Глава 13 Молчаливое ожидание

Глава 13

Молчаливое ожидание

6 марта 1986 года в час двадцать ночи на борту небольшого самолета вместе с Ошо находились Вивек, Деварадж, Анандо, Мукти и Джон. Самолет вылетел из Афин в неизвестном направлении, которого не знали даже сами пилоты. Уже в воздухе они спросили Джона: «Куда мы летим?» Джон не смог им ответить.

Хасья и Джайеш были в Испании. Они пытались получить для Ошо визу. Джон связывался с ними по телефону. «Испания еще не готова», – сказала Хасья. Испания так никогда и не подготовилась! После двухмесячных переговоров их власти сказали «нет».

Самолет набрал высоту и с огромной скоростью двигался в никуда!

В доме на Крите я сидела в прямом смысле на чемоданах. Их было тридцать штук.

Я оглядела виллу – окна разбиты, двери выбиты ногами полицейских. Повсюду видны следы грубости и несправедливости.

Мы с Кавишей, Дэвидом, Авирбавой, Савешем, который еще не вполне оправился от сотрясения мозга, но в то же время был слишком взволнованным, чтобы оставаться в Греции, Ма Амрито с ее пятилетним сыном, с Синду и Кендрой должны были отправиться в Лондон и ждать новостей.

Мне сказали, что из самолета звонил Ошо. Он спрашивал, как мое самочувствие, и велел обо мне заботиться.

Еще не долетев до Лондона, мы уже знали, что Швейцария, Франция, Испания, Швеция и Англия Ошо принимать отказались. Следующими на пути были Канада и Антигуа. Но и эти страны не только не пускали Ошо к себе, но и каждый раз посылали на летное поле вооруженных солдат и полицию. Саньясины заранее связывались с властями разных стран, наши адвокаты работали не покладая рук, но все было напрасно.

В своем дискурсе «За пределами психологии» Ошо сказал:

«Из Греции мы полетели в Женеву. Мы лишь хотели там переночевать. Нашим пилотам нужно было отдохнуть. Но стоило швейцарцам услышать мое имя, как они тут же завопили: „Ни в коем случае! Нельзя пускать его в нашу страну!“

Мне не позволили даже выйти из самолета.

Мы отправились в Швецию, наивно полагая, что это самая прогрессивная страна в Европе. Мы знали, что в ней нашли убежище многие террористы, революционеры и неугодные политики. Швеция казалась нам довольно лояльной страной.

Итак, мы добрались до Швеции. Здесь нам тоже нужна была всего одна ночь. Наши пилоты совершенно измотались. Они не могли больше сидеть за штурвалом. Да это и запрещено техникой безопасности. Представляете, как мы были счастливы, когда вместо одной ночи нам дали визы на целых семь дней. Тот, кто выдавал нам документы, либо был пьян, либо спросонья ничего не понял. Мы прилетели очень поздно ночью, уже за полночь. Наш друг, уходивший за визами, вернулся, танцуя оттого, что нам дали визы на целую неделю. Однако следом примчались полицейские, аннулировали наши визы и велели убираться, заявив, что не могут впустить в свою страну такого человека, как я. Они совершенно спокойно относятся к террористам, убийцам и мафиози, но я для них настолько опасен, что пустить меня всего на одну ночь у них не хватило духа.

И мы взяли курс на Лондон. На этот раз у нас были все законные основания находиться в этой стране – мы специально купили билеты первого класса на коммерческий рейс на следующий день. И хотя у нас был свой самолет, мы все же не поскупились – на тот случай, если служащие аэропорта откажутся нас пускать в зал ожидания лишь потому, что у нас нет билетов.

Мы купили билеты на всех, так что с полным правом могли пребывать в зале ожидания. „У нас свой самолет, и у нас есть билеты“, – сказали мы служащим. Однако они тут же предъявили нам правила внутреннего распорядка аэропорта, с которыми было трудно спорить. „Окончательное решение принимает администрация аэропорта, – заявили они, – и мы как ее представители не разрешаем вам входить в зал ожидания“.

Поразительно! Неужели я мог подорвать их мораль или разрушить их религиозные устои, сидя в аэропорту? Начнем с того, что я собирался просто выспаться, а утром улететь. Но нет, эти так называемые цивилизованные страны на деле оказались лишь сборищем примитивных, первобытных дикарей. „Если хотите спать, – сказали нам, – можем отправить вас в тюрьму. Это все, что мы можем сделать“.

Один из моих друзей случайно увидел распечатку в папке служащего аэропорта. Там было указание от правительства о том, как со мной обращаться: меня ни в коем случае нельзя выпускать в страну, даже переночевать в отеле нельзя. Единственное, что можно, это оправить меня в тюрьму.

Утром мы улетели в Ирландию. Скорее всего, работник визового отдела просто не обратил внимания на мое имя в списке среди остальных пассажиров. Мы хотели пробыть в Ирландии дня два-три, максимум неделю. Нам нужно было потянуть время, мы ждали решения из Испании, которое постоянно откладывалось. А от этого решения зависели все наши дальнейшие планы.

Тот ирландец оказался щедрым парнем… должно быть, выпил слишком много пива. Он дал каждому из нас визу на целых три недели. Но и на этот раз, как только мы добрались до отеля, тут же примчалась полиция и аннулировала наши визы, заявив: „Да парень с ума сошел, как будто с Луны свалился, никогда не слышал вашего имени!“

Они хоть и прервали наши визы, но явно не знали, что с нами делать дальше. Мы приземлились, уже даже доехали до отеля. Нам выдали трехнедельные визы, а теперь им нужно было отменить свое же решение. Мы были не готовы куда-то ехать, нам нужно было переждать еще несколько дней.

Знаете, как бюрократы скрывают свои ошибки? Они сказали: „Оставайтесь здесь, но чтобы никто об этом не знал, ни журналисты, ни другие люди, никто не должен приходить к Ошо, иначе у него будут большие проблемы“. Все наше путешествие оказалось выставкой достижений бюрократической братии.

И вот только что я узнал, что все европейские страны договорились между собой не впускать меня ни в одну страну. Объясните мне, каким образом заправка самолета может нанести вред их морали?»

После одиннадцатилетнего отсутствия я ступила на английскую землю подобно самураю перед битвой. Кендра постоянно созванивалась с Джоном, находившимся в самолете, так что мы слышали о том, что английские власти не только не разрешили Ошо находиться в их стране, но и целую ночь продержали его в тюрьме.

Две тонны нашего багажа были погружены на тележку размером с грузовик. Носильщик только и повторял себе под нос: «Ох, голубушка, они же тебя измотают за все это. Ох, голубушка, они же тебя с этим никогда не выпустят».

Мы с Манишей и Кендрой шли рядом с тележкой, Авирбава поддерживала Савеша, чье синее, опухшее лицо выглядело довольно пугающе. Дэвид ждал нас снаружи. А Кавеша, зная искусство путешествия, при любой возможности садилась и погружалась в тишину.

Нам не хотелось говорить, что мы прибыли из Греции, и когда двое таможенников спросили Кендру, откуда мы, она, грациозно откинув локон золотых волос, соблазнительно падающий ей на лицо, сказала:

– Откуда-то!

– Откуда-то? Хм, – эхом отозвался таможенник. – А куда вы направляетесь? – и тут же добавил: – Полагаю, что Куда-то.

Кендра согласилась, на что таможенник сказал:

– О’кей.

Мы выглядели очень колоритной группой. Наш багаж был невероятных размеров, и в некоторых аэропортах служащие думали, что мы актеры, путешествующие вместе с декорациями. Естественно, нас это устраивало.

Мы остановились на квартире в Кенсингтоне, где нам предстояло провести целых две недели в ожидании. От Ошо и его сопровождающих не было никаких вестей. Мы ждали, погрузившись в тишину. В период всего нашего мирового тура саньясины из разных уголков планеты тоже ждали, погрузившись в тишину. Люди Ошо, где бы они ни находились, всегда вместе отправляются в путешествие в свой внутренний мир. Мне кажется, что, пока Ошо жил в самолете и искал, куда бы ему приземлиться, мы все чувствовали себя одинаково. Наша связь с Ошо и друг с другом через него настолько глубока, что мы движемся вместе, как единый организм. И нам не мешают ни время, ни расстояния. Так, по крайней мере, я ощущаю. Неважно, сидит ли ученик непосредственно рядом с Ошо или находится за десять тысяч километров, причастность зависит лишь от способности человека погружаться в медитацию.

В Пуне, когда Ошо давал дискурсы каждый день, факт существования коллективного сознания был очевиден. Мы все были взаимосвязаны, часто испытывали схожие эмоции, и даже мысли нам приходили похожие, и, конечно, росли и развивались мы в одном направлении. То, что Ошо отвечал именно на тот вопрос, который хотелось сегодня задать, было обычным делом. Кто-то задавал твой вопрос, причем слово в слово. Много раз Ошо говорил на тему, которую мы обсуждали с друзьями буквально накануне. От многих я слышала, что с ними происходило то же самое. Иногда это казалось слишком уж сверхъестественным, как будто Ошо подслушивал наши разговоры и мысли.

Теперь, сидя в Лондоне, мы ничего не могли сделать. Мы не знали, где Ошо, и когда мы вновь встретимся. Эта ситуация стала для нас великолепной возможностью жить в моменте. Думать о прошлом или беспокоиться о будущем было просто опасно для психики. Почва была слишком плодородной для разных ненужных мыслей, и единственным способом избежать безудержного беспокойства было оставаться в моменте.

Как-то я спросила Ошо:

– Возлюбленный Мастер, когда мне становится трудно, я нахожу спасение в «здесь и сейчас». В моменте всегда так спокойно. Только так я могу идти по лезвию бритвы. И все же я сомневаюсь, может быть, таким образом я убегаю от того, что происходит на самом деле? Может быть, это мои шоры? Мастер, помоги мне, пожалуйста, понять, что истинно, а что нет.

Вот что он ответил:

– Никогда не слушай свой ум. Ум – великий обманщик. Если ты испытываешь тишину и покой в настоящем моменте, и этот опыт очень ценен для тебя, то ум здесь больше не помощник. Он ничего в этом не понимает.

Ум только и думает о прошлом или о будущем. Это либо воспоминания, либо воображение. Он ничего не знает о настоящем моменте. А все, что по-настоящему существует, существует лишь в настоящем.

Жизнь состоит из мгновений. Нет ни прошлого, ни будущего. Если жизнь и есть, то только сейчас. В этом-то и состоит вся проблема, что жизнь – это «здесь и сейчас», а ум не бывает в «здесь и сейчас». На Востоке сделали очень важное открытие: в вопросах субъективного восприятия, в том, что касается вашего существа, ум оказывается абсолютно бесполезным…

Каждый раз, когда вы испытываете то, что не поддается разумному объяснению, ум начинает сомневаться, он начинает с этим спорить, заставляет вас чувствовать себя неловко. Эти его хитрости стары, как мир. Он не может создать ничего и близко похожего на то, что свершается в настоящем моменте. На самом деле, ум вообще не умеет творить. Все творчество, которое есть в жизни, случается за пределами ума. Лучшие картины, величайшая музыка, вся классика мировой поэзии – все самое прекрасное на земле, все то, что отличает нас от животных, создается именно в эти короткие мгновения.

Если вы научитесь сознательно переходить в такое состояние, в один прекрасный момент вы просветлеете. Даже если состояние не-ума настигает вас случайно, неосознанно, рано или поздно вы познаете, что такое великая тишина, расслабление, умиротворенность и разумность. Если это произошло по воле случая… вы достигли храма, но вам остается еще один шаг. И именно там, как мне кажется, находятся все выдающиеся художники, танцоры, музыканты и научные деятели… в одном шаге от просветления.

Мистик же постигает саму суть настоящего момента, он находит золотой ключик. Вся его жизнь становится одним сплошным радостным ликованием и благословением. И как только он приходит к просветлению, никто и ничто не может поколебать его внутреннего равновесия.

Но до тех пор, пока вы не вошли в святую обитель… даже на пороге, в самый последний момент, ум будет тянуть вас назад. Он замучает вас вопросами: «Что происходит? Это же сумасшествие!!! Ты избегаешь жизни!»

Ум ведь ни разу не дал вам ощущения жизни, ни на мгновение, поэтому вы не знаете, что такое жизнь. Он не раскрыл ни одной тайны. Но он постоянно тянет вас назад, потому что, как только вы войдете в храм, ум останется снаружи вместе с вашей обувью. Он не способен войти внутрь, у него нет на это ни потенциала, ни возможностей.

Поэтому смотри, наблюдай. Когда ум говорит тебе, что ты избегаешь жизни, спроси у него: «А что, по-твоему, жизнь? О какой жизни ты говоришь? Я убегаю в жизнь, а не от жизни». Будь внимательна. Ум – это враг, поселившийся у тебя внутри. Если ты ослабишь бдительность, враг тут же примется саботировать любую попытку расти и двигаться вперед. Тебе просто нужно быть немного внимательнее, немного наблюдательнее, и ум не сможет помешать («Путь мистика»).

Через две недели мы получили первые новости об Ошо. Он летел в Уругвай. «Уругвай! Это где? – спрашивали мы друг друга. – В Южной Америке? Но разве это не там, где постоянно совершаются военные перевороты, тайная полиция забирает людей на допрос, и больше эти люди не возвращаются?» Для нас это была неизвестная и очень опасная страна.

Помню, как в Непале мы смотрели на карту мира и думали, куда бы поехать. Перед нами лежал весь мир. А теперь мир стал очень-очень маленьким. Ехать было некуда. Хасья и Джайеш направляли запросы по всему миру, и не было ни одной страны, в которой мы были бы желанными гостями. Америка разослала сообщения о том, что мы террористы. Она запрещала странам, которые были у нее в должниках, впускать Ошо.

Я не могла понять, почему против Ошо так ополчились американские политики. Я знала, что он говорил об их культуре, обществе и вере, но то, что за правду его нужно преследовать, у меня просто не укладывалось в голове.

Я спросила Рафия, родившегося и выросшего в Америке (хотя я бы никогда не назвала его американцем), почему американцы так взбесились. Глубоким грудным голосом, растягивая слова и озорно подмигивая, он сказал: «Ну, видишь ли, Ошо спустил в унитаз всех американских богов и прежде всего самого главного их идола – деньги. Понимаешь, в Америке каждый мечтает о большой машине, а у Ошо их было девяносто шесть. Да и представление о том, что американцы всегда и везде впереди, тоже было опровергнуто. За пять лет кусок орегонской пустыни превратился в образцовый город, в плодородную ферму. И в этом городе тысячи людей жили припеваючи». Рафия вспомнил, что в те времена, когда он впервые приехал из Калифорнии в Орегон, на бамперах машин можно было увидеть наклейки с надписью: «Лучше мертвый, чем красный» и постеры с лицом Ошо, зачеркнутым крест-накрест, что означало «пусть выметается».

А потом христианство. Рейган и его правительство были истыми католиками, а Ошо говорил:

– За прошедшие две тысячи лет христианство нанесло человечеству огромнейший вред, больший, чем все другие религии вместе взятые. Религиозные фанатики устраивали массовые кровопролития, иезуиты сжигали заживо людей, их убивали во имя бога, во имя религии, а это значит для блага этих же самых людей.

А когда убийца убивает тебя ради твоего же блага, тогда он не чувствует себя виноватым. Наоборот, ему кажется, что он поступил хорошо. Он оказал услугу человечеству, богу – ради великой любви, истины и свободы («Новое распятие Христа, на этот раз в Рейгановской Америке»).

…«Если есть бог, обязательно должен быть и дьявол. Американский дьявол – это коммунизм. В коммуне мы создали высшую форму коммунизма, и она сработала. Впервые в истории всего человечества пять тысяч человек жили как одна большая семья. Жители не спрашивали друг друга, из какой они страны, какую религию исповедуют, какой они касты или расы. И каждый год к нам приезжало еще около двадцати тысяч человек, чтобы своими глазами увидеть это чудо. Американским политикам наш успех встал поперек горла»…

Чем Ошо довел официальных лиц Америки до попытки преднамеренного убийства? Что заставило министра юстиции США, генерального прокурора Орегона, федеральный магистрат, федерального судью и представителей департамента юстиции устроить заговор с целью тайного убийства Ошо? На мой взгляд, наиболее точный ответ на этот вопрос сформулировал автор многих бестселлеров Том Роббинс. Вот что он сказал:

«…Власти интуитивно чувствовали угрозу в том, что говорил Ошо. Почему они жестоко преследовали его и наказали так, как не наказывали ни филиппинского диктатора, ни любого из мафиозных донов? Если бы Рональд Рейган мог лично выбрать меру пресечения, он с удовольствием распял бы этого хрупкого вегетарианца на лужайке перед Белым Домом.

В словах Бахгвана они уловили для себя явную опасность… Его послание, при условии, что оно правильно понято, должно было помочь людям освободиться от бесчеловечного контроля государства и его представителей. Ничто так не пугает властей и их подельников – организованную религию, – как перспектива нового поколения людей, умеющих мыслить самостоятельно и жить свободно» («Новое распятие Христа, на этот раз в Рейгановской Америке»).

Иногда мне самой хотелось, чтобы Ошо не обличал политиков и священников, а просто рассказывал бы нам о магии, тихо, спокойно, где-нибудь вдали от всего остального мира. Но он так не мог. С каждым днем становилось все более и более очевидно, что неосознанность людей может довести до гибели всю планету. Он был вынужден говорить правду.

«Незачем злиться, незачем жаловаться. Как бы с вами ни поступили, обидчики всегда получат по заслугам. Они уже и так совершили ошибку, показав свое подлое нутро. Именно так поступают власти со всеми, кто отстаивает правду, все это старо как мир… Но меня чрезвычайно радует то, что один человек, не имеющий особой власти, смог испугать величайшую власть в мире, смог потрясти ее до самых корней… Я выведу их на чистую воду. Незачем на них злиться, нужно просто показать миру их настоящее лицо. Этого достаточно» («Новое распятие Христа, на этот раз в Рейгановской Америке»).

Все те страны, которые не пустили Ошо к себе, показали свою истинную сущность. Это был важный урок, благодаря которому мы смогли увидеть, что так называемые демократии на самом деле – лишь марионетки в руках Америки.

Куда бы мы ни поехали, везде мы были чужими.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.