Глава 10 Исцеление. Полная Луна

Глава 10

Исцеление. Полная Луна

Обряд

Матушка обрядов пишет:

Исцеляя других, ты излечишь себя.

Стрела в твою грудь изнутри прилетела.

Любовь к себе начинается там, где кончается причинение себе боли.

Чтобы мной обладать, возлюбить меня нужно.

Открывающий ритуал

Вода унесла прочь обрывки неприязни, ненависти и страха. Следующий обряд перехода нужен для того, чтобы в будущем вы случайно не вернулись в свою тюрьму. Если действовать напрямую (что наиболее сложно в данном случае), необходимо научиться посылать тем людям положительные эмоции. Не нейтральные, не игнорировать их, не пытаться выбросить их из своей жизни, а направлять в их сторону чувства, которые вы бы хотели получать от них сами.

Чтобы этому научиться, по утрам, когда вы просыпаетесь и ощущаете вокруг себя естественную границу, постарайтесь укрепить ее для грядущего дня. Можно добавить ей больше цвета или даже изменить его на то, что, как вам кажется, будет для вас более ценным. Начинайте доверять своим ощущениям и не прилагайте на этом этапе слишком много усилий. То, что вам нужно, придет. Время утреннего света и пространство между сном и пробуждением будет иметь для вас еще большее значение, поскольку начнет выстраивать прямую связь между магией вашего внутреннего мира и тем, что вы выберете как проекцию его в мир внешний – в этот конкретный день.

Сейчас я вынуждена быть с вами совершенно откровенной. Лично для меня этот обряд оказался очень и очень сложным. Не могу с точностью сказать, был ли это мой врожденный британский цинизм или мой рационализм ученого, что поднял в то время свою безобразную голову, однако мною овладело просто ослиное упрямство. Вы понимаете, что я имею в виду: осел, который не хочет никуда идти, просто застывает, и ничто не может сдвинуть его с места. Я представить себе не могла, каким образом это может усилить магию в моей жизни.

Ладно, я должна признать, что до этого момента все мои действия на различных стадиях путешествия бывали – прямо или косвенно – вознаграждены, я всегда получала положительный результат и непременно продвигалась вперед. Теперь я поняла, что моя жизнь действительно стала изменяться и цели, которые я перед собой ставила, приобретали во внешнем мире видимые формы. Я стала просить помощи и получала ее. Я и вправду начала верить в реальность, которая существовала в моем воображении, – ту, где я была успешна и счастлива, свободна и полностью реализована. Теперь в моей жизни постоянно случались совпадения и происшествия, которые иначе как сверхъестественными я назвать не могу. Изменения происходили, и я начинала – именно начинала – доверять этому процессу. Но это?!

Какой может быть смысл в посылании позитивных мыслей и чувств в сторону тех, кто причинил мне боль? Скорее лучше направить хорошие эмоции тем, кто их заслуживает… И что насчет меня самой? Что насчет любви к себе? Я в такое не верила.

Так что я проигнорировала этот шаг. В конце концов, какая разница, правда? У меня и так все прекрасно получалось, и то, что я не видела в этом шаге никакого смысла, означало, что он не имеет ко мне отношения. В любом случае я решила, что это будет так. Поэтому просто продолжила делать все, что делала до сих пор, работая с ритуалом утреннего пробуждения в свет и укрепления своих границ. Все шло хорошо.

И вдруг – совершенно внезапно – стало плохо. Компания, выпускающая телевизионные сериалы, была поглощена американским конгломератом, и я оказалась выброшенной со своего пути. И поняла, почему у слова «карьера» два смысла: «карьера» и «карьер». Название моего сериала изменили с «Гипноисповедь» на «Секс, ложь и гипноз», и я потеряла контроль над ситуацией. Я возненавидела происходящее.

Теперь я всерьез начала опасаться, что мое такое модное желание стать знаменитой вот-вот вый дет мне боком – и это будет ужасно. Я тогда почти не спала и ощущала, как мои границы ссыхаются, будто старушечьи десны. И почему это сравнение не оставляло меня в покое? Я чувствовала тень Матушки Шиптон, подталкивающей мое кресло-качалку туда-сюда, и это движение действовало мне на нервы. У меня был выбор. Вернуться на свой путь и продолжить идти вперед или позволить магии, словно песку, утечь сквозь мои пальцы.

И тогда я поступила, как мне велели. Перечислила имена своих недоброжелателей на отдельных листках бумаги, описала все события и чувства, а затем разорвала бумагу на мелкие клочки и отправилась к Темзе. К своей реке. Ладно, эта река принадлежит еще миллионам людей, но я воспринимаю ее как часть себя. Часть магии. Я вышла на середину Вестминстерского моста и подождала перемены ветра, чтобы он унес обрывки моей бумаги прямо в эту серую артерию Лондона. Я выпустила их из рук и смотрела, как они кружатся, осыпаясь в речную воду. Готово. Осталось самое сложное: направить в сторону задевших меня своей ненавистью людей положительные эмоции и предпринять позитивные действия.

Не поймите меня неправильно: я все еще на них злилась. Мне казалось, что меня заставляют совершать что-то противоречащее моей природе, противоречащее мне, однако я это сделала. Для меня это было так сложно, потому что боль жила во мне гораздо большее время, чем я себе представляла.

Когда это случилось впервые – и длилось недолго, не так, как в случаях с другими людьми, – мне было одиннадцать. На день рождения мне подарили жетоны для книжного магазина. Я росла. Их было трое. Хотя на самом деле это был один мальчик, остальные просто смотрели. Они были на год меня старше. Я знала их по школе и там могла избегать. Но по дороге домой они напали на меня, как стая облаченных в парки ворон. Некоторые считают, что в детях нет зла, но в сердце тщедушного главаря этой банды царила настоящая тьма. Взросление ее не разбавило, хотя ограничило его возможности причинять боль. Я видела его недавно. И, встретившись со мной взглядом, он меня не узнал.

Именно тогда Матушка пришла ко мне впервые. Однако позвольте мне рассказать вам все по порядку. Когда это случилось в первый раз, я испугалась и растерялась. Мне казалось, что я некрасива и одинока. Я не понимала, что со мной происходит, и знала только, что это тайна и что если я кому-нибудь ее раскрою, то непременно умру. Я верила в это, я знала, что это правда.

Пять ночей после этого я не засыпала так долго, как только могла, и смотрела в окно на ищущую меня Матушку. Я чувствовала, как она ищет меня. Она бродила по домам на соседних улицах. Я видела, как она обходит спальни и смотрит из чужих окон на ночные палисадники. Ее темный взгляд пугал меня больше всего, и я попыталась научиться летать, чтобы сбежать, пока она меня не нашла. И вот наконец наступила ночь, когда она появилась в моей комнате, склонилась над кроватью, чтобы посмотреть на мое лицо, втягивая носом воздух, как ведьма из сказки про пряничный домик. Я думала, что она меня съест, и была не против. Не очень против в любом случае. Если это произойдет, я окажусь в безопасности, и все это никогда больше не повторится.

Я приподнялась на локтях, чтобы разглядеть ее получше, и Матушка улыбнулась. Широкой беззубой улыбкой, которая странным образом заставила ее выглядеть совсем молоденькой девушкой. Я улыбнулась ей в ответ, и она приложила узловатый палец к моим губам, заставляя молчать.

Она научила меня летать. Улетать прочь – так, чтобы, когда это случится в следующий раз, меня там не было. Поначалу я могла летать только вниз, по спиральной траектории. Когда я сделала это впервые, оказалась у подножия лестницы, наблюдая, как мои родители готовятся ко сну. Я видела, как мой отец вышел из комнаты, выключив по дороге свет, не заботясь о том, что его жена сидит там, читая. Я видела, как она замерла, сидя одна в темноте. Матушка резко дернула меня за ногу, втаскивая обратно в мою комнату.

«Это вовсе не для того, дитя, – сказала она. – Ты не должна подглядывать. Иначе все закончится слезами. Твоими».

Я обиженно выпятила нижнюю губу, но быстро пришла в себя, потому что Матушка вылетела вместе со мной в окно: «Вот для чего это!»

Я чувствовала, как ее рука держит меня, и движение воздуха вокруг нас, однако мне не было холодно. Я наблюдала, как в полете снежинки оседают на ее накидке. Здесь я была свободна. Мы улетели в горы и опустились на вересковое поле. На нас уставились овцы, а Матушка подвела меня к черному камню и жестом велела сесть. Овцы двинулись за нами.

«Как это они нас видят?» – спросила я.

«Они видят меня, дитя, – ответила Матушка. – Тебя здесь нет».

Больше я не задавала вопросов. Не было нужды. Она пришла за мной и забрала меня с собой. Матушка научила меня летать. За это я была ей благодарна – без всяких вопросов.

С тех пор я могла прилетать к ней самостоятельно. Мы встречались возле фермы у хижины Агнес, я клала голову Матушке на колени и слушала ее истории. У ее очага я нашла настоящее убежище. В то время она рассказывала мне множество историй. Историй о магии. Историй о числах. Историй о людях. Она наполняла мою пустую голову знанием и запечатывала его до поры, чтобы оно не могло причинить мне вред, пока я слишком мала.

Обхватив мою голову грубыми руками, она потребовала обещания, что я сохраню это знание до той поры, пока другие люди не будут к нему готовы. До того дня, пока я не буду готова открыть в своем сознании дверь. Пока не стану учителем. Я пообещала и потом зевала все чаще и шире, убаюканная теплом огня в очаге, пока не заснула окончательно. Во сне я чувствовала, как Матушка гладит меня по голове, и слышала ее тихую колыбельную.

Я пыталась рассказать об этом другим. Честно, пыталась. Но слова почему-то не выходили из моего рта. Угроза смерти оказалась настоящей. Мне не хотелось умирать. Я хотела выжить – чтобы жить. Поэтому я молча глотала просящиеся наружу слова, а моя кожа синела, желтела и зеленела от усилий. Я изо всех сил задерживала дыхание, чтобы остановить слова, и кровь выступала из моих пор. В надежде, что они меня больше не найдут, я превратилась в хамелеона. И молча терпела боль.

Моя мама, увидев это, заплакала. Она думала, что это из-за нее – из-за того, что она что-то сделала или, наоборот, не сделала. Она не поверила, что я сама себе причиняю вред, даже после того, как врач подвигал моими руками и ногами – как у кукольной марионетки, – чтобы показать ей, что это я все сама. Врач объяснил следы на моих губах. Следы на губах, пародию на болезненные поцелуи. Я увидела страдание в маминых глазах и перестала кусать себе губы, однако решила никогда не рассказывать о своей боли. Я знала, что слова сожгут мне губы, поэтому не выпускала их наружу. Они горели у меня внутри. Но я выжила.

Когда это случилось в последний раз, в своем сознании я полетела к хижине Агнес. Однако в очаге не было огня, а Матушка стояла в дверях, одетая к путешествию. Она взяла меня за руку, хотя я этого не хотела. И я поняла, что она собирается отвести меня обратно – к ним. Чтобы быть там, когда все это случится. Я крепко зажмурилась и застыла, ожидая, когда все начнется, и вдруг увидела, как улыбается Матушка, и ощутила, как она входит в мое тело.

Мне снова пришлось стать марионеткой, но в этот раз это было по-настоящему страшно. Она использовала мой голос, и яд, которым сочились слова, придал ему разрушительную силу. Она использовала части моего тела – чтобы наносить удары и драться. Я открыла глаза и увидела, как они отпрянули, падая в черные глаза матерей. Многих, многих матерей. Их собственных. Матерей их отцов, матерей их собственных матерей. Ее глаза смотрели на них с моего лица и рассказывали им об их самом ужасном страхе – страхе, что они умрут в одиночестве и очень болезненно. Эти слова возникли в их голове и пригвоздили их к месту. Я закрыла глаза и почувствовала, как Матушка покинула мое тело. Опомнившись, они бросились бежать прочь от меня. Прочь от нас.

Расплачиваясь за деяние Матушки, я плакала кровавыми слезами. Она вышла из моего тела и вернула меня домой. Я не помню, как там оказалась, как попала в свою кровать, однако знаю, что в ту ночь она осталась со мной. Я спала урывками и, просыпаясь, неизменно видела ее рядом. Сидящей в углу комнаты. Мелодично напевающей себе под нос. Всегда одну и ту же фразу. И где-то глубоко во мне родился беззвучный ответ. Она здесь. Неизменно начеку. Я в безопасности. Этого больше не произойдет. И не произошло; Матушка сплела слова и запечатала двери той истории так хорошо, как только могла. Она заперла дверь и этими запорами сохранила мой рассудок. Память оказалась в заключении и осталась гнить, пока от нее не осталось ничего, кроме пыли. Мне этого было достаточно. Я смогла выжить. Впрочем, хамелеон внутри меня остался. Не синяя и фиолетовая кожа, а невидимость, которой я тогда научилась. Когда мне хотелось, я могла исчезать. И до сих пор могу. Я выжила.

Но исцелить себя, жалея тех, кто причинил мне всю эту боль, да еще любя их? Это совсем другая история. Матушкины наставления касательно этой части путешествия оказались для меня неподъемны. Она просила полюбить тех, кто меня обидел. Я не могла. И я сделала выбор. Жалость? Пощада? Возможно. Любовь? Никогда. Некоторые из тех людей для меня умерли, или даже умерли физически, или находились от нынешней меня на таком расстоянии, что не было никакой возможности до них дотянуться. Я торговалась с собой по поводу этого этапа путешествия – и с вами тоже может такое случиться. Речь идет о выборе. Я выбрала частичное исцеление.

Когда я приняла это решение, в моей голове звучали слова песни Джона Леннона «Искалеченная внутри», и я понимала их истинный смысл. Во мне не оказалось силы или желания, достаточных для того, чтобы полюбить тех, кто причинил мне такую боль. Я считала, что оставить себе немного боли – это цена, которую я скорее выберу для оплаты, чем дам тем, кто намеренно и настолько злобно меня обижал, свою любовь. Вместо любви я выбрала для своего исцеления жалость.

Это стало наиболее трудным для меня шагом – каждое утро, просыпаясь в свете, посылать свою жалость в сторону тех людей, – но теперь я понимаю, что таким образом сумела исцелиться. Все это больше не имело отношения к ним, их мыслям или чувствам – оно имело отношение ко мне. Так что я посылала им жалость с большой буквы «Ж». Безоговорочную Жалость. Жалость, за которую невозможно расплатиться и на которую не ожидается ответа. Жалость, которая – как я понимала в глубине своего сознания – искалечит их, если они о ней узнают, потому что это означает, что я получила свою силу обратно. Жалость, которая, вероятно, в свое время принесет покой тем, кому причинили вред.

Я решила оставить любовь для тех, кто относился ко мне хорошо и обогатил мою жизнь. Я не дам, не могу дать любовь тем, кто поступил со мной так ужасно, однако настало время подарить им Жалость. Если такое решение сделает мое путешествие к Источнику труднее, это мой выбор. Так же, как и каждый сделанный вами шаг и то, как далеко вы решите зайти, – это ваш выбор. Теперь это все о выборе – так же, как будет и у вас. То, что вы решите делать, то, что вы решите не делать, определит скорость, с которой вы путешествуете, и путь, который приведет вас к соединению с Источником.

День ото дня я выдавала им свою Жалость, одному за другим, даже тем, чьих имен не знала. Это происходило каждое утро, когда я соединялась со светом. Сначала я укрепляла и благодарила свою границу, а затем посылала Жалость каждому из тех людей. С каждым днем это выходило все проще и проще. С каждым днем разъедающее чувство обиды слабело. Я замечала, что с каждым днем оказываюсь все ближе к своему пути, и вскоре беспорядочное скольжение непонятно куда сменилось продвижением, которое я снова контролировала. Я взяла свою карьеру в руки и еще раз придала ей смысл, соответствующий моей внутренней реальности. Моя магия вернулась.

Что же до других людей – тех, с кем у меня складывались разные отношения и кто до сих пор существовал в моей жизни, – с ними нужно было общаться, а не просто посылать свои мысли. Такова цена, которую я избрала заплатить, чтобы продолжать путешествие к Источнику. Последствия моего самонадеянного решения о том, что мне нужно и что не нужно от этого процесса, преподали мне простой урок. Всем нам так или иначе необходимо пройти через каждый этап путешествия. Одни этапы будут легче, другие – труднее, однако не нам решать, исключать ли те, что кажутся трудными. Связь с Источником нужно заслужить. Я свою заслужила – и словом, и делом.

Вначале я разослала письма, посчитав, что это будет проще, нежели устанавливать прямые контакты с людьми, которые причинили мне боль. Затем я поняла, что этого недостаточно, и за письмами и рассказами о том, как эти люди меня обидели, последовали заверения в том, что я буду рада принять их в свою жизнь, что я простила их и что прошу простить меня, если я совершила что-то, заставившее их поступить со мной таким образом.

Когда писала эти письма, я ощущала присутствие этих людей рядом с собой, прямо в комнате, и самым странным было то, что я их больше не боялась. Они не могли причинить мне вред, потому что я стала контролировать ситуацию. Это были странные письма. И думаю, еще более странно было их получить. Только один человек из моего недавнего прошлого связался со мной, сообщив, что не хочет выслушивать мои оправдания, и потребовав больше никогда к нему не обращаться. Это показалось мне особенно интересным, потому что я никоим образом не пыталась оправдать свое поведение. Написанные мною слова изменились, ударившись о тюремные стены чужого сознания.

Я же выполнила свою часть договора. Я свободно отдала, и отдала с такой любовью, на какую только была способна. Закончив те письма, я знала, что вернулась на свой путь. Я снова могу двигаться вперед и, каждый день укрепляя свою границу, никогда больше не попаду в плен чужих отрицательных эмоций. Когда я ежедневно посылала в сторону тех людей позитивные чувства, я ощущала, как затягиваются бреши в моей границе.

Эти действия делали меня сильнее. Вскоре я поняла, что во внутренней реальности у меня было право сказать «нет» и оставить других людей с их проблемами за пределами моего защищенного пространства. Я могла оставить мнение других людей обо мне во внешней реальности и не тащить эту ношу с собой, в мой внутренний мир. Без отрицательных эмоций других людей, загрязняющих мою внутреннюю реальность, все стало настолько ясным. Теперь я знала, что у меня есть право в первую очередь заботиться о себе. Каждый день, находясь в свете, я отводила время на то, чтобы оценить и укрепить мою границу. Больше всего я готовилась к встречам с теми, кто мог попытаться залезть ко мне в сознание и попробовать управлять моей магией. Я снова держала все под контролем.

Матушка пишет:

Больше не дурак – чтобы не потерять любовь.

Любовь к другим приходит нелегко.

Из любви к себе рождается беззаветность.

Знаю: Дева, Мать и Старуха заслужат свои места.

Закрывающий ритуал

Откройте круг, зажгите свечу, сконцентрируйтесь на ее пламени и подумайте о силе утреннего света и о том, что вы чувствуете, когда с ним соединяетесь. Опишите эти мысли и чувства в своей тетради. Закройте тетрадь и подержите ее в руках. Закройте глаза и ощутите содержащиеся в тетради слова. Почувствуйте их силу – силу слов, которые вы уже написали. С этого момента каждый вечер записывайте каждое происшествие или совпадение, которые, как вам кажется, указывают вам на то, что вы приближаетесь к Источнику.

Завтра же выйдите в Интернет и зарегистрируйтесь как PostPal. Таким образом вы дадите согласие писать письма, оказывать поддержку, посылать открытки и подарки больному ребенку. Таким образом вы дадите любовь и надежду тем, кому они нужнее всего, и получите эту любовь обратно – увеличенную во множество раз. Поддержка, оказанная больному ребенку, поможет вам перестать себя жалеть и напомнит о том, что в этой жизни действительно важно. Люди. Хорошие люди. Сделайте этот шаг и станьте одним из них.

Имболк

Этот праздник по традиции знаменует собой первый день весны. В Северном полушарии он начинается в начале февраля, в Южном – в начале августа.

Имболк слился с Днем святого Валентина и представляет собой праздник огня, призванный вернуть тепло в вашу жизнь и ваш дом. Он посвящен фазе Луны, связанной с Девой, и считается хорошим временем для исцеления тела, а также деятельности, направленной на улучшение своего физического состояния.

Поскольку Имболк – праздник огня, в дом принято вносить живой огонь, освежать комнаты солнечным светом и смотреть, что следует изменить в доме.

Это время обращать внимания на чувства, которые появляются с возвращением света, и использовать их для сотворения ощущения нового. В частности, принято освящать дом заново и проводить генеральную уборку.

В числе связанных с Имболком ритуалов также обещания и обеты на наступающий год. Имболк – время начинания новых дел, время, когда человек вдохновляется просыпающейся вокруг него природой. Время зажечь свечи и осветить в себе каждый уголок, готовясь к пересмотрам и изменениям.

Время радостной встречи с новым.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.