калиточкой. Учитель Сам открыл калитку, пропуская меня, и закрыл ее. Я опустилась перед Ним на колени в земном поклоне. Когда я подняла голову, никого не было.

29 мая.

Шла по аллее кустарника мимо площадки роз, мимо пруда… Вышла к домику Учителя. На терраске сидел Учитель. Он поднял руку в знак привета и разрешения приблизиться. Войдя на терраску, я опустилась на колени перед Учителем, но Он повелел мне встать и сесть на скамеечку. На Его коленях уже лежала толстая книга, которую я видела вчера. Учитель положил её мне на колени и повелел раскрыть. Я отстегнула застёжку и опять открыла первую страницу, на которой был рисунок дерева.

— Смотри внимательно, — сказал Учитель. — Обрати внимание на корни и скажи Мне, что ты видишь?

Я смотрела, и мне казалось, что я вижу много корней, которые расползались во все стороны и как будто шевелились под моим взглядом. Но, чем больше я смотрела, тем меньше их становилось, и наконец я увидела один огромный корень. Я рассказала Учителю всё так, как видела.

— Поистине так, — сказал Учитель, — ибо люди всегда склонны видеть много корней, хотя корень всего один. Теперь обрати внимание на ствол дерева и на ветки.

Я смотрела на ствол и нашла, что он совершенно ровный и прямой до самой вершины, которая была срезана и из неё шёл огонь. Самые могучие ветки и самые прямые были внизу, они как бы охватывали собой все ветки. Они, идя снизу, закруглялись постепенно, как чаша, и поднимались вверх так, что все ветки были как бы внутри их. Следующие ветки были менее могучи, но тоже шли по той же линии, как и наружные. Потом шёл ещё один ряд ветвей ещё тоньше тех двух. Но остальные ветки, находящиеся внутри, были очень замысловато изогнуты, как бы в узоры, и я заметила, что чем дальше они были от ствола дерева и от корня, тем тоньше они были и тем запутанней был их узор. Всё это я рассказала Учителю.

— Поистине так! — сказал Он. — Ты правильно видела. Первый ряд веток это могучие начала или силы Жизни. Потом два ряда более тонких ветвей — это стихии, а остальные ветки — это царства — животное, растительное и минеральное. Чем дальше они отстоят от корня и от ствола, которые олицетворяют собой Жизнь проявленную, тем запутаннее и сложнее узор веток, ибо чем ближе к корню Жизни, тем величественнее и проще Жизнь. Так. Теперь закрой книгу. На сегодня довольно.

Я закрыла книгу и передала её Учителю. Он положил её к Себе на колени и сказал:

— Пока ты не окрепнешь настолько, что жизнь реальности, то есть жизнь возле Меня, не станет для тебя такой же привычной и ясной, как твоя обычная, повседневная жизнь, до тех пор ты не сможешь подолгу оставаться у Меня. А теперь пойди в Сад и сорви первый цветок, который увидишь, и принеси Мне.

Я сошла с терраски, и первое, что я увидела, был большой куст белого шиповника в полном цвету. Я вопросительно взглянула на Учителя, и Он, улыбаясь, кивнул мне. Я сорвала красивый белый цветок и бережно принесла его Учителю. Он взял шиповник и стал прикалывать его к моему платью, возле сердца, говоря:

— Как белизна и невинность этого цветка, да будет чистота и простота твоего сердца. Это Мой дар тебе на сегодняшний день. Иди с миром и помни, что во все трудные минуты твоей жизни Я Сам встану возле тебя. А этот дар Мой будет с тобой сегодня весь день как знак любви и благоволения.

Я опустилась на колени и поцеловала край Его одежды. Было так светло на сердце и так не хотелось уходить!

Учитель сказал:

— Ты будешь возвращаться сюда всё чаще и чаще и будешь подолгу гостить у Меня, когда окрепнешь сердцем.

Я ушла по той же тропинке, что и вчера.

Вечером.

Внутри меня голос сказал: «Учитель ждёт тебя».

Я почти бежала по тропинке, продираясь сквозь кусты. Голос внутри меня сказал: «Потише, потише… Подходя к дому Учителя, нельзя делать никаких резких движений». Я замедлила шаги. Вошла в калитку Сада. Прошла аллейку цветущих кустарников. Чувствовался вечер и близость заката. На площадке роз стоял Учитель и поливал из лейки цветы. При виде меня Учитель поставил лейку на дорожку:

— А! Наконец-то ты пришла. Я долго ждал тебя сегодня.

Радость, восторг охватили меня. Я упала на колени и покрыла бурными поцелуями Его ноги. Внутренний голос сказал: «Потише, потише, не надо столько бурных вибраций».

Я взглянула на Учителя. Его лицо, чуть склонённое, было обращено ко мне с такой любовью и лаской, что я снова, в каком-то экстазе, стала целовать край Его одежды.

— Тише, дитя… Не надо… Наша любовь не в этом выражается. Встань.

Он подошёл к скамейке, стоящей среди роз, и сел. Я хотела опуститься на песок у Его ног, но Он сказал:

— Сядь рядом. Младший или старший — всё едино.

Я села рядом. Мысль, что я сижу рядом с Учителем, приводила меня в трепет.

Учитель сидел, наклонив корпус вперёд и облокотясь на колени. Он смотрел задумчиво перед собой и молчал. Потом сказал:

— Учись сдерживать чувства. И в молчании учись созерцанию. Не надо так бурно расточать энергию. Лучше её направить в глубь себя.

Он опять задумался и замолчал. Было очень тихо. Близился закат. Потом сказал:

— Подними Мне эту палочку, что лежит на дорожке.

Я подала Ему коротенькую сухую палочку какого-то растения. Учитель дунул на неё, и на ней распустился цветок.

— Красиво? — спросил меня Учитель.

— Очень… — прошептала я.

Учитель снова дунул на цветок, и всё исчезло, и в руках Учителя была только сухая палочка.

— Вот так вы захватываетесь иллюзией. Вы украшаете цветами прах и цепляетесь за него, а дунуть — и нет ничего. — Учитель встал и сказал: — Иди, дитя, и приходи завтра… Береги цветок своего сердца, — добавил Он.

Я тихо-тихо уходила с площадки роз. Цветы, политые Учителем, были ещё влажны, и капли дрожали на розах, как роса. Вечерело. Небо стало розовым. Я очень тихо шла по тропинке к выходу из Сада…

На этом всё закончилось.

30 мая.

Внутренний голос сказал: «Учитель уже ждёт тебя!» Но я всё что-то медлила, никак не могла сосредоточиться. Ничего не видела. Вдруг увидела себя на крутой и очень каменистой тропинке. Она тоже вела к домику Учителя. Вскоре я заметила крышу домика в зелени и маленькую калиточку, ведущую в Сад. Это была тропинка, по которой я уже уходила однажды, но ещё ни разу не приходила.

Учитель сидел на терраске. Он указал мне на скамеечку возле себя и пристально посмотрел на меня. Я села. Учитель взял моё лицо за подбородок и повернул к себе. Внутренний голос сказал мне: «Смотри на Учителя и запоминай Его лицо». Но я чувствовала Его взгляд на себе, и ничего не могла запечатлеть. Во мне не было этой силы.

Учитель положил мне на колени книгу, ту же, что и вчера, и сказал:

— Раскрой её.

Я опять раскрыла её на странице, где был рисунок дерева Жизни.

— Смотри на него, наблюдай и скажи Мне, что ты видишь.

Я смотрела, и мне казалось, что ветки шевелятся и переливаются разноцветно и словно призрачно. А из верхушки дерева шёл огонь: красный, белый и синий. Я рассказала Учителю.

— Поистине так, — сказал Он, — все вещи на земле иллюзорны и все светятся различноцветно.

Тут я почувствовала, что слабею и плохо вижу. Учитель опять пристально посмотрел на меня и сказал:

— Закрой книгу и дай Мне.

Я исполнила. Он сказал:

— Встань и следуй за Мной.

Я всё время чувствовала какую-то неустойчивость в своём видении, и это мне очень мешало. Учитель сошёл вместе со мной с терраски и остановился возле куста белого шиповника. Тут всё окончательно «разорвалось», и я открыла глаза. Мне было тягостно почему-то, и я чувствовала себя плохо. Мне было неприятно, что видение разорвалось так внезапно. Вдруг голос внутри сказал: «Учитель зовёт тебя». Я обрадовалась, сделала усилие, сосредоточилась и снова очутилась в Саду. Учитель стоял у куста и как бы ждал меня. В руке Он держал сорванный листок шиповника и подал его мне, сказав:

— Приложи его ко лбу, чтобы мысли очистились, к глазам, чтобы глаза прозрели, к кончику носа, чтобы твоё дыхание было правильно, к кончику языка, чтобы очистился твой вкус, потри кончики пальцев — это даст внутреннюю силу организму.

Я выполняла всё это по мере того, как говорил Учитель. После этого Он взял лепесток из моих рук и крепко сжал его между ладонями. Когда Он разжал их, лепестка уже не было.

— Не удивляйся этому, — сказал Учитель, — это всё не существенно. Важно твоё очищение и внутреннее прозрение. Он пошёл по дорожке и сделал мне знак следовать за Ним. Мы прошли некоторое время молча. Потом Учитель обернулся и сказал:

— Теперь иди с миром. Будь в духе. Пребывай сегодня в созерцании, в молитвенном благоговении и в молчании. Иди с миром.

Всё кончилось.

31 мая.

Очень долго не могла сосредоточиться. Вдруг сразу увидела себя стоящей перед терраской Учителя. Он сидел на обычном месте и кивнул мне, разрешая войти. Учитель указал мне на скамеечку, которая стояла возле стены и была чуть повыше той, на которой стояли ноги Учителя. Когда я села возле Него, Он подал мне уже заранее приготовленную книгу.

— Раскрой её.

Я открыла её в том же месте, на котором было нарисовано дерево Жизни.

— Смотри на него и говори Мне, что ты видишь.

Я смотрела и, к своему ужасу, ничего не видела, кроме туманных пятен.

— Учитель, я ничего не вижу!

Тогда Учитель сказал:

— Поверни ко Мне лицо. — Учитель прикоснулся двумя пальцами к моим глазам.

— Теперь смотри, — сказал Он. — Видишь?

— Да, вижу! — радостно ответила я.

Я увидела дерево, как бы всё переливающееся светом. Внутри каждой ветки шёл (как красная ниточка или жилка) красный свет, его обволакивал ярко-зелёный, а зелёный замыкался в золотисто-белый. И всё это мерцало и струилось. Я рассказала Учителю то, что увидела.

— Да, так, — сказал Он. — Это три жизненные силы всего сущего. Красный — это могучая животная сила; зелёный — это астрал или иначе эфирно-звёздная субстанция сущего, и золотисто-белый, а в некоторых местах ослепительно белый Свет — это духовная Сущность, Атма, Бог. Смотри дальше.

Я смотрела и увидела, что все ветки переплелись между собой. Не было ни одной, которая не была бы связана с другой и через другую со всеми вместе. Я рассказала об этом Учителю.

— Поистине так, — сказал Учитель, — ибо всё едино и всё вытекает одно из другого. Смотри дальше.

Я увидела плоды дерева, висящие на нижних ветках, бывших внутри трёх больших веток сил и стихий. Некоторые из них были отталкивающего вида, сизо-чёрные, пепельно-серые, они свисали как трупы, повешенные на стволах, или как грязные мешки, наполненные нечистотами. Но другие сверкали среди веток как драгоценности, мерцая как звёзды, но их было меньше. Вид же всех был разнообразен, но делились они на тёмные, тускло-мерцающие, светящиеся и ярко светящиеся. Я всё это рассказала Учителю.

— Правильно. Это всё так. Это всё дела человеческие, — ответил Учитель. — Поистине все они прах, но все они имеют различноцветную окраску и значение, а свет некоторых, как свет звёзд дальних, проникает и до наших дней сквозь века. Смотри ещё.

И я увидела, что дерево всё окуталось как бы светящимся туманом, сквозь который я слабо различала всё дерево, а туман стал крутиться вокруг дерева спиралью, слабо мерцая.

— Что это за туман, Учитель? — спросила я.

— Это есть общая жизненная сила, которая наполняет собой всё. Это род светящегося эфира, и он даёт жизнь всему. Без него не было бы возникновения жизни, как без воздуха люди не могли бы дышать. Закрой книгу. На сегодня это всё.

Я закрыла книгу и передала её Учителю.

— Теперь иди, дитя.

Но я упала перед Ним на колени и, рыдая, сказала:

— О, Учитель! Я не чувствую себя достойной быть возле Тебя. Открой мне, почему Ты удостоил меня своей лаской и вниманием? Чем я заслужила это великое счастье?

— Дитя, — ответил тихо и мягко Учитель, — никто из нас не знает, чем он заслужил милость Высочайшего, но Его любовь присутствует и живёт в каждом без разделения и различия. Есть только один закон, по которому каждый получает всё нужное ему — это если он готов к восприятию. И потому не мучь себя сомнениями. Встань и следуй за Мной.

Учитель сошёл с терраски и подошёл к кусту шиповника. Он сорвал листок, приложил его к Своему лбу, глазам и губам и к сердцу, подал мне и сказал:

— Съешь этот листик, и через три дня ты почувствуешь в себе новые силы.

Я с благоговением приняла из Его рук листик и съела его.

— Теперь иди, — сказал Учитель.

Я осмелилась и взглянула прямо в Его лицо. Но черты Его ускользали от моего зрения, я не могла ярко запечатлеть Его лица.

Учитель взошёл на терраску и закрыл за собой калитку. А я ещё медлила на дорожке Сада, так не хотелось уходить! Учитель взглянул на меня… Всё кончилось.

1 июня.

Взошла в аллейку цветущих кустарников. Они отцветали. На мокрой дорожке (как будто недавно прошёл дождь) лежало много белых лепестков. Небо было ясное. Проходя через площадку роз, я увидела Учителя в виноградной беседке.

— Входи! — сказал Он.

Я низко Ему поклонилась и вошла. В глубине беседки стояла полукруглая скамейка и овальный стол. Учитель указал мне на скамейку и повелел сесть рядом с Ним.

— Сегодня Я буду учить тебя писать, — сказал Он улыбаясь. Перед Учителем лежали пачки тоненьких листов бумаги и несколько перьев. Учитель начал учить меня знакам. Он указал мне уже довольно много разнообразных знаков (они у меня записаны отдельно), но вдруг я почувствовала, что начинаю слабеть и всё ускользает из моей памяти. Учитель заметил это и сказал:

— Положи руки на стол, ладонями вниз. — Затем Он положил свои руки поверх моих.

— Смотри Мне в глаза.

Я пыталась смотреть, но не могла. Я не могла удержать своего взгляда в Его взоре.

— Я не могу смотреть в Твои глаза, Учитель, — сказала я, отворачивая голову.

— Это пройдёт, когда ты очистишься. В тебе ещё много неочищенных вибраций. Тебе надо окрепнуть.

Потом Учитель показал мне ещё несколько знаков и продиктовал простенькую фразу, составленную из знакомых уже знаков.

— А теперь следуй за Мной, — сказал Учитель, окончив занятия со мной.

Мы вышли из беседки, и Учитель подошёл к какой-то травке на газоне, сорвал её, растёр пальцами и, подозвав меня, велел понюхать, глубоко и медленно вдыхая. Запах был непередаваем: он источал какую-то свежесть без особого аромата.

— Это укрепит тебя, — сказал Учитель.

Мы пошли по направлению к дому. Около входа на терраску Учитель повелел мне остановиться и подождать Его, а Сам прошёл в комнату. Через некоторое время Он вышел оттуда, держа что-то в руке. Учитель приблизился ко мне, и я увидела, что Он держит тоненькую цепочку, а на ней висел шарик, очень похожий на жемчужину. Он переливался нежно-золотым светом. Цепочка тоже была какого-то перламутрово-белого цвета, и всё это было неописуемо прекрасно.

— Это Мой дар тебе, — сказал Учитель. — Носи его не снимая. Он имеет способность принимать различные оттенки. По нему ты узнаешь о состоянии окружающих тебя вибраций и о своём собственном внутреннем состоянии. Все положительные вибрации твоего существа дадут ему лёгкие, прозрачные и светлые оттенки; все грубые, все тяжёлые и вредные и даже опасные для тебя состояния отразятся тоже на этом шарике, и свет его погаснет, он станет мутным, тёмным и даже чёрным. Бойся вызвать его потемнение. И не оставайся там, где окружающие тебя вибрации будут действовать на шарик мутными потемнениями. Дай Я сам надену его на тебя.

Я опустилась на колени, и Учитель надел мне его. Этот знак на моей шее светился чуть видным светом, переливаясь временами перламутром.

— Помолимся вместе, — сказал Учитель. — Встань рядом со Мной. Во время молитвы самое правильное положение — это стоять совсем прямо, а руки поднять вверх, ладонями внутрь. По рукам втекает сила в человека.

И Учитель произнёс молитву:

— О, Всеведущий, Вездесущий! Ты, наполняющий Собою всё и всех содержащий в себе, да будет свято и благословенно Имя Твоё, неизреченное в веках, неведомое, сущее века веков. Просвети, озари сердца благостной Своей любовью. Претвори тьму в Свет. Дарованное Тобой да пребудет чистым и сверкающим в нас. Очисти жаждущих Света волей Своей. И вложи любовь Свою в сердца наши. Аминь.

— Аминь, — повторила я.

— Теперь иди, дитя, придёшь ко Мне завтра.

Я склонилась перед Учителем в земном поклоне, и всё кончилось.

2 июня.

Я увидела себя стоящей в беседке, в которой была вчера. Как и вчера, Учитель сидел перед столом, на котором лежали стопки белых листиков бумаги, перья и книга. Я опустилась перед Учителем на колени.

— Встань, — сказал Учитель. — Мне не требуется земных поклонов. Я твой Друг и Наставник. А почитание наше мы сохраняем только для одного Сущего в веках. Сядь рядом. Не забыла то, что Я объяснял тебе вчера?

— Нет, Учитель.

— Тогда повтори Мне всё то, что ты помнишь о знаках.

Я повторила.

— Хорошо. Сегодня Я дам тебе ещё несколько знаков-слов. Запоминай.

И Учитель начертил мне несколько знаков, объясняя их значение.

— А теперь возьми и раскрой её.

И Учитель подал мне книгу, которую я уже знала. Я открыла её на том же рисунке: «дерево Жизни».

— Смотри пристально, — сказал Учитель, — и скажи мне, что ты видишь.

Под моим взглядом дерево стало оживать и мерцать, разгораясь всё сильнее. Я увидела на нём цветы, светящиеся различноцветно. Они были похожи на что-то одушевлённое, так как мерцание некоторых походило на дыхание. Цветы занимали пространство посредине дерева. Некоторые цветы раздувались, как большие мыльные пузыри, и тут же лопались, а на их месте возникали другие. Некоторые цветы горели ярко и спокойно, другие мерцали тихо и таинственно, а иные как бы судорожно дёргались, то погасая, то снова разгораясь. Всё это было очень разнообразно и чудесно. Я сказала всё это Учителю. Он сидел задумчиво, опершись рукой на подбородок, слушая меня.

— Да, всё это чудесно, — сказал Учитель, — это всё жизни людей настоящего дня. Они все занесены в «Книгу Жизни», и каждая имеет свой цвет и свет, форму и назначение. Если бы ты могла видеть по-настоящему, ты увидела бы ещё ярче всё и значительнее. Смотри ещё.

Я смотрела и видела, что к каждому цветку было как бы приставлено число и знак, в некоторых из них я угадывала уже известные мне знаки, но большинство было мне ещё неизвестно. Я сказала и об этом Учителю.

— Да, каждая жизнь имеет своё число, свой знак, своё назначение. Ты знаешь — саттва, раджас и тамас — их соединения составляют сущность стхулашарира, то есть физического тела. Но в каждом человеке преобладает сильнее то или иное начало, и от этого зависит знак Лебедя, который сопровождает человека. Знаком Лебедя мы называем каждый индивидуальный знак человека. Смотри дальше…

Я смотрела и видела, что выше цветов находятся почки. Они занимали собой всю верхушку дерева. И тоже были различных цветов, но яркого света не было меж ними, все они светились как бы изнутри, так бывает виден свет через неплотно закрытые ставни. Около каждой почки было маленькое светоносное облачко, каждая почка была как бы окутана таким прозрачным, всё время вибрирующим облачком. Я сказала, что видела, Учителю.

— Да, это всё жизни будущего. Они ещё готовятся к проявлению, и облачко, которое окружает каждую почку, как ты правильно увидела, это та сила, которая их питает и подготовляет их раскрытие. Смотри ещё.

Я посмотрела на верхушку дерева и ясно увидела красный, белый и зелёно-синий огонь, выходящий как бы из ствола дерева, как дым из трубы. Огонь свивался вместе, но каждый цвет пребывал обособленно. Ангелов, которых я видела на рисунке дерева, по бокам огня, не видела. Но я видела ослепительное сверкание с обеих сторон огня. Я рассказала и это Учителю.

— Да, это огонь Жизни. И его охраняют два могучих светозарных Духа. Видеть тебе их ещё не дано. А на картинке они изображены в виде двух ангелов с крыльями, как их обычно изображают люди в своих святых книгах. Закрой книгу. На сегодня это всё.

Я закрыла книгу и передала её Учителю.

— Теперь возьми бумагу и перо, я продиктую тебе. Дети любви Моей! Пребудьте совершенны, в духе и в крепости устремления. Не забывайте о любви Моей, направленной к вам. И пусть силы Мои дадут вам силы и Моя любовь откроет любовь вашу.

Лицо Учителя стало светиться дивно и как бы невыносимо для зрения.

— Теперь иди, дитя, и храни Мой дар, что Я тебе дал вчера, всегда в таком состоянии, как сейчас.

Я взглянула на висящую «жемчужину» на моей груди. Она была молочно-белая и мерцала светом перламутра.

— Храни её чистоту, и она сохранит твою.

На этом всё закончилось.

Тот же день, пять часов. Вечер.

Шла по тропинке, ведущей к Саду. Взошла через калитку в аллейку отцветающих кустов. Было очень тихо. Дойдя до площадки роз, увидела Учителя. Он переходил от куста к кусту, подчищал их и срезал то ту, то другую розу. Учитель приветствовал меня в ответ на мой низкий поклон и передал мне много срезанных, разнообразных сортов прекрасных роз. Он продолжал свою работу, переходя от куста к кусту, а я следовала за Ним. В Его жестах была особая простота и благородство, всё в Нём было гармонично, не суетливо и не медлительно, всё в меру. Около Него сердцем овладевала особая тишина и спокойствие. Так и ходила бы за Ним всю жизнь в молчании, созерцая Его и принимая из Его рук розы. Я обратила сегодня внимание, что на Учителе было ослепительно белое одеяние вроде туники, с очень мягкими складками при движениях. На подоле шла узенькая пурпуровая полоска, которая ещё более подчёркивала белизну всей одежды.

— Ты рассматриваешь Мою одежду, — сказал, не оборачиваясь, Учитель. — Да, Я очень люблю белый цвет и охотно ношу его. Вообще никогда не надевай на себя чёрных, мрачных, тускло-грязных тонов одежду. Лучше, если б она всегда была на тебе белая. Но если этого трудно достигнуть, то не носи, по крайней мере, ничего пёстрого, крикливого. Хороши цвета сиреневые, тёмно-лиловый цвет фиалки, синие всех оттенков и голубые, также золотисто-жёлтые. Пусть одежда твоя будет гладкая и простая.

Учитель помолчал и через некоторое время добавил ещё:

— Цвет имеет большое значение. Но люди этого не знают и чаще всего носят что попало. Отнесись к этому серьёзнее. Тебе это особо надо знать. Цвет может улучшить твою чувствительность к восприятию Нас или, наоборот, помешать. Вещь, которая на человеке, должна быть проста, но удобна и изящна. Нет никакой надобности ходить обтрёпанными и в чём попало. Надо быть сознательным во всём. Простота и благородство вкуса приведут к гармонии и красоте.

Учитель кончил подрезать розы и сложил ножницы.

— Некоторые цветы очень полезно обрезать часто, — сказал Он, отбирая у меня часть роз к себе на руку, — это не вредит растению, а укрепляет его силы.

Учитель пошёл по направлению к дому. Я следовала за Ним, немного отступя.

Опять обратила внимание на ту красоту и благородство, с которой Он нёс розы на длинных стеблях, положив их на руку, чуть согнутую в локте. Я не могла оторвать глаз от этой величавой простоты, естественности и красоты, сочетавшихся с мужественностью и силой. Мы шли молча. Учитель иногда ласково оглядывался на меня. Но всё же Его лицо я ещё не могу видеть так ясно, чётко, как всю Его фигуру. Мы подошли к терраске. Учитель отворил калитку и взошёл первым, сказав мне:

— Следуй!

На терраске около стены стоял небольшой сосновый стол, который я раньше не видела. Учитель, положив на него розы и указав мне, куда положить те, что несла я, ушёл в комнату. Он вышел оттуда, неся большую ярко-голубую фарфоровую вазу. Учитель поставил её на стол и стал ставить в неё розы. Не торопясь и всё же как-то изумительно быстро и ловко, Он сортировал цветы и составил роскошный букет. Окончив, Учитель подошёл к своему обычному месту и опустился в кресло, сказав:

— Подойди ко Мне и сядь возле на скамеечку. Скажи Мне, имеешь ли ты твёрдое понятие о своей цели?

— Нет, Учитель.

— А что же ты думаешь сделать, чтобы осознать её в себе ясно и твердо?

— Очиститься… — прошептала я.

— А что же ты для этого предпринимаешь?

Я молчала.

— Я скажу тебе несколько слов о практическом значении очищения, — сказал Учитель. — Но только тебе, и никому другому, так как каждому будет сказано иное в своё время, для него только нужное. Здесь нет стандарта. Каждый организм, каждая индивидуальность требует к себе особого отношения.

Очищение должно касаться всего организма человека, как его физического, так и его других тел. Все они тесно связаны между собой и влияют друг на друга.

Скажу сначала о физическом теле. Не надо излишне возиться со своими привычками, надо уметь обходиться без привычек, но иметь некоторые навыки необходимо. Например, перед сном тебе очень полезно растирать всё тело тугой рукавичкой или фланелью. Так же и утром. Ложиться спать и вставать тебе, конечно, надо пораньше. Но спать твоему организму надо не меньше восьми часов. Физическое тело, как хорошие часы, требует завода в одно и то же время, для него на всё должно быть своё время. И это ведёт к укреплению всего организма. Спать лучше без всяких одежд. Приток свежего воздуха к телу тебе обязателен. Омывай тело, но помни, что чистоплотность — вещь хорошая, но нельзя этим наполнять весь день. На ночь и утром не забывай делать гимнастику, но не утруждай излишне сердце и мускулы. Пища должна быть простая, умеренная по количеству, но без истощения. И всё же лучше недоесть, чем переесть. Следи за полостью рта. Чаще полощи его, он нередко бывает источником заразы. Следи за желудком. Ну, вот пока это всё насчёт твоего тела. После Я скажу тебе ещё о некоторых навыках, нужных тебе. О внутреннем очищении Я бы сказал: живи, направив взор на Мой дар, что висит на твоей груди. Он — твоя совесть. Он тебе многое вовремя укажет, если ты не будешь забывать чаще смотреть на него.

И ещё помни: никогда не застывай в самодовольствии. Как бы хорошо ты ни сделала, всегда можно сделать ещё лучше. Стремись во всём делать лучшее, изо всех сил своих. Это ты запомни и ещё…

Тут, я не помню как, моя голова в приливе глубокой любви припала к коленям Учителя, а он положил на неё свою лёгкую, нежную руку и закончил:

— Запомни ещё, что все в глубине своей — едины. А то, что составляет различия, — то преходящее. Имей в сердце источник пламенной любви к Богу сердца своего, и ты очистишься.

Учитель замолчал, и рука Его нежно погладила мои волосы.

— Теперь иди, дитя!

Учитель подошёл к букету и, выбрав оттуда маленький бутон белой розы, сказал, подавая его мне:

— Преврати его в розу большую и пышную…

Я сошла с терраски и оглянулась. Учитель стоял выше перил, на фоне голубой вазы и дивных роз. На этом всё закончилось.

3 июня.

Я прошла через калитку Сада на площадку роз. Учитель пребывал в беседке.

— Доброе утро, Учитель!

— Доброе утро, дитя! Входи.

Я взошла и низко-низко Ему поклонилась.

— Садись рядом, вот тебе бумага и перо. Напиши все знаки, которые Я тебе показал за эти дни.

Я написала. Учитель просмотрел их и дал мне ещё несколько новых знаков.

Потом Учитель стал мне диктовать послание, но я не смогла его запомнить и записать, так как во мне вдруг произошёл разрыв и всё замутнело передо мной.

— Ты ослабла, — сказал Учитель и провёл рукой по моему лицу. — Сегодня днём Я опять позову тебя, а сейчас иди.

И я ушла.

Семь часов. Вечер.

Я увидела себя стоящей у ног Учителя на коленях и рыдающей. Я плакала очень горько и склонялась всё ниже и ниже к ногам Учителя.

— Ну, будет. Встань, дитя, — необычайно мягко и тихо сказал Учитель. — Осуши слёзы. Сядь подле и расскажи, о чём ты плачешь?

— Я не могу говорить, Учитель… Ты лучше меня знаешь причину моих слез…

— Да. Я знаю. Вибрации внешнего мира коснулись тебя, а твоё сердце, ещё недостаточно окрепшее в своей внутренней жизни, не сумело противопоставить им ответную силу. Да, в мире сейчас идут войны, смуты, распри, горе и смятение… Тем нужнее нам сейчас крепкие сердца, те проводы, через которые пройдёт Наш Свет в мир людей и прольётся жизнь Духа в Его простейших вибрациях, но которые сейчас так необходимы людям. Не плачь, дитя! Слёзы, эти солёные капли воды, совсем не помогают ни пониманию, ни душевной крепости. Ты должна быть твёрдой среди бурь. Не отдалению от жизни учу тебя. Всё придёт в нужный час. Отри слёзы. Посмотри, что стало с твоей жемчужиной?

Я посмотрела. На неё легли тёмные полосы, как от грязи. Я их потёрла пальцем.

— Оставь, это не стирается, — сказал Учитель. — После это исчезнет само.

Учитель встал и покрыл мою голову краем своего широкого белого рукава:

— Очищаю тебя силой данной Мне благодати, — тихо произнёс Он. — Теперь иди с миром. Дай спокойствие своим проводникам. И не надо больше омывать Мои ноги слезами, — шутливо добавил Он.

Учитель сошёл вместе со мной с терраски на дорожку Сада. Я, уходя, обернулась. Учитель стоял, освещённый солнцем, и пристально смотрел мне вслед. Всё кончилось.

4 июня.

Шла по направлению к островку роз. По дороге сорвала белую, очень нежную розу, ещё влажную от росы.

Учитель сидел в беседке и что-то писал. При виде меня Он отложил перо и сказал:

— Входи, дитя.

— Доброе утро, Учитель!

И я положила возле Него белую розу. Учитель улыбнулся:

— Принимаю твой дар…

Он понюхал её и положил возле себя.

Садись и пиши то, что Я сейчас тебе продиктую. Пиши.

Всем, всем, всем…

Сегодня день Радости. Да будут сердца ваши светлы и особенно улыбчаты в этот день. Ещё твёрже и напряжённее стойте. За Нами — Слово Наше, и Мы должны сказать миру через вас, дети наши. Осознайте в себе мужество, силы, пролейте бодрость вокруг себя, укрепляйте слабых и малодушных. Твёрже стойте, ибо Нам надлежит сказать Слово миру через вас. Со всей заботой охраняемые, явите должное в должный час.

Учитель взял бумагу из моих рук и подал мне книгу.

— Теперь возьми и раскрой книгу. Смотри и расскажи, что увидишь.

Я стала смотреть на тот же рисунок дерева Жизни. Под моим взглядом оно начало оживать. Я увидела, что часть могучего корня погружена в ослепительный свет, откуда всё дерево как бы брало себе питание. От этого света в корень поступал огонь белый, зелёный и красный. И эти три цвета входили в каждую ветку. Я сказала про это Учителю.

— Да. Это так. Дерево Жизни не имеет самостоятельного бытия, но питается от вечной Реальности, видеть которую не дано никому, видимы только Её проявления. Эти проявления выражаются в трёх силах: саттва — дух, раджас — энергия, страсть, тамас — инертность, темнота, неведение. Эти три силы действуют вместе, и от разнообразия их соединений появляется разнообразие форм, свойств и качеств. Смотри её.

Я смотрела, и моё внимание направилось на среднюю часть дерева, с цветами. Они «дышали», как и вчера, но, кроме них, я увидела в ветвях как бы мелькающих птиц и бабочек. Вернее, это были световые тени очень причудливых форм и вибраций. От каждого цветка подымалось как бы испарение света. Сливаясь вместе, эти «испарения» образовывали световые облака, иногда ясные, светлые, а иногда тёмного, угрожающего вида. Все они возникали, держались некоторое время и исчезали, а на их месте образовывались новые. Ещё я заметила, что все цветы как бы подвигались вниз, а сверху поступал новый ряд расцветших цветов. Я рассказала всё это Учителю.

— То, что показалось тебе птицами и бабочками, это всё людские желания, которые возникают и исчезают, а на их месте возникают новые. Желания неутолимы, и часто человек так захватывается ими, что многие жизни гоняются только за одной какой-либо «бабочкой» желания. «Испарения» каждого цветка — это внутренняя жизнь человека, чувства, мысли, объединённые с другими «испарениями». Они порождают облака, часто тёмные, это смуты, войны, жестокости, порождённые такими несовершенными «дыханиями» отдельных личностей. Светлые облака, происходящие от благородных и светлых порывов человеческих душ, объединяясь, создают светлую силу, которая иногда, воздействуя на тёмную, нейтрализует её силу. Но чаще случается наоборот. Движение цветов — это движение жизни. Одни жизни людей раскрываются, другие уходят. Остаются их дела, и те потом теряются в веках и распыляются. Смотри дальше…

Я смотрела и увидела, что три главные ветки, которые составляли как бы чашу, замыкающую в себе все остальные ветки, тоже были трёх цветов: белого, зелёного и красного. Эти огни текли по всем веткам, так как все ветки были соединены друг с другом. Эти три могучие внешние ветки заканчивались вверху множеством разветвлений, которые, в свою очередь, соединялись со всеми остальными. Так что поистине — всё было во всём.

Я рассказала и это Учителю.

— Да, это так, всё во всём. И нет ничего, что не было бы тесно связано со всем. Это главный закон Жизни. Закрой книгу.

Я закрыла. Учитель взял её и сказал:

— На сегодня довольно. Я тебя не позову больше сегодня. Тебе надо отдохнуть.

Мы вышли из беседки.

— Встань, помолимся вместе, — сказал Учитель.

И, воздев к небу руки, Он произнёс:

— О, Всемогущий Отец наш! К Тебе простираем руки и молим Тебя: пребывай в сердцах наших, очищая их. Да будет Свет Твой в нас и да будет воля Твоя всегда, как и во все века. Аминь.

— Аминь, — повторила я тихо.

— Аминь, — пропели тонкие голоса вокруг нас.

— Учитель, могу ли я спросить Тебя, кто эти незримые голоски, которые пропели «аминь»?

— Это маленькие духи Света. Они окружают нас. Их тела тебе не видны. Они не подлежат рождению в форме человека, но имеют тонкое, светящееся тело, очень необычной формы. Они часто бывают возле людей, но ими совершенно не сознаются. Их очень много, и они очень разнообразны. Некоторые из них очень могущественны и пламенно-сверкающи, другие менее, но все они имеют своей основой Свет, и всё то, что свойственно Свету, — их притягивает. Иди с миром, дитя. И не давай своей жемчужине затемняться.

Учитель пристально посмотрел на меня, и в это мгновение мне показалось, что я ясно и отчётливо вижу всё лицо Учителя, особенно Его глаза — очень голубые с золотым отливом. Но это было мгновение. Учитель пошёл к беседке, оставив меня, взволнованную и потрясённую. Всё кончилось.

5 июня.

Подошла к площадке роз. Сквозь виноградную листву беседки я заметила белеющую одежду Учителя. Я остановилась невдалеке от входа, стараясь запечатлеть Его черты, закрепить, удержать их в себе.

— Что это ты там рассматриваешь, дитя? Входи!

Я взошла, поклонилась и села по Его знаку подле Него.

— Я хотела ярче запечатлеть черты Твоего лица, Учитель, — ответила я.

— Не надо. Когда придёт время, ты увидишь их очень ясно и чётко и узнаешь имя Моё. Открой книгу.

Учитель придвинул мне книгу, и я открыла её на том же месте, что обычно.

— Смотри, — сказал Учитель.

Я смотрела, и дерево под моим взглядом стало оживать и наливаться светом. Побежали по нему огни, замерцали цветы. Потом я увидела как бы туман, который стал отделяться от всего дерева, наполняясь голубоватым, как бы лунным, светом. Всё дерево им окуталось. Я сказала Учителю.

— Так, а теперь переверни страницу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.